Ясунари Кавабата - Озеро

• Название: Озеро
• Автор: Ясунари Кавабата
• Издательство: Панорама
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-85220-197

Ясунари Кавабата (1899–1972) — один из крупнейших японских писателей, получивший в 1968 г. Нобелевскую премию за «писательское мастерство, которое с большим чувством выражает суть японского образа мышления». В книгу включены повести «Танцовщица из Идзу», «Озеро», роман «Старая столица». Публикуются также еще неизвестная широкому читателю повесть «Спящие красавицы» и рассказы. Перевод Нобелевской речи писателя «Красотой Японии рожденный» печатается в новой, более совершенной редакции.

---

— Пройдемся еще немного, — предложил он.

— Зачем?

— Может, набредем на уютную харчевню.

Раздумывая, где можно отыскать подходящее место, чтобы посидеть с этой странно одетой женщиной, он свернул с боковой улицы на более широкую и хорошо освещенную и толкнул дверь харчевни, где подавали одэн. Женщина последовала за ним. Вокруг плиты, на которой в котле варился одэн, буквой «П» протянулся общий стол со скамьями. Были и отдельные столики. За общим столом сидело много посетителей, и Гимпэй выбрал отдельный столик поближе к выходу.

— Что будешь пить, сакэ или пиво? — спросил он.

Гимпэй не ощущал никакого влечения к этой мужеподобной женщине, но, убедившись, что ее присутствие ему ничем не грозит, он почувствовал облегчение и даже предоставил ей самой выбирать: сакэ или пиво.

— Сакэ, — ответила женщина.

Помимо, одэн здесь готовили и другую незатейливую снедь, о чем свидетельствовали висевшие на стене листы бумаги с названиями блюд. Гимпэй опять предложил ей выбрать еду по своему вкусу. Она заказала себе слишком много, и это вызвало у Гимпэя подозрение, что она — женщина сомнительного поведения. Но он решил не высказывать свои мысли вслух. Женщина же с некоторой опаской поглядывала на Гимпэя и, по-видимому, еще не решила, стоит ли приглашать его к себе. А может, она последовала за ним, почувствовав родственную душу.

— Странная жизнь, не так ли? Днем не знаешь, что может случиться вечером. Вот мы сейчас выпиваем вместе, хотя я не знаю, кто ты, и никогда с тобой не встречался.

— Это верно, я тоже вас вижу впервые, — безразлично отозвалась женщина после того, как опрокинула стаканчик сакэ.

— Мы с тобой выпьем, и день на этом закончится.

— Закончится.

— Ты отсюда домой?

— Да, ребенок там остался один. Он меня дожидается.

— У тебя есть ребенок?

Женщина выпивала один стаканчик за другим. Гимпэй же не столько пил, сколько наблюдал за ней.

Трудно было поверить: в один и тот же вечер он любовался девушкой у водоема, где ловили светлячков, затем его преследовал у дамбы призрак младенца, и вот теперь он выпивает в харчевне с первой встречной. Наверно, Гимпэя привлекла ее отталкивающая внешность. То, что он увидел Матиэ у водоема, походило на чудо. Реальностью же была эта уродина, сидевшая рядом с ним в дешевой харчевне. Чем безобразней она, тем лучше. Тем определенней надежда узреть ангельский лик Матиэ.

— Почему ты ходишь в резиновых сапогах?

— Подумала, что будет дождь, когда выходила из дома.

Ответ вполне резонный.

Гимпэю вдруг захотелось поглядеть на ее ноги. Если они уродливы, значит, он отыскал подходящую партнершу.

Чем больше она пила, тем безобразней становилась. Меньший ее глаз стал еще меньше и превратился в узенькую щелочку. Заметно покачиваясь, она время от времени многозначительно поглядывала на Гимпэя. Он обнял ее за плечи. Женщина не противилась. Ему показалось, будто он обхватил мешок с костями.

— Почему ты такая худющая?

— А что поделаешь? Ведь мне одной приходится растить ребенка.

Из ее сбивчивого рассказа Гимпэй узнал, что она живет с тринадцатилетней дочерью в одной комнате, которую снимает где-то на задворках, и что девочка ходит в школу. Муж погиб на войне. Может, она кое в чем и привирала, но в то, что у нее на самом деле есть дочь, Гимпэй поверил.

— Я провожу тебя до дома, — сказал он.

Женщина вначале согласно кивнула, но, подумав, сказала:

— Нет, домой нельзя. Там девочка.

Они сидели рядом, лицом к повару.

Она неожиданно повернулась к Гимпэю и кокетливо прижалась к его плечу. По всей видимости, она была готова ему отдаться. Гимпэй ощутил такую тоску, словно настал конец света. С чего бы ему так тосковать? — раздумывал он. Наверно, все потому, что в тот вечер он видел Матиэ.

