Дэвид Лоуренс - Счастливые привидения

• Название: Счастливые привидения
• Автор: Дэвид Лоуренс
• Издательство: Б.С.Г.-Пресс
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-93381-225-0

В наследие английского классика XX столетия Д. Г. Лоуренса (1885–1930), автора всемирно известных романов «Сыновья и любовники» и «Любовник леди Чаттерлей», входят и несколько стихотворных циклов, и путевые заметки, и более полусотни новелл, в которых в полной мере отразились все грани его яркого дарования. «Быть живым, быть живым человеком, быть цельным живым человеком — вот в чем суть». Он всегда и во всем был верен своему девизу. В данную книгу включены 13 ранее никогда не издававшихся в нашей стране рассказов этого блистательного мастера «малого жанра».

---

— Со мной, — сказала она, коротко хихикнув, словно школьница, и глядя на меня робко, озорно и со страхом.

— Если ты сделаешь его счастливым, — небрежно произнес я.

— Как сделать?

Она произнесла это искренне, ровно, звучным голосом. Вечно она так, толкает меня дальше, чем я хочу заходить.

— Наверно, тебе самой надо стать счастливой, и ты должна знать, что счастлива. Тогда скажешь ему, что ты счастлива, скажешь, что он тоже счастлив, и он будет счастлив.

— Надо действовать именно так? — торопливо переспросила она. — Не иначе?

Я знал, что хмурюсь, глядя на нее, и она это видела.

— Наверно, нет, — ответил я резко. — Сам он ни за что не додумается.

— Откуда тебе известно? — спросила она, словно это было тайной.

— Не известно. Мне так кажется.

— Тебе кажется, — отозвалась она печальным чистым монотонным эхом, звучавшим как металл — она приняла решение. Мне нравилось в ней то, что она никогда не бубнила и не шептала. Но тогда, в этом чертовом театре, я мечтал, чтобы она оставила меня в покое.

На ней были изумруды, сверкавшие на белоснежной коже, и, всматриваясь в зал, она была похожа на гадалку, всматривавшуюся в стеклянный шар. Один Бог знает, видела ли она сверкание лиц и манишек. Я же понимал, что я — санкюлот, и не быть мне королем, пока тут носят короткие штаны.

— Мне пришлось немало потрудиться, чтобы стать его женой, — проговорила она быстро и четко, на низких тонах.

— Почему?

— Он очень любил меня. И сейчас любит! Но считает, что ему не везет…

— Не везет? В картах или в любви? — с иронией переспросил я.

— И в том, и в другом, — коротко ответила Карлотта, но с неожиданной холодностью и злостью из-за моего легкомыслия. — Это у них семейное.

— Что ты ему сказала? — спросил я с натугой, у меня вдруг стало тяжело на сердце.

— Я обещала, что буду везучей за двоих. А через две недели объявили войну.

— Ну, конечно! Не повезло не только тебе, всем не повезло.

— Да!

Мы помолчали.

— Его семья считается невезучей?

— Бортов? Ужасно невезучей. Она такая и есть.

Наступил антракт, и дверь ложи отворилась. Карлотта умела быстро ориентироваться и всегда держала ухо востро, так что ее не могли смутить изменившиеся обстоятельства. Она встала, словно первая красавица — а ведь она не была ею и не могла быть, — чтобы перемолвиться несколькими словами с леди Перт, и исчезла, не представив меня.

Карлотта и лорд Латкилл приехали к нам, когда мы жили в Дербишире, годом позже. Он получил отпуск. Она ждала ребенка, медленно двигалась и казалась подавленной. Рассеянный и, как всегда, очаровательный, лорд Латкилл рассказывал о Дербишире и об истории свинцовых рудников. Однако они оба как будто потерялись во времени.

В последний раз я видел их после войны, когда покидал Англию. Они обедали вдвоем, если не считать меня. Он все еще выглядел измученным, так как во время войны получил ранение в горло. Однако сказал, что скоро поправится. В его тягучем прекрасном голосе теперь звучала хрипотца. Бархатные глаза ввалились, но смотрели твердо, хотя в их глубине угнездилась усталость, пустота.

Я еще больше, чем прежде, мучился от нищеты и тоже чувствовал усталость. Карлотта воевала с его молчаливой опустошенностью. Едва началась война, печаль во взгляде ее мужа стала заметнее, а до поры, до времени не проявлявший себя страх превратился почти в мономанию. Карлотта все больше падала духом и теряла красоту.

У Карлотты родились близнецы. После обеда мы отправились в детскую взглянуть на малышей. У обоих мальчиков были прекрасные темные, как у отца, волосы.

Лорд Латкилл вынул изо рта сигару и наклонился над кроватками. Смуглолицая преданная няня отошла в сторону. Карлотта поглядела на детей; но еще беспомощнее она поглядела на мужа.

— Хорошенькие детишки! Очень хорошенькие, правда, няня? — смягчив голос, произнес я.

— Да, сэр, — тотчас откликнулась няня. — Красивые дети!

— Ты мог когда-нибудь представить, что у меня родятся близнецы, вот такие два озорника? — спросила, глядя на меня, Карлотта.

