Иоанн Мейендорф - Византия и Московская Русь

• Название: Византия и Московская Русь
• Автор: Иоанн Мейендорф
• Издательство: YMCA–Press
• Жанр: Религия
• Год: 1990

---

Отношение татар к итальянским поселениям не было последовательным. В конце XIII века могущественный хан Ногай, который номинально зависел от кипчакских ханов в Сарае, а фактически возглавлял независимую империю на северных берегах Черного моря и вел самостоятельную внешнюю политику, поддерживал венецианцев в борьбе против генуэзцев — сторонников Сарая, пока не был разбит Тохтой (1299–1300). [89] Сарайский хан Тохта неожиданно возмутился торговлей рабами, которую вели генуэзцы и в результате которой его собственные подданные попадали на ближневосточные невольничьи рынки. Хан захватил генуэзских купцов, находившихся в Сарае (1307 г.). и сжег Кафу (1308 г.). Город был отстроен генуэзцами при преемнике Тохты Узбеке. В 1343 году убийство татарского чиновника в Тане вызвало ярость хана Джанибека, изгнавшего итальянцев из Таны и осадившего Кафу. Осада, однако, не удалась. С течением времени союз татар и генуэзцев, основанный на глубоких общих интересах, был восстановлен, но потеря Таны имела длительные последствия для западноевропейской экономики. [90]

Возникновение на Черном море итальянских колоний повлекло за собой проникновение в этот район римских церковных чиновников и миссионеров. [91] Подобно тому, как многочисленные папские миссии к татарам преследовали одновременно политические и миссионерские цели, пребывание латинского духовенства в итальянских поселениях отвечало и насущным церковным нуждам, и потребности расширения церковной дипломатии. Хотя Сурож по–прежнему оставался местопребыванием греческого православного митрополита, буллой Иоанна XXII 1318 года в Кафу был назначен римский епископ, юрисдикции которого позднее (1322 год) была подчинена обширная территория от Сарая до Варны. Первым епископом стал францисканский монах Иеремия. [92] Тот же папа Иоанн XXII, в тот самый год, когда Венеция добивалась привилегий в восточном Крыму (1333 год), основал митрополию в Воспоро (современная Керчь). [93] Присутствие в том же году на границе с византийской митрополией Зихии и Алании англичанина Геральда в качестве епископа Себастополиса (восточное побережье Черного моря) [94] показывает, насколько перемешались друг с другом византийские и европейские поселения в этом районе. В 1357 и 1365 годах генуэзцы завладели городами Чембало и Сурож, и там также были учреждены римские епископаты.

В истории отношений Руси и Византии итальянские поселения на побережье Черного моря имели первостепенное значение в силу географических, экономических, политических и религиозных причин. В течение XIV века купцы, послы, церковные чиновники и паломники, направляющиеся из Константинополя на Русь и в обратном направлении, почти обязательно проходили через Сарай, Тану, Кафу и Сурож: их рассказы являются одним из важнейших источников по истории этой эпохи. С другой стороны, экономические и политические связи между Кипчакским ханством и Генуей, которая к тому же практически держала в своих руках экономику Византийской империи, имели важные последствия для Византии и Руси, поскольку генуэзцы располагали большими средствами для защиты своих интересов как в Константинополе, так и в Сарае. Представители, направлявшиеся папой на восток, служили посредниками в постоянно продолжавшихся переговорах об унии между Византией и Римом. В то же время, поскольку с падением Латинской империи представители папы не имели прямой власти над восточными христианами, они стремились дать византийским иерархам и богословам более высокое представление о латинском западе. В частности, доминиканский орден, с его сильной томистской традицией, представлял латинскую сторону в богословских спорах с греками. В 1334 году в Константинополе остановился доминиканец Франческо да Каммерино, назначенный папой Иоанном XXII главой вновь образованной Босфорской епархии, который вместе с другим доминиканцем, Ричардом Английским, епископом Херсонесским, [95] вел длительные диспуты с Никифором Григорой и Варлаамом Калабрийцем, успешно выступавшими в качестве представителей греческой стороны. [96] Доминиканский монастырь в Галате стал школой латинского языка и богословия для молодого византийского дипломата и ученого Дмитрия Кидониса, который вскоре выразил удивление по поводу того, что среди латинян можно найти не только безжалостных воинов (как франкские крестоносцы), не только ловких купцов (как итальянцы), но и образованных людей, способных лучше самих византийцев постигать премудрости древней философии. [97] Возникновение в Византии яркой и глубоко искренней партии «латино–фронов», выступавших за унию с Римом, было тесно связано с присутствием в империи итальянских купцов. Эта партия стала существенным элементом византийской истории, в частности, благодаря ей стало возможно обращение в католичество императора Иоанна V (1369 г.), а со временем — созыв Флорентийского собора, глубоко повлиявшего на русско–византийские отношения.

