Менахем Тальми - Из "Яффских рассказов" (любительский перевод)

• Название: Из "Яффских рассказов" (любительский перевод)
• Автор: Менахем Тальми
• Жанр: Современная проза

---

Так и появилась моя мама, так я и родился. А теперь когда мать умерла, с ним та же история.

Ну так что удивительного, если человек скоропостижно женится при таких обстоятельствах? Здоровьем не шутят! За три дня до дня посещений, получает Хазука привет от папы: "Я с твоей мамой придем навестить тебя в пятницу".

Друзья советуют: "Причешись, хорошенько побрейся, чтобы мама получила опрятного мальчика".

Как только увидели новую маму, у всех глаза вылезли на лоб. — Что такого!?

Увидели первосортную «сексапилку». Ручная работа, без подделок. Огромные глаза, как экспортные сливы из Стамбула. Не дашь и 25 лет.

Пришла в голубых "трузерах" на "зипере" в обтяжку. Беленькая майка с лэйблом Оксфордского Университета. И майка меньше на два размера минимум, так что выгодно обтягивает грудь. Можете поверить, лучше и не надо, чтобы раскрылись больные глазки.

Даже Хазука, на что привычный к фокусам своего престарелого папы, и тот пропустил два удара пульса, только увидел новую модель, а после этого завопил:

— Папа, это что?

— Это твоя мама, — с достоинством ответил господин Хазука, неприятно удивленный неприличным поведением своего сына.

— Поздравляю, ну ты супер, — сказал Хазука отцу, — в твоем возрасте, такие тяжести поднимать[12].

— Не смей говорить такое про свою мать, — возмутился г-н Хазука, — может, вы познакомитесь наконец?

— Давайте знакомиться, — еле слышно мычит Хазука, сам с трудом дышит. Такое в тюрьме видят только в самых несбыточных снах, посреди ночи.

Да и на воле-то, такое не часто встретишь, просто так, за счёт заведения. Даже у конвоиров, по обеим сторонам решетки, вспотели макушки под фуражками. Хотя было не особенно жарко. Но так напряглись, пытаясь расшифровать надпись на маечке госпожи, что поневоле вспотели.

Только объявили, что посещение закончено, папа говорит Хазуке:

— Ну не будь дикарём, поцелуй маму!

Почему нет, Хазука всегда был послушным ребёнком. Сказано поцеловать маму — с удовольствием. Пригнулся подставил губы к решётке, госпожа тоже наклонилась и поднесла губы к решётке.

— Запрещено! — заорал дневальный, но ещё до того, как он пошевелился, наградила мама нового сына французским поцелуем во весь язык, с надпередвовывертом и двумя проворотами по и против часовой стрелки. Пока подбегал конвойный, глаза у Хазуки закатились и дыхание остановилось. Когда смог продохнуть, первым делом сказал:

— Папа, всегда приводи маму с собой!

Целый день после посещения Хазука отказывался от еды и воды.

— Не хочу перебивать вкус мамы, — объяснил друзьям.

— Да, всеми святыми, ну и бомба у тебя мама, — сказал Нисим Алькобейни, который сидит полную десятку за два вооруженных грабежа, — с такой мамой, не отлучался бы от груди до 50-ти.

— Ми-ни-мум! — прохрипел Йосеф Эзрони, который тянет полную семёрку за половые сношения с несовершеннолетней, совершение развратных действий в отношении другого лица дважды и за проживание на содержании у проститутки.

В день посещений все с нетерпением ожидают увидеть и как следует рассмотреть новую маму Хазуки. Прибыла точно по расписанию. Снова в голубеньких джинсах на "зипере" и маечке на два размера меньше. Конвоиры вывихнули глаза, пытаясь разобрать надпись у нее на майке, и снова начали потеть под фуражками.

— И-м-а-л-е[13],- заорал Хазука, вне себя от радости.

— Вот он наш мальчик, — сказала мама и притянула Хазуку к решётке.

— Йалла, поцелуй маму, где твоё воспитание, только месяц в тюрьме а уже разучился себя вести, — негодует папа.

Хазука, послушный ребёнок, протягивает губы к решётке. Мама, хорошая мама, тянется губами к решётке. — Запрещено! — кричит дневальный.

Но пока он ещё не успел пошевелиться, мама уже подарила Хазуке французский поцелуй с проворотами. Хазука чувствует, как кровь понеслась по венам.

— Йа Алла![14]. До чего же горячая женщина у твоего приятеля, — говорит жена косого Джино, которая как раз стояла сбоку.

— Это не женщина, это мама, — смеётся Джино, который тянет большой трояк, за соучастие в убийстве и запугивание свидетелей.

— Придумай что-нибудь поумнее, — отвечает жена, — это совсем не материнский поцелуй, даже для Парижа.

— Зависит от того, насколько она его действительно любит, — ржёт Косой Джино, — да и мама она ему только месяц с небольшим.