— Никогда.

— Пусть Люк скажет, это невезение или неумение? — проговорила она, хихикнув, как школьница, и с опаской поглядела на мужа.

— Боже мой! — неожиданно повернувшись, громко, но с обычной болью в голосе, воскликнул он. — Я называю это удивительным везением! Не знаю уж, что другие об этом думают.

Тем не менее, он дрожал от страха, как раненый пес.

Много лет я не виделся с Карлоттой. Правда, до меня дошел слух, что у нее родилась девочка. Потом случилась беда: двойняшки погибли в автомобильной катастрофе в Америке, когда ехали куда-то со своей теткой.

Об этом я узнал с запозданием и не стал писать Карлотте. О чем писать?

А несколько месяцев спустя от какой-то болезни неожиданно умерла ее маленькая дочь. Невезение Латкиллов, похоже, никуда не девалось.

Бедняжка Карлотта! Больше я о ней ничего не слышал, знал только, что она и лорд Латкилл живут уединенно в Дербишире вместе с его матерью.

Когда обстоятельства привели меня обратно в Англию, я никак не мог решить, стоит мне написать Карлотте или не стоит. В конце концов, я написал ей на лондонский адрес.

Ответ пришел из Дербишира: «Очень рада, что ты опять в пределах досягаемости! Может быть, навестишь нас?»

Мне не очень хотелось ехать в Риддингс, в родовое гнездо лорда Латкилла, из опасений перед его матерью, леди Латкилл, женщиной старой закваски. Ведь я всегда был своего рода санкюлотом, который не станет королем, пока в моде короткие штаны.

«Приезжай в город, — ответил я. — Приглашаю тебя на ланч».

Карлотта приехала. Выглядела она постаревшей, страдания прочертили морщины на ее лице.

— Ты совсем не изменился, — сказала она.

— А ты, если и изменилась, то совсем чуть-чуть.

— Неужели? — печально отозвалась она помертвевшим голосом. — Может быть! Полагаю, пока мы живы, надо жить. А ты как думаешь?

— Да. Ты права. Ужасно быть живым мертвецом.

— Да уж! — произнесла она, завершая тему.

— Как лорд Латкилл? — спросил я.

— Ах, его это все окончательно добило, он не хочет жить. Но хочет, чтобы я жила.

— А ты хочешь?

Она как-то странно заглянула мне в глаза.

— Сама не знаю. Мне нужна помощь. А ты как считаешь?

— Господи, живи, пока можешь!

— И принять помощь? — спросила она со своей чудесной прямотой.

— Ну, конечно.

— Ты советуешь?

— Конечно же, да! Ты молодая…

— Приедешь в Риддингс? — не дослушав, спросила Карлотта.

— А лорд Латкилл? Его мать?

— Они согласны.

— Ты хочешь, чтобы я приехал?

— Хочу, очень хочу! Приедешь?

— Да, конечно, если ты хочешь.

— Когда?

— Когда тебе удобно.

— Правда?

— Ну, да.

— И ты не боишься невезения Латкиллов?

— Я?

Моему изумлению не было предела, и она опять хихикнула, как школьница.

— Отлично, — сказала Карлотта. — Как насчет понедельника? Тебя устроит?

Мы договорились на понедельник, и я проводил ее на вокзал.

Как выглядел снаружи Риддингс, дом лорда Латкилла, мне было известно. Старый каменный дом с тремя остроугольными фронтонами находился на окраине деревни Миддлтон и не очень далеко от дороги, за ним вместо парка располагалось мрачное болото.

Понедельник выдался ненастным на дербиширских холмах, которые казались темно-темно-зелеными, а каменные изгороди — почти черными. Даже маленький железнодорожный вокзал, спрятавшийся в зеленой расщелине и построенный из камня, был темным и холодным, как будто находился не на земле, а в преисподней.

Меня встретил лорд Латкилл. Он был в очках, и в них карие глаза смотрели незнакомо. Черные волосы жидкими прядями падали на лоб.

— Я ужасно рад, что вы приехали, — сказал он. — Карлотта теперь наверняка повеселеет.

Как отдельная личность я как будто его не интересовал. Просто был некий субъект, который приехал и которого ждали. Держался лорд на редкость суетливо, неестественно.

— Надеюсь, я не потревожу вашу матушку, леди Латкилл, — сказал я, когда он усаживал меня в автомобиль.

— Совсем нет, — пропел он низким голосом, — она так же, как мы, ждет не дождется вашего приезда. Ах нет, не думайте, что у меня такая уж старомодная мать, ничего подобного. В отношении литературы и живописи у матушки исключительно современный вкус. Сейчас ее интересует сверхъестественное — спиритизм и все такое, — мы с Карлоттой думаем, что если ей это интересно, пусть, это же замечательно.

Лсрд Латкилл заботливо укутал меня пледом, а слуга поставил к ногам обогреватель.

— В Дербишире, знаете ли, холодно, — продолжал говорить лорд Латкилл, — особенно там, где холмы.

— Здесь темновато.

— Пожалуй, особенно после тропиков. Мы, естественно, не замечаем, нам это даже нравится.