Лео Мале - Улица Вокзальная, 120

• Название: Улица Вокзальная, 120
• Автор: Лео Мале
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-01-003668-1

Главный герой романов, вошедших в этот сборник, частный детектив Нестор Бюрма, ни в чем не уступающий знаменитому комиссару Мегрэ. Сыщик Бюрма стал известен в нашей стране совсем недавно – благодаря популярным французским фильмам, представленным телеканалом «Франс Интернасьональ». Его создатель, французский романист Лео Мале, высоко ценится в Европе всеми любителями детективного жанра, на русский же язык романы этого писателя переводятся впервые.

Произведения Лео Мале это первый французский «черный роман» XX века («неополар»), развивающий традиции английского готического романа прошлых веков, с его страшными тайнами, ужасами и чудовищными преступлениями. Вместе с тем классическая схема детектива наполнена у Лео Мале самым современным материалом. Воистину романы писателя – это «Новые парижские тайны», как называется его знаменитая серия.

---

– Девять тысяч франков на наркотики! – не удержался я.– Уж не принимаете ли вы его за Сирано? Не может быть. И потом, это не выдерживает критики. Коломер никогда не употреблял наркотики.

Он вскинул левую руку жестом регулировщика.

– Я не врач, чтобы диагностировать по лицу. Но не заводитесь по пустякам, Бюрма. Сейчас вы очень напоминаете мне Коломера. Ибо и он, стоило мне заговорить об этом, вспылил, и мы обменялись весьма резкими выражениями. Теперь я сожалею об этом, но… сделанного не воротишь. Задетый за живое, я рассчитался с ним и выбросил всю эту историю из головы. Он произвел на меня странное впечатление человека напуганного и потерянного. Бедняга… Мог ли я предположить, что на следующий день узнаю о его смерти – и какой! – из газет… Допустим, моя гипотеза о наркотиках ошибочна. Как тогда объяснить его странное поведение той ночью, намерение забрать деньги, понадобившиеся ему для побега, и тот очевидный ужас, которым он был объят? Страхом мести?

– Мести какого рода? Профессиональной, политической или… любовной?

Жюльен Монбризон растянул губы в очаровательную, только ему присущую улыбку.

– Любовную драму мы можем исключить сразу же и без колебаний,– заявил он.– Я не замечал за ним связей, представляющих опасность… с этой точки зрения.

– А… менее опасных?

– Тем более. Что касается политики, го я убежден, что он следовал моему примеру – держался от нее подальше.

– Охотно верю. Если что-то и лишало его сна, то уж никак не заботы этого рода… и я не вижу причин, по которым война и все, что за ней последовало, заставили бы его изменить своим принципам.

– Тогда, может быть, профессиональная месть?

– Это как раз та версия, к которой склоняется комиссар Бернье. Он уже разыскал бывшего сообщника одного закоренелого потрошителя банков, которого мы с Бобом упрятали в свое время за решетку. И я хотел бы знать, многого ли стоит эта версия.

– Он что, очень опасен, этот гангстер?

– Разумеется, это не Красная Шапочка. Но чтобы напугать такого молодца, как Коломер… Послушайте, Монбризон, вы что, всерьез утверждаете, что Коломер посинел от страха?

Мое выражение вызвало на лице адвоката улыбку.

– Ну, может быть, и не посинел. К тому же у меня амблиопия[15]. Но поверьте, какого бы цвета ни был этот страх, он был вполне реален. Не до такой, конечно, степени, чтобы прятаться под диваном… Да вы же сами на вокзале…

– Я не заметил ничего сверхъестественного.

– Что он вам сказал?

– Ничего. Он просто не успел. Поезд тронулся. Он вспрыгнул на подножку. И тут же рухнул вниз.

– И в его облике не было ничего, что изобличало бы страх? – задумчиво произнес адвокат, покручивая в пальцах сигарету.

– Ничего.

– В таком случае прошу прощения, но я возвращаюсь к своей версии о наркотиках. Предположим, по той или иной причине Коломеру срочно понадобилось покинуть Лион. Он приходит ко мне за деньгами. Чрезмерная взволнованность, беспокойство, которые я принял за страх, могли и не иметь отношения к этой поездке, а являться попросту результатом затянувшейся паузы в приеме наркотиков, пресловутой «ломки». Выйдя от меня, он раздобывает наркотики и принимает их. Когда три часа спустя вы встречаете его на вокзале, он уже свеж и бодр. Что вы на это скажете?

– Очень может быть… если не считать одной детали. Когда мы расстались с Коломером в начале войны, он не был наркоманом. Не исключено, что за это время он им стал… Не знаю. Но вы, ведь вы часто его видели. Он что, производил впечатление токсикомана?

– Я не врач,– повторил он.– Видите ли, Бюрма, лишь результаты вскрытия могут просветить нас на этот счет. Они вам известны?

– Нет. Бернье ни словом не обмолвился о заключении медицинской экспертизы. Это умолчание можно интерпретировать двояко: либо ему нечего мне сказать, либо он утаивает слишком многое. Черт возьми, этот комиссар – само чистосердечие…

Монбризон закурил новую сигарету и рассмеялся.

– А не говорил ли он вам об Антуане Шеври и Эдмоне Лоле?

