Лео Мале - Улица Вокзальная, 120

• Название: Улица Вокзальная, 120
• Автор: Лео Мале
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-01-003668-1

Главный герой романов, вошедших в этот сборник, частный детектив Нестор Бюрма, ни в чем не уступающий знаменитому комиссару Мегрэ. Сыщик Бюрма стал известен в нашей стране совсем недавно – благодаря популярным французским фильмам, представленным телеканалом «Франс Интернасьональ». Его создатель, французский романист Лео Мале, высоко ценится в Европе всеми любителями детективного жанра, на русский же язык романы этого писателя переводятся впервые.

Произведения Лео Мале это первый французский «черный роман» XX века («неополар»), развивающий традиции английского готического романа прошлых веков, с его страшными тайнами, ужасами и чудовищными преступлениями. Вместе с тем классическая схема детектива наполнена у Лео Мале самым современным материалом. Воистину романы писателя – это «Новые парижские тайны», как называется его знаменитая серия.

---

Во время трапезы я вдруг отвлекся от контрабандного бифштекса, который, вероятно, именно по этой причине был тверд как подошва. Мне в голову пришла мысль.

– Послушайте, Марк… Вы сказали, что у вашего литературоведа есть постоянный пропуск? А у вас?

– Отвечаю «да» на первый вопрос и «нет» – на второй. Что весьма прискорбно,– прибавил он с иронией,– ибо вы не преминули бы обратиться ко мне с просьбой об очередном одолжении, не так ли?

– Именно так. Мне нужно срочно отправить в Париж письмо. Межзональные открытки идут ужасно медленно. Если бы вы пересекли этой ночью демаркационную линию, то могли бы отправить его из первого попавшегося захолустья. А среди ваших знакомых, Монбризон, не найдется какого-нибудь курьера?

– Увы,– ответил адвокат.– Через несколько дней я сам должен быть в Париже. В связи с чем и ходатайствую о пропуске…– Он вынул из кармана доставленный велосипедистом конверт.– Вот, вызывают в комиссариат. Когда-нибудь я его таки получу, но боюсь, слишком поздно, чтобы быть вам полезным.

Марк отложил вилку и тронул меня за руку.

– Есть другой вариант,– объявил он.– Видите вон того посетителя в куртке каштанового цвета, что сидит за столом в шляпе? Он едет сегодня в Париж ночным поездом и будет там завтра в семь утра… Эй, Артур,– позвал он.– Иди-ка сюда, я познакомлю тебя со своим старым приятелем…

Журналист в шляпе только что отужинал. Он подошел к нашему столу и после ритуальных приветствий (месье Пьер Кируль – мэтр Монбризон – месье Артур Берже -…оч-ч-ч приятно) спросил, чем мы угощаем. Десять минут спустя, вникнув в суть моей просьбы, он взялся ее выполнить.

На обрывке папиросной бумаги я изложил инспектору Флоримону Фару, моему осведомителю из Судебной полиции, которому я когда-то помог выпутаться из весьма щекотливого положения и который был мне за это весьма признателен, свои оригинальные соображения о погоде после дождичка в четверг. Эти метеорологические глоссы означали в переводе, что наблюдение за домом № 120 по Вокзальной улице, равно как и информация о его обитателях, очень бы мне пригодилось. Я просил его направить ответ на имя Марка Кове, корреспондента газеты «Крепю».

– Не бог весть какой компромат,– пошутил Артур, ознакомившись по моей просьбе с эпистолой.

– Мне тоже так кажется. Это для одного полицейского. Алиби гарантировано.

– Не сомневаюсь.

– Отправьте пневматической почтой,– посоветовал я.

– Договорились. Если поезд не сойдет с рельсов, ваш парень получит это послание завтра утром. Что будем пить?

Он опорожнил свой бокал и допил содержимое бокала Марка. Мы заказали бутылку бургундского, которое оказалось самым обыкновенным арамонским, впрочем довольно сносным. Мы осушили вторую бутылку, затем третью… Все очень развеселились. На волне опьянения я вдруг с нежной грустью подумал о своем письме. В руках этого парня его ждала печальная участь. Он опоздает на поезд, это как пить дать… А если и не опоздает, то наверняка забудет письмо в кармане… Эх! До чего хороший советчик этот Марк Кове и до чего славные ребята эти его приятели!

Вдумчивый и сосредоточенный, как римский папа, я внимал господину Артуру Берже, который густым баритоном пел нам о самых блистательных своих журналистских победах. Он взял на вооружение странную манеру в упор смотреть на Монбризона, что называется, не спускал с него глаз, мерил взглядом поверх бокала, из которого пил, и с театральным комизмом набычивался, словно глядел поверх воображаемых очков.

Вдруг, на взлете какой-то изящной фразы, уж не помню о чем, он внезапно перебил себя и доверительно сообщил нам, что он – личность выдающаяся.

– Да,– повторил он, в упор глядя на адвоката,– выдающаяся. И сейчас я вам это докажу. Как поживает ваша рана?

– Моя… моя рана?

Монбризон пребывал в состоянии не менее жалком, чем его собеседник. На лице его по-прежнему играла породистая улыбка, однако затуманившиеся глаза блуждали.

