Дэвид Лоуренс - Счастливые привидения

• Название: Счастливые привидения
• Автор: Дэвид Лоуренс
• Издательство: Б.С.Г.-Пресс
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-93381-225-0

В наследие английского классика XX столетия Д. Г. Лоуренса (1885–1930), автора всемирно известных романов «Сыновья и любовники» и «Любовник леди Чаттерлей», входят и несколько стихотворных циклов, и путевые заметки, и более полусотни новелл, в которых в полной мере отразились все грани его яркого дарования. «Быть живым, быть живым человеком, быть цельным живым человеком — вот в чем суть». Он всегда и во всем был верен своему девизу. В данную книгу включены 13 ранее никогда не издававшихся в нашей стране рассказов этого блистательного мастера «малого жанра».

---

— Заткнись! — забыв о вежливости, крикнула она. — С меня хватит!

Он промолчал, и вскоре она вышла из комнаты. Через пару минут стало слышно, как она бешено импровизирует на рояле в гостиной. Такая игра приводила его в ярость: в ней была острая тоска, стремление к чему-то, безудержное стремление, и что-то еще, противящееся тоске. Жена всегда вела мелодию к кульминации, но никогда не достигала ее, обрывая себя неприятными резкими аккордами. До чего же ему было это ненавистно. Он закурил сигарету и направился к буфету, чтобы налить себе виски с содовой. А она запела. Голос у нее был хороший, а вот ритма она не чувствовала. Как правило, его умиляло, как она на свой лад переиначивает песни, заставляя Брамса из-за измененного темпа звучать несвойственным ему образом. Но сегодня ее пение лишь усиливало его ненависть. Какого черта она не подчиняется предписанному темпу?

Минут через пятнадцать она вернулась, смеясь. Со смехом закрыла дверь и подошла к нему.

— Ах ты, глупышка, глупышка! Ну, разве ты не глупый клоун?

Она присела на корточки между его колен и обхватила его руками. Она улыбалась ему, и ее зеленые глаза, ловившие его взгляд, были широко открыты и сверкали. Однако в самой их глубине, как он вспоминал потом, оставалось что-то недоступное ему, особенное выражение, как будто отвращение или ненависть. Горячая волна заливала его тело, и сердце таяло от ее ласк. Однако за много месяцев он отлично изучил ее. Он узнал это странное упрямство, словно требовавшее от него полного подчинения, чтобы потом можно было оттолкнуть его. И если он замечал это выражение, то сопротивлялся, как мог.

— Почему ты не разрешаешь себе любить меня? — спрашивала она с мольбой, в которой он услышал издевку. И крепко стиснул зубы.

— Ты боишься?

От него не укрылась насмешка в ее голосе.

— Чего?

— Боишься довериться самому себе?

Опять воцарилось молчание. Его бесило то, что она, лаская его, смеялась над ним.

— Что такого я с собой сделал?

— Постарался не отдать мне себя, как будто боялся что-то потерять…

— Почему я должен что-то потерять?

Вновь они замолчали. Она поднялась и пошла за сигаретой. Серебряная шкатулка сверкнула красным отражением огня в камине. Чиркая спичкой, она сломала ее, бросила в камин и зажгла другую.

— С чего ты так торопился обратно? — спросила она, не вынимая изо рта сигарету. — Я же сказала, что хочу покоя. У меня его целый год не было. А последние три месяца ты занимался лишь тем, что сводил меня в могилу.

— Однако ты даже не побледнела, — поддел он жену.

— Тем не менее, я больна. Я устала — устала от тебя. Ты требуешь всего и ничего не даешь взамен. Я пустая внутри. — Она пыхнула сигаретой на дамский манер, потом вдруг с силой ударила себя по лбу. — У меня в голове отвратительная пустота. Я знаю, что должна отдохнуть — должна.

У него словно огонь пробежал по жилам от ярости.

— От трудов? — насмешливо переспросил он, все еще стараясь сдерживать себя.

— От тебя — от тебя! — крикнула она, подаваясь к нему. — Ты калечишь мне душу своими проклятыми причудами. Думаю, все дело в твоем здоровье, и ты ничего не можешь изменить, — добавила она уже спокойнее. — Но я-то больше не могу терпеть, никак не могу, вот так.

Не глядя, она стряхнула в камин пепел с сигареты, но промахнулась, и он упал на красивый азиатский ковер. Посмотрев, что наделала, она не проявила никаких чувств. А он сидел, окаменев от бешенства.

— Можно спросить, как это я тебя калечу?

Она помолчала, пытаясь подыскать верные слова. Потом в отчаянии махнула рукой и вынула изо рта сигарету.

— Ты — ты всюду преследуешь меня — не оставляешь одну. Не даешь мне покоя — не знаю, что ты делаешь, но это ужасно.

И вновь он ощутил прилив бешенства.

— Непонятно.

— Знаю. Я не могу выразить это словами — но что есть, то есть. Ты — ты не любишь меня. Я вся отдаюсь тебе, а потом — ничего — тебя попросту нет.