– Это еще кто такие?

– Друзья… или, вернее, знакомые Коломера. Да так, ничего особенного… Хотя я и сослался на них в своих показаниях…

– Он мне ничего о них не сказал. Умоляю, не берите с него пример. Как мне представляется, вы достаточно часто виделись с Бобом и можете сообщить что-то более конкретное о его образе жизни.

– Да, конечно. Хотя здесь мало что можно сказать. Вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, каким скрытным человеком был ваш сотрудник. По правде говоря, у меня сложилось впечатление, что, кроме меня, он пи с кем не общался. Не считая этих двух молодых людей, которых я рекомендовал ему в качестве помощников, когда он носился с идеей основать сыскное агентство. Врученные мне на хранение деньги, собственно, и предназначались для финансирования этого проекта… которому так и не суждено было осуществиться.

– Вот как! Напомните мне, пожалуйста, имена этих молодых людей.

– Антуан Шеври и Эдмон Лоле.

Я занес их в записную книжку и устремил на адвоката выжидающий взгляд. В ответ он покачал головой.

– Их адреса мне неизвестны. Лоле уехал в Марокко, и я получил от него одну-единственную открытку из Марселя; Шеври, вдоволь нахлебавшись нужды, блудным сыном вернулся к своим родителям в надежде, что там что ни день, то пир. Это где-то на Лазурном берегу, будь я проклят, если вспомню название.

– Если эти ребята вдруг объявятся по какому-нибудь адресу, дайте мне знать.

– Непременно. Но это произойдет не скоро, и я сильно сомневаюсь в том, что они вам помогут. Ведь они познакомились с Коломером через меня… то есть знают его еще меньше, чем я.

– Бернье объявил их розыск?

– Разумеется. Рутинная сторона профессии, не правда ли? Он с таким трудом нападет на их след, а они в лучшем случае сообщат ему какие-нибудь ничего не значащие сведения. Сигарету?… Ах да, вы же предпочитаете другое.

– И все же благодарю вас. Хм… Горло пересохло от этих разговоров. Если мне не изменяет память, в свое время у вас был славный погребок…

– Дьявол Бюрма! – воскликнул он.– Вот он, главный вопрос, который вы все это время готовились задать мне, старая лиса. Да разве стал бы я дожидаться его, чтобы наполнить бокалы? Увы! У меня ничего больше нет. Что касается моих винных запасов, я пренебрег теми мерами предосторожности, которые принял в отношении любимого табака. Впрочем, за выпивкой дело не станет. У меня нет неотложных дел. Приглашаю вас отведать эрзац в одном кафе, согретом дыханием завсегдатаев.

– К сожалению, не смогу уделить вам много времени,– ответил я, поднимаясь с кресла.– У меня назначена встреча с одним журналистом…

– Где?

– В маленьком симпатичном кафе в Пассаже… Забыл, как называется. Неподалеку от Гиньоль.

– Надеюсь, вы не сочтете за дерзость, если я вызовусь проводить вас?

– Ни в коей мере. При условии, что вы забудете мое имя.

Он вскинул брови.

– Ах-ах! Как таинственно,– произнес он.– Иду с вами. Помянем добрые старые времена.

Перед уходом он дал распоряжения лакею, который вручил ему повестку, доставленную на велосипеде полицейским. Он сунул ее в карман, и мы вышли.

Марк Кове поджидал меня в тепле «Бара в Пассаже», в одиночестве смакуя достоинства синтетического аперитива.

– Материалы при вас? – набросился я на него безо всяких преамбул.

– За вами что, гонится полиция? – спросил он.– Здравствуйте, месье. Сядьте и закажите себе что-нибудь покрепче. Нет у меня для вас материалов. Критик в отлучке. Его подружка живет по ту сторону демаркационной линии, а так как в его распоряжении имеется постоянный пропуск… Словом, он будет здесь завтра. Мне казалось, что время терпит и можно не привлекать посторонних… Раз уж кому-то суждено быть в курсе моих мерзопакостных наклонностей, пусть этот кто-то остается в единственном числе, как вы полагаете? Ведь один день ничего не решает?

– Да, один день ничего не решает.

После чего я с некоторым опозданием представил их друг другу, мы сели за столик и выпили по три аперитива (угощали по очереди), в сравнении с которым эвианская минеральная вода показалась бы просто взрывчатой смесью.

– А не поужинать ли нам вместе? – предложил я, морщась от отвращения.– Вы расплатитесь талонами, а я деньгами.

– Идет,– сказал Марк.– Я знаю один прелестный ресторанчик.

И мы отправились в заведение, битком набитое журналистами, парижанами и местными жителями. Журналистов нетрудно было отличить по светлым пиджакам, торчащим из нагрудных карманов авторучкам и специфической манере называть по имени, словно они имеют дело с гарсонами, экс-депутатов и актеров. Кое-кто из присутствовавших поздоровался с адвокатом, но никто не узнал во мне директора агентства «Фиат люкс», и ни разу разговор не коснулся преступления в Перраше. Марк представил меня своим друзьям под шутовским псевдонимом Пьер Кируль, за который он, как видно, ухватился. Он явно готовился к окончательному разоблачению и своей сенсационной статье.