Джон Маркс - Страна клыков и когтей

• Название: Страна клыков и когтей
• Автор: Джон Маркс
• Издательство: АСТ; Харвест
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-049487-3, 978-5-403-00580-7, 978-985-16-6809-6

Дракула все еще мертв и доволен этим.

«Граф вампиров» вполне вписался в реалии «дикого капитализма» современной Трансильвании, влился в ряды организованной преступности — и уже давно не боится охотников на нежить.

И правильно, что не боится.

Не ван-хельсингов надо в наши дни опасаться — а вездесущих тележурналистов. Ведь по следу Дракулы уже идет команда телепродюссера Эвангелины Харкер, одержимой мыслью взять у легендарного графа эксклюзивное интервью…

Так начинается эта история, сюжет которой не уступает лучшим образцам викторианской готики, а стиль — изощренным экспериментальным романам XXI века…

---

В восемь вечера в мой дом явилась Эвангелина Харкер, от чего-то страстно раскрасневшаяся. Ее брови были сурово насуплены. Я хотел поговорить с ней о завтрашнем совещании. Я намеревался просить ее совета. Теперь уже нет. Я даже представить себе не мог, как обширна ее травма.

— Мне нужно немедленно вам кое-что сказать, — начала она. — Это не ждёт.

По всей видимости, она прошла восемь кварталов пешком. Я сказал, что ей не следовало так утруждаться, что она еще слишком слаба. На это она ответила недружелюбным взглядом. Теперь я понимаю почему. Возможно, она повредилась рассудком, но здоровьем далеко не слаба.

Я сказал, что нам стоит подождать Джулию Барнс, которую я тоже приглашал, и налил ей терапевтическую дозу ирландского виски, на что она отреагировала неприятным смешком. Рюмку она опрокинула залпом и потребовала еще. Пальто снять отказалась.

— Как Роберт?

Эвангелина пожала плечами — тревожная реакция. Приехала Джулия Барнс. С ней явилась Салли Бенчборн, которую я плохо знаю. Я сразу понял, что случилось что-то ужасное — их теперь объединяло многозначительное молчание. Я спросил Джулию, все ли с ней в порядке, и она кивнула. Им я тоже налил виски.

— Готовы наконец? — спросила Эвангелина.

Женщины не успели даже сесть.

— Что происходит? — спросила Джулия, явно удивленная присутствием Харкер в моем доме.

Потом увидела мои костыли и бинты. Она ничего не знала. Я вкратце объяснил, что у меня состоялась встреча с нашим врагом, и мое состояние — ее результат. Я пообещал изложить остальное, но сказал, что мой рассказ подождет, у Эвангелины более срочное дело.

Я жестом указал ей, что она может начинать, и она попросила всех сесть, а после заговорила. Час спустя мы с Джулией и Салли еще сидели, всматриваясь невидящим взором в русскую икону у меня над камином. Бутылку виски мы прикончили, и я разыскал портвейн. Сейчас нам требовалось что-нибудь мягкое, утешительное. Решено! Окончательно и бесповоротно решено. Мои надежды пошли прахом. Время не исцелит эту девушку. Излечения не произойдет. Джулия Барнс и Салли Бенчборн смотрели на икону Рублева и будто о чем-то молились. Вероятно, они ожидали обсуждения тактики, а не откровений об убийствах и сексуальных надругательствах, превзошедших их худшие кошмары. Я не поверил ни слову из рассказа девчонки, то есть не поверил ее словам, но мог лишь догадываться о невыносимых ужасах, которые ей пришлось пережить и которые толкнули ее выдумать столь гадкую фантазию.

Судя по всему, та же мысль пришла в голову и Салли с Джулией. Мы утратили дар речи, не могли даже поднять на нее глаза.

— Совсем мне не верите, да? Иэн говорил, что пользы от вас для меня никакой.

— Не в этом дело, милая, — начал я.

— Я не милая! — крикнула она. — Посмотрите, что я!

Она разорвала блузку, обнажая грудь и живот. Я не знал, что сказать. В жизни ничего подобного не видел. Там были сотни, тысячи рубцов и царапин, которые складывались в какой-то рисунок. Ее пытали. Зажав рот ладонью, я поник в кресле.

— Что он с тобой сделал… — Губы Джулии дрожали от ярости, а вот Бенчборн отводила глаза.

Я снова посмотрел на своих сотрудников и поднял руку, призывая к молчанию. Дальнейшие разговоры утратили смысл, мы все слышали, как она упомянула своего покойного друга так, будто они недавно разговаривали.

— Иэн? — спросил я, надеясь, что она поймет, в какое поставила нас положение. — Ты ведь не про нашего Иэна говоришь, милая?