Господин Артур Берже шумно втянул носом воздух и погрозил ему нетвердым пальцем. Затем произнес речь, из которой явствовало, что он встречался с Монбризоном на фронте в июне 1940 года в Комбетт, богом забытой дыре, где было жарко от боев и где он, Артур Берже, находился в качестве корреспондента по поручению… (Следовало название еженедельника и лирическое отступление, дававшее нам понять, что хозяин этого печатного органа явно не баловал своих сотрудников высокими гонорарами.) Тогда-то Монбризон был ранен. Что, разве не так? Адвокат признал, что это было именно так. Легкое ранение в руку? Совершенно верно. А посему господин Артур Берже воздал хвалу самому себе. Своим выдающимся способностям. Монбризон выразил восхищение его уникальной памятью. Не желая оставаться в долгу, журналист похвалил адвоката за находчивость. О да! Вот уж кто не терял времени даром и, не мешкая, переоделся в штатское, чтобы не попасть в разряд военнопленных. Даже он, Артур Берже, малый отнюдь не промах, только на другой день смог раздобыть себе все необходимое. И так далее и тому подобное. Словом, настоящий спич.

Я предложил обмыть встречу. Инцидент меня обнадежил. Человек, наделенный такой памятью, не мог сыграть со мной злую шутку и забыть о поручении. И раз уж мы добрались до главы о военнопленных и о тех, кто чуть было ими не стал, я в свою очередь рассказал пару анекдотов.

В половине одиннадцатого господин Артур Берже откланялся. Он едва стоял на ногах, но с курса не сбивался.

– Не забудьте о пневматической почте,– напомнил я.

– Не беспокойтесь, ваш петушок получит свою цыпочку,– заверил он.

Спустя полчаса хозяин ресторана вынужден был выставить за дверь таких замечательных клиентов, как мы.

– Пора закрываться,– извинился он.

На улице мы едва не передрались.

Пылая любовью к бывшим военнопленным, журналист и славный мэтр жаждали любой ценой оказать мне гостеприимство. Я решительно ответил: нет, и тут выяснилось, что я тверже стою на своем, чем на ногах. Я настроился на возвращение в палату. Истинная причина была не в этом, ибо я получил разрешение ночевать вне госпиталя. И хотя время отбоя давно уже миновало…

– В таком случае я провожу вас,– объявил Монбризон.

– И я… и я,– бормотал Марк.– Прогулка пойдет нам на пользу.

Мы распрощались метрах в десяти от строения с красным крестом на фасаде.

У ворот какой-то фанфарон, усомнившийся в моем праве разгуливать в штатском, прочитал мне нотацию и предупредил, что в следующий раз мне придется просить новое разрешение. Не чувствуя себя в силах перемахнуть через ограду, я ограничился саркастическим замечанием в его адрес.

На своей кровати я нашел письмо и чемодан, вид которого отчасти протрезвил меня. У письма, равно как и у чемодана, был один отправитель: Эдуард. Он находился в Кастельнодари и на четырех страницах распространялся о своем хорошем самочувствии, выражал надежду, что его письмо и меня застанет в добром здравии, а также сообщал, что пересылает мне мое достояние.

Я открыл чемодан.

В нем я недосчитался двух пачек табака, пары носков и кальсон, однако из нетронутого потайного отделения, изготовленного еще в концлагере на случай обыска, я извлек нетвердой рукой то, ради чего так хотел вернуть себе свой багаж: отпечатки пальцев и фотографию впавшего в амнезию заключенного.

Я отправил эти два документа в надежное место: в боковой карман рубашки. Затем влез в холодные простыни, закурил трубку и самонадеянно вознамерился поразмыслить.

Глава VI Ложный адрес

Внезапно я почувствовал, что кровать моего соседа зашаталась и над ней возникла Грета Гарбо. Она направилась ко мне с явным намерением заговорить, как вдруг остановилась, устремив взгляд на дверь, которая медленно отворилась, пропустив девушку в макинтоше, все еще сжимавшую в руке револьвер. Я выпрыгнул из кровати, бросился к девушке, обезоружил ее. И как оказалось, вовремя. С кровати номер 120, до сей поры пустовавшей, поднялся больной. Он был в костюме и в руках держал ювелирный саквояж. Это был Джо Эйфелева Башня. Под угрозой наведенного на него револьвера он открыл саквояж, извлек роскошное жемчужное колье и повесил его на шею шведской актрисе. Позволив ему завершить эту операцию, я выстрелил. Он стал оседать на пол, изрытая проклятия, но, упав, преобразился. Это был уже не грабитель, а Боб Коломер. Тем временем через дверь просачивалась цепочка журналистов, постепенно заполнивших палату, которая была уже не палатой, а залом ресторана. Я увидел Марка Кове и Артура Берже; оба были сильно навеселе. Я уже собирался подойти к ним, как вдруг комиссар Бернье преградил мне дорогу. «Не стоит сваливать в одну кучу тряпки и салфетки,– изрек он.– Отныне профессии будут отделяться друг от друга водонепроницаемыми перегородками. Репортеры – по одну сторону, частные детективы – по другую». Громким голосом я обозвал себя идиотом.