Ночью, после отбоя, все в кроватях, свет погашен, начинают засыпать, вдруг слышны стоны Хазуки: "Мама! Где моя Мама!"

— Ребёнок скучает, ребёнок страдает, — сказал старый Розенцвейг, тот, что задушил свою жену пять лет назад.

— Что ты ноешь! Йа Арс, Муарс![15] — заорал на него Йаков Джимуси, который тянет большой шестерик за попытку убийства, угон и подделку чеков, выдавание себя за другую личность, нанесение побоев полицейскому и запугивание свидетелей, — чего ты плачешь, йа — ахуль-ал-балаат[16], ты разве не катишься отсюда через пару недель?

Но Хазука ничего не слышит под одеялом, ребёнок хочет маму и все тут, ничего не попишешь.

Но как сказал Великий Салмон, маленький трояк — это комариный писк. Подошёл к концу весьма скоро. Папа и мама приехали с утра пораньше забрать ребёнка домой.

Как-только Хазука закончил свои дела в канцелярии и спустился вниз, сразу услышал её голос:

— Вот он, мой мальчик!

Повернулся и завопил: "И-м-а-л-е!" И ринулся как сумасшедший в её объятия! Залипли на пять минут, как старая формаика к штукатурке.

— Слава Богу, слава Богу, как ребёнок полюбил свою новую маму, — подумал отец.

Вертухаи на вышках все взмокли под фуражками, наблюдая родительскую сцену. Подъехало такси, и счастливое семейство направилось в Яффо.

Ночью, только старик заснул, мама встала проверить не сбилось ли одеяло, боже упаси, у мальчика, который только сегодня вышел из тюрьмы, и его наверно мучают кошмары.

Все стало просто чудесно. Папа был счастлив, что у него такая семья, мама была в восторге от своего ребёнка. Каждую ночь приходила проверить, всё ли в порядке. Что делать — мать, это мать. Сын был доволен своей мамой, которая о нём так заботится.

Такое не каждый день случается, и многие по ночам мечтают о такой маме. И как говорил Давид Румын, — мне бы судьба подбросила такую маму.

Но попробуй понадейся на судьбу. В одно прекрасное утро бомба разорвалась в Яффо: взяли маму Хазуки на грабеже заправки на шоссе Квиш Ха Хоф[17].

Сначала все сомневались, да ну, глупости какие, но мало-помалу, её имя стало появляться в прессе. И также написали, что у мадам был сообщник в деле, и ему удалось скрыться с места преступления, и что она держит рот на замке надежнее, чем кружка для пожертвований чудотворца Меира.

Полиция может и не знала, кто сообщник, но в Яффо догадались сразу.

Как только судья произнёс: «Приговариваю подсудимую к 6 годам тюремного заключения, из них к 2 годам условно», завздыхал г-н Хазука: «Что у меня за судьба, опять не сомкну глаз. Нужно найти замену на 4 года, а это непросто».

Яков Хазука на суде отсутствовал, набрал дистанцию за кордон. Чем дальше, тем надёжнее. Но как только суд закончился, вернулся домой без особого шума.

А мама отправилась в тюрьму для женщин, отбывать 4 брутто, что составляет 3 минус 4 месяца нетто.

Через несколько месяцев получила право на свидание.

Перед свиданием, подруги советуют:

— Йалла, причешись, и положи тени, чтобы твой мальчик видел, что его мама держит фасон.

Привела себя в порядок (жаль, что в тюрьме не дают носить джинсы на "зипере" и маечку на два размера меньше).

Только открылись двери, слышат: "Имале!" — и видят, как Хазука несется к своей маме впереди отца.

— Валла, — говорит пожилой Хазука своему сыну, — неужели ты забыл все манеры, поцелуй же скорее свою маму!

Склонились к решётке и мама подарила сыну французский поцелуй на две минуты минимум, так что конвоиры вспотели под формой.

И что странно, жарко не было, еще носили зимнюю форму одежды.

После посещения г-жа Хазука упала на койку и зарыдала.

Подруги собрались вокруг, пытались утешить, успокоить: — Получила всего шестерик, из него отсидишь меньше трояка и отправишься к своей семье.

— Да мне не себя жалко, — отвечает подругам, — я плачу по своему мальчику, опять останется сиротой на четыре года.

Музыкальный момент

Меня зовут длинный Хаимке.

Я с такси "Яффо". Меня тут каждая собака знает, а свищу я сейчас "Ночь на ледяной горе". Каждый раз, когда я ночью в такси еду по Негеву, у меня в

голове мелодия.

Ну я, как вы уже в курсе, таксист с большим стажем. Ну и каждый день слушаю радио в пол-уха. Слушаю я и программу "На ваш вкус".

Можешь мне поверить, я целыми днями слушаю, как некоторые рассказывают, что им по-вкусу и выливают это прямо на радио, порой слушать стыдно.