Ему претила вульгарность, с какой эта женщина выпивала. Но всякий раз, заказывая новую бутылочку сакэ, она вопрошающе глядела на Гимпэя, чтобы выяснить, как он к этому относится.

— Выпей еще одну, — в конце концов соглашался Гимпэй.

— Боюсь, не устою на ногах. Ничего? — Она положила руку ему на колено. — Тогда последнюю. Скажите, чтобы гадили в большую чашку.

Сакэ потекло у нее по подбородку и пролилось на стол.

Ее темное, обветренное лицо стало пурпурным.

Они вышли из харчевни, и женщина буквально повисла у него на руке. Гимпэй ухватил ее за кисть. Кожа на руке была на удивление гладкой.

Когда они проходили мимо девушки, продававшей цветы, женщина попросила:

— Купите цветов, пожалуйста. Я хочу отнести их моей девочке.

Но она оставила букетик в темном переулке у продавца китайской лапши, сказав:

— Папаша, сохрани. Я скоро вернусь за ними.

Женщина уже едва держалась на ногах.

— Сколько лет я не нюхала мужчину… А что делать-то? Не остановишь же человека на улице и не скажешь: пойдем со мной!

— Верно, тут уж ничего не поделаешь, — неохотно согласился Гимпэй. Он ненавидел себя за то, что продолжал тащиться по улице с этой, женщиной, но ему все еще хотелось посмотреть, как выглядят ее ноги. Правда, ему казалось теперь, будто он видит их сквозь резиновые сапоги: уродливые пальцы, хотя и не совсем такие, как у него, толстая, коричневая кожа на ступнях… Его чуть не стошнило, когда он представил ее обнаженные ноги рядом со своими.

Он предоставил женщине выбирать дорогу. Свернув в переулок, они оказались перед небольшим храмом, посвященным Инари[6]. Рядом виднелся дешевый отель, где можно было снять комнату на ночь. Она остановилась в нерешительности. Гимпэй высвободил руку, и женщина тут же упала на дорогу.

— Если тебя дожидается ребенок, отправляйся поскорее домой, — сказал он и пошел прочь.

— Идиот! Идиот! — завопила она и, нашарив горсть мелких камней, лежавших перед храмом, стала кидать в него. Один камень попал ему в лодыжку.

— Ой! — вскрикнул Гимпэй, сморщившись от боли.

Волоча ушибленную ногу, он плелся по улице и чувствовал себя таким несчастным… И отчего он не вернулся домой сразу после того, как прицепил клетку со светлячками к поясу Матиэ?.. Добравшись до своего жилища, Гимпэй снял ботинки и стянул с ног носки. Лодыжка, в которую попал камень, слегка покраснела.

СЛОВАРЬ ЯПОНСКИХ СЛОВ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ТЕКСТЕ

Варадзи — соломенные сандалии.

Тэта — японская национальная обувь в виде деревянной дощечки на двух поперечных подставках.

Дзабутон — плоская подушечка для сидения на полу.

Дзё — мера длины, равная 3,8 м.

Дзори — сандалии из соломы или бамбука.

Какэмоно — картина или каллиграфическая надпись, выполненная на полосе шелка или бумаги.

Касури — хлопчатобумажная ткань.

Кимоно — японская национальная одежда.

Котацу — прямоугольная жаровня, вделанная в углубление в полу и накрываемая одеялом.

Кэн — мера длины, равная 1,8 м.

Мидзуя — комната для мытья чайной утвари в чайном павильоне.

Оби — длинный широкий пояс на женском кимоно.

Ри — мера длины, равная 3,9 км.

Сакэ — японская рисовая водка.

Сёдзи — раздвижная стена в японском доме.

Сун — мера длины, равная 3 см.

Сэн — мелкая денежная единица, сотая часть иены.

Сяку — мера длины, равная 30,3 см.

Сямисэн — трехструнный щипковый инструмент.

Таби — японские носки с отделением для большого пальца.

Тан — мера длины, равная 10,6 м.

Танка — японское пятистишие.

Татами — плетеные циновки стандартного размера (примерно 1,5 кв. м), которыми застилаются полы в японском доме; числом татами определяется площадь жилых помещений.

Те — мера длины, равная примерно 110 м.

Токонома — ниша в японском доме, обычно украшаемая картиной или свитком с каллиграфической надписью, вазой с цветами.

Фурисодэ — кимоно с длинными рукавами.

Фуросики — квадратный платок, в котором носят мелкие вещи, книги и т. п.

Фусума — раздвижные деревянные рамы, оклеенные с обеих сторон плотной бумагой. Служат внутренними перегородками в японском доме.

Хайку (хокку) — японское трехстишие.

Хакама — широкие штаны, заложенные у пояса в глубокие складки.

Хаори — накидка, принадлежность парадного (мужского и женского) костюма.

Хибати — жаровня: деревянный, металлический или фарфоровый сосуд с золой, поверх которой укладывается горящий древесный уголь.

Юката — ночное кимоно.

Примечания