Тут дело приняло еще худший оборот. Она расхаживала взад-вперед, кричала про глупость и тщетность попыток перехитрить воображаемую тварь, мантикору, с которой она схватилась в Румынии. Признаюсь, я не знал, что делать. Я видел этого человека, я узнал в нем монстра. Ей не было нужды убеждать меня, что он способен на самое страшное. Но в ее словах не было смысла. С одной стороны, она утверждала, будто стала такой, как он, будто кого-то убила и осквернила труп. С другой — по всей видимости, намеревалась уничтожить Торгу посредством какого-то совращения. Я не стал вдаваться в противоречия ее тирады. Их было слишком много. Под конец она бросилась на колени у моих ног на ковре и сказала, что сделает все, что я пожелаю (с явными эротическими коннотациями), если только я к ней прислушаюсь. Я постарался поднять ее с ковра. Джулия попыталась по-женски вмешаться. Но закончилось все неприятной ссорой, и Эвангелина гневно вылетела из моего дома в ночь. Я не мог ее остановить и, откровенно говоря, не хотел.

Помощи от нее ждать нечего. Мне страшно. Передо мной стоит неподдельный этический вопрос, могу ли я с чистой совестью повторить в этом дневнике подробности того, что она рассказывала о своих сношениях с Торгу. Если, как я уже говорил, эти страницы следует понимать как последнюю волю и завещание, то ее откровения станут частью этого документа. Насколько я понимаю, им в нем не место. Рассказанное ею — предмет строжайшей конфиденциальности. Уверен, ее повествование — фальсификация, выдумка от начала и до конца, и интуиция настойчиво подсказывает мне: то, что она якобы добровольно предложила как оружие, было взято грубой силой. Знает ли ее жених?

Джулия Барнс, Салли Бенчборн и я стоим последним редутом.

Книга XV ВСЕОБЩИЙ СБОР

46

Настало утро понедельника, и я записываю последние строчки. Не знаю почему, но я уверена, что завершит их за меня кто-то другой. Если когда-нибудь в будущем кто-то наконец изложит историю «Часа», могу лишь надеяться, что мои беспорядочные заметки дадут возможность приоткрыть завесу над истиной. Обычно мой почерк легко читается, но это самая малая из моих забот. Я хочу, чтобы мне верили, и понадобится мудрый толкователь, который сможет избежать западни показного, очевидного, приземленного. Я говорю себе, что подобный толкователь существует и что он или она спасет меня в неком неопределенном будущем, но вполне сознаю, что к моим нынешним обстоятельствам это не имеет отношения. У меня есть заботы посерьезнее.

Записки я кладу на кровать. В них все: от моего первого вечера в Румынии до настоящего момента. Если на работе мне представится возможность, я набросаю краткое приложение. Если нет, если такой шанс мне не выпадет, возможно, это сделает мой будущий спаситель.

После разговора с Остином, Джулией и Салли выбор стал очевиден. Я могу просто уйти. С первой же минуты, как я приехала в Нью-Йорк, отец хотел, чтобы я оставила этот город. Он будет только счастлив оплатить мой переезд в более привольные места. Можно будет начать все сначала, подальше от ужаса того дня, и надеяться, что Торгу — обычный гангстер, которого мое воображение превратило во вселенское зло, и дела этого гангстера меня не касаются. Однако, будь у меня такая возможность, я бы давно за нее ухватилась. К несчастью, истина кроется у меня в крови, на моей коже, в моем подсознании. Я не могу бежать от себя, разве только покончить счеты с жизнью. Мысль о самоубийстве не раз меня посещала, представлялась вполне логичным выходом, если в моем затруднительном положении возможно хотя бы что-то логичное. Я лишила бы себя жизни, вот только я знаю, что меня ждет. Это насилие станет предтечей вечной жажды крови в рядах миллиардов таких же потерянных душ. Если бы я хотела стать рабыней и служанкой Йона Торгу, то самоубийство — самый верный для этого способ. Но я скорее предпочту стать хозяйкой в его доме.

Итак, я подошла к единственной реальной альтернативе. Невзирая на пожелания Остина, я должна пойти на собрание. Плевать мне на судьбу Боба Роджерса. Ему уже лет десять как пора на пенсию. Пока я не пропала, он едва знал о моем существовании. Но собрание не имеет к нему отношения. Его истинное назначение, цель, которая будет достигнута ненамеренно — облегчить бойню. Я видела глаза Торгу. Он твердо решил перерезать Остину горло. Он почти чувствовал вкус влаги жизни на языке. Но я сорвала его планы, и теперь он собирается пожрать всех и вся. Он затаился где-то на нашем этаже в ожидании, когда соберутся сотрудники, согнанные, как быки в загоны скотобойни. А за ним, вокруг него собираются кровопийцы, ждущие, когда их услышат. Он придет. И будет действовать.

Надо торопиться.

Джулия и Салли вошли в здание, открыв двери собственным ключом. Еще до рассвета, до прихода Миггисона, они поднялись на двадцатый этаж и с облегчением увидели, что правильно рассчитали время: Менард покинул свой пост, чтобы открыть двери кабинетов. Проскользнув мимо его стола, они направились к монтажным. Стоило им достичь Лапательного проулка, на Джулию накатил необъяснимый страх, и она порадовалась, что Салли прихватила с собой «Энфилд». Как выяснилось, после истории с просмотром материала о гуру здорового образа жизни Салли без нее на работу не приходила.