От злости и ненависти он крепко сжимал губы.

— Нам не понять друг друга, — проговорил он. — Может быть, расскажешь, кто этот Ричард?

В комнате было почти темно. Пару минут она просидела молча. Потом опять вынула сигарету изо рта и посмотрела на нее.

— Я собираюсь встретиться с ним, — услышал он в сумерках ее насмешливый голос.

У него голова пошла кругом, перехватило дыхание.

— Кто он? — спросил муж, не веря в реальность каких бы то ни было отношений своей жены с Ричардом, даже если этот Ричард и существовал на самом деле.

— Я познакомлю тебя с ним, когда узнаю его получше.

Он ждал.

— Кто он?

— Я скажу тебе потом и представлю его.

Пауза.

— Можно мне пойти с тобой?

— С тебя станется, — с иронией отозвалась она.

Тихо вошла служанка, так как наступило время опустить шторы и зажечь свет. Пока она находилась в комнате, муж и жена молчали.

— Полагаю, — сказал муж, когда дверь за служанкой закрылась, — тебе для отдыха нужен Ричард?

Она восприняла его сарказм как обычную констатацию факта.

— Да. Мне нужен нормальный открытый человек, который будет любить меня просто, без твоих сомнений и недоговоренностей. Именно этого я хочу.

— Отлично. Ты у нас человек независимый.

— Ха-ха, — засмеялась она. — Мог бы этого и не говорить. Кому-кому, но только не тебе отнять у меня мою независимость.

— Я имел в виду твое состояние, — спокойно проговорил он, хотя его сердце переполнялось горечью и яростью.

— Ладно, — сказала она. — Пойду одеваться.

Он остался неподвижно сидеть в кресле. Боль стала почти нестерпимой. Несколько мгновений все его тело сотрясала чудовищная огненная пульсация. Постепенно она сошла на нет, однако навалилась слабость. Ему ни в коем случае не хотелось расставаться с женой, хотя всё как будто к этому шло — стоит им разлучиться в такой решительный момент, и они больше никогда не будут вместе. Однако если она проявит решительность, то так тому и быть. Он уедет на месяц в Италию. Там тоже можно вести дела. А когда вернется, они вполне смогут заключить между собой соглашение, так многие делают.

Мешала отвратительная тяжесть в груди, не хотелось двигаться. Одна мысль, что надо собирать вещи и ехать в Милан, приводила его в ужас, так как подразумевала некое усилие воли. Однако это нужно сделать, и он сделает. Нет смысла дожидаться ее дома. Переночевать можно у шурина, а завтра в поезд. Надо дать ей немного времени — пусть придет в себя. Она и вправду очень импульсивна. Тем не менее, ему совсем не хотелось расставаться с ней.

Он так и сидел, погруженный в свои мысли, когда она спустилась, уже в шубке и токе[14]. У нее был сияющий вид, и мечтательный, и своенравный одновременно. И до чего же она была хороша — черный мех подчеркивал природную прелесть ее лица.

— Не дашь мне немного денег? У меня совсем нет.

Он дал ей два соверена, она положила их в черную сумочку. Неужели она так и уйдет, не сказав больше ни слова? У него опять от муки окаменело сердце.

— Хочешь, я уеду на месяц? — с нарочитым спокойствием спросил он.

— Да, — с прежним упрямством ответила она.

— Что ж, отлично, так и сделаем. Мне еще придется задержаться на денек в городе, но я переночую у Эдмунда.

— Пожалуйста, если хочешь, — с сомнением произнесла жена.

— Если ты хочешь.

— До чего же я устала! — жалобно воскликнула она.

Однако в этом «устала» звучало раздражение.

— Отлично.

Она застегнула перчатки.

— Значит, ты уезжаешь? — вдруг оживилась она и повернулась к двери. — До свидания.

Он ненавидел ее за этот легкомысленный тон.

— Завтра я буду у Эдмунда.

— Ты ведь напишешь мне из Италии, правда?

Он не ответил на бессмысленный вопрос.

— Ты вынула из волос увядшую примулу? — спросил он.

— Нет.

Она отколола шляпную булавку.

— Ричард решил бы, что я ненормальная, — сказала она, вынимая из прически розовые помятые цветы, и, бросив их на стол, вновь надела шляпку.

— Хочешь, чтобы я уехал? — нетерпеливо повторил он свой вопрос.

Она нахмурилась. Ей надоело противиться ему. Но и избавиться от стойкой неприязни к мужу у нее не получалось. Тем не менее, она любила его. Любила крепко. А он — он как будто не понимал этого. Не понимал, что ей в самом деле хотелось побыть без него. Однако любовь не отпускала ее, страстное чувство, которое она питала к нему. Тем не менее, больше всего на свете ей хотелось опять остаться одной.

— Да, — ответила она — почти умоляюще.

— Отлично.

Она подошла и обвила руками его шею. Шляпная булавка чуть было не поцарапала его. Он отпрянул, но она вроде бы и не заметила этого.

— Ты не против, правда, любимый? — ласково спросила она.