«Обращение к западу», которое происходило в Византии благодаря постоянным экономическим и культурным контактам с Италией, на Руси места не имело, потому что страна была отрезана от запада татарским владычеством. Ниже мы увидим, что в XIV веке генуэзцы, союзничавшие с Крымским ханством, были заинтересованы в укреплении татарской власти на Руси и, косвенно, в ослаблении прозападных тенденций.

2. Немецкие рыцари

Последними в Европе христианизировались народы, населявшие восточные берега Балтийского моря. По всей видимости, еще в XI веке восточное христианство проникало сюда, особенно в Карелию и Эстонию, из торгового Новгорода. [98] Однако в конце XII и особенно в XIII столетии здесь развернулось широкое наступление, религиозное и военное, латинского христианства, поддерживаемое папством, а также королевствами Швеции, Дании и Германии. Применение грубой военной силы в целях утверждения западного христианства — как это было при крестовых походах на Ближнем Востоке и при взятии Константинополя в 1204 году — спровоцировало длительное сопротивление языческого населения (которое оставалось таковым еще два века) и восточных христиан.

В Финляндии христианизация означала насильственное включение — и политическое, и культурное — в состав Шведского королевства. Это и было осуществлено военным путем в XIII веке. К югу от Финского залива инициатива принадлежала немцам. Центром миссионерской экспансии стала Рига, основанная около 1198 года бременскими купцами. здесь высадился немецкий епископ Альберт [99] во главе армии немецких и датских крестоносцев; в 1207 году Гогенштауфены признали его феодальным владетелем Латвии. Чтобы расширить свою власть, Альберт основал новый монашеский и военный орден «рыцарей меченосцев», известных также под именем «ливонских рыцарей», задачей которого было обращение язычников. Обеспокоенный союзом Альберта с Гогенштауфенами, папа Иннокентий III отделил Рижскую епархию от Бременской митрополии и подчинил ее непосредственно Риму. Он же установил прямой контроль над рыцарями (в 1204 году). В Эстонии исконно русский город Юрьев (Дорпат, Дерпт — современный Тарту) тоже стал резиденцией немецкого епископа.

Последующая деятельность Ливонского ордена, который вскоре получил в Прибалтике такую власть, что почти не зависел от местной римской церковной иерархии, и был бесконечно враждебен как коренному язычеству этих мест, так и восточному православию, также стала решающим фактором в политической и религиозной истории Руси. Ливонский орден, созданный в Риге, вскоре был усилен новым пополнением: тевтонскими рыцарями. Рыцари созданного в Германии Тевтонского ордена были участниками палестинского крестового похода (1191–1198 гг.), и в 1226 году Конрад Мазовецкий позвал орден для борьбы с пруссами — балтийским народом, соседствовавшим с католической Польшей. Рыцари приняли это приглашение и сумели покорить Пруссию. В 1249 году страна порабощенных пруссов стала собственностью ордена. В это время Тевтонский орден, при поощрении римской курии, объединился с рыцарями меченосцами, так что вся Прибалтика от Померании до Эстонии подпала под власть одного рыцарского ордена, за которым следовали немецкие колонисты. Рыцари засели в своих укрепленных городах и замках и оттуда управляли коренным, формально христианизированным населением и вели постоянную войну против соседей, особенно против православных русских и язычников–литовцев. Выше мы говорили о том, как Александр Невский встретил крестовый поход на восток, остановив шведов на реке Неве (1240 г.) и одержав победу над рыцарями на Чудском озере (1242 г.). Будучи великим князем Владимирским, Александр не имел иной реальной политической альтернативы, кроме лояльности кипчакскому хану, сколь бы ни было ненавистно для Руси татарское иго. Дух крестовых походов, который несли с собой шведы и особенно немецкие рыцари, вызывал у русских такую же реакцию, как реакция греков на захват Константинополя: западное латинское христианство отождествляли с захватами крестоносцев и насильственным приобщением к чужой культуре. [100] Стоит отметить, что те православные страны, которые избежали прямого завоевания крестоносцами — Болгария, Сербия и Галицко–Волынское княжество — были гораздо более открыты для контактов с западом и даже (пускай на короткий срок) принимали политическое главенство пап. [101] Здесь скрыт ключ к пониманию отношений Византии и Москвы XIV века в их противопоставленности более осторожной позиции восточной церкви к западным русским княжествам. Завоевание средневековым папством, одержавшим победу над империей, политического главенства в латинском христианстве, а также то, что папа одобрил вооруженный захват как законный способ христианизации мусульман и язычников и латинскую экспансию среди восточных христиан, сгубило существовавшие для сближения возможности. Поэтому призыв папы к объединению христиан против татар, может быть и искренний, звучал неубедительно в Прибалтике, где, при поддержке и поощрении папы, немецкие рыцари и колонисты ожесточенно добивались покорения местных язычников и православных русских. Агрессии рыцарей сопротивлялись не только северо–русские княжества, но и литовцы — последний европейский народ, остававшийся в XIII веке языческим.