Андрей Ильенков - Флудий & Кузьмич

• Название: Флудий & Кузьмич
• Автор: Андрей Ильенков
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

Начали мы, как водится в России, разговором о погоде и футболе. В первом случае, особо не споря, после очевидных тезисов сошлись на том, что климат в целом нестабильный и то, что будет завтра – никому не известно. Во втором, несмотря на то, что как выяснилось, мы не были даже любителями этой популярной среди землян игры: Кузьмич последний раз был на стадионе лет двадцать назад, да и то по случаю в связи со слётом егерей в Твери, где в честь юбилейного съезда безлико гоняли мяч местные «Зверолов» и «Тральщик», ну, а я – по определению ноль, ибо вовсе залётный: также не пришли к единому мнению. И, тем не менее, мы дружно и основательно перемыли косточки сборной России: каким-то Аршавину, Березуцким и Хидингу. Затем плавно и незаметно для меня перешли к семье и детям, где я, что бы случайно не запутаться в родственных связях и тем самым не насторожить Егеря, ляпнул, что, мол, ещё холостой, чем собственно вызвал трёхминутную, нравоучительную речь, закончившуюся тостом:

– А теперь, Федь, давай… что б тебе, Господь, жену красавицу, да хозяйку добрую послал, ну и детишек побольше: сам знаешь, за детей не выпить – грех… – это святое! И не затягивай с этим…пока молодой…

Мне, реально не женатому, бездетному, по сути, совершенно одинокому пришельцу, даже если бы я отбросил конспирацию и стал вновь самим собой – и возразить-то не чего было простым, очевидным и от того железобетонно убедительным тезисам авторитетного и умудрённого богатым жизненным опытом егеря. Более того, к тому времени, под умиротворяющим влиянием великолепных харловки и снеди, я уже внутренне не сопротивлялся никаким тостам и даже как будто сам живо потянулся к стопке и осушил оную раньше Кузьмича. При этом процесс восстановления организма сократился уже до одной минуты, что меня, безусловно, успокоило и даже взбодрило: я наивно полагал, что процесс адаптации к новым условиям бытия набирает живительную силу. О, как я жестоко ошибался…

– Вот скажи мне, Федь: чего в эту Москву все, как мухи на говно, слетаются…? – продолжал, меняя темы как генератор случайных чисел, витиеватый разговор егерь. – Вон и Надька моя, дочурка непутевая – уж лет семь как туда подалась счастья искать, а я ей каждый месяц с пенсии отсылаю? Спрашивается: и на кой было икру метать…? Одна нам старикам радость – хоть внучку нагуляла и сюда на лето привозит.

– Ну, так там жизнь дорогая… на то она и столица, – многозначительно заключил я, – и для убедительности добавил, – зато и возможностей больше чем на п…периферии. – Возьми хоть меня для примера. Окончил я среднюю школу в этом… как его…Мценске… вот память-то. Причём так себе учился – ничего выдающегося – с тройку на чётвёрку, лишь два предмета по душе были – физика и литература. Затем, как полагается, отслужил три года в галак…тьфу ты чёрт – в тихоокеанском флоте. Возвращаюсь домой – молодой, здоровый, – амбиций – пруд пруди. Ну, погулял, чуток, огляделся. На какое ж, думаю, поприще свои стопы направить…городок-то у нас маленький, в ф…фотонный телескоп не сразу разглядишь, одна войлочная фабрика и огороды: валенки валяем, овощи – поедаем. А до ближайшего райцентра, как до луны, да и там – три завода, два – банкроты, один институт коммунального хозяйства – вот и ищи, как хочешь, счастья. Эк, Кузьмич, меня, воспоминания т…торкнули – аж в рифму бросило. Давай, может по…- не осмелился я, продолжить фразу, не мало удивившись, тем не менее, своей, как мне тогда показалось естественности поведения и правдивости сочиняемой на ходу легенде собственной биографии, которая, как вы, шеф, надеюсь, заметили весьма схожа с реальной, если отбросить условности.

– Не вопрос, Федя, – сочувственно отреагировал Егерь, моментально разлив по стопкам харловку с горочкой.

Многозначительно выпили. С минуту выразительно помолчали. Удивительно, но в этот раз мой организм фактически никак болезненно не отреагировал на влитое в него произведение народного и, если хотите, кулинарного искусства, а напротив – испытал всё более уверенный подъём физических сил и лишь слегка заплетающийся язык начинал немного мешать диалогу. Впрочем, если бы мы по этой причине потеряли бы дар речи, то легко объяснились бы жестами или как-нибудь иначе – до такой степени с каждой рюмкой мы становились ближе и понятней друг другу.

– Ну, в общем, решив для себя, что мне нечего терять кроме…как это у вас… говорят, то есть, блин, у нас… «собственных цепей» – двинул в центр Всел…да что ж сегодня такое…- в Москву я имел ввиду. В Литературном институте, куда меня потянуло в первую очередь, наглухо задвинули, говоря что, мол, нет ни способностей, ни тем более – таланта, бегло прочитав всего пару строк из моей поэмы «Бытие и Бесконечность». Ладно, думаю, Латунские, мать вашу так – ещё пересечемся – жизнь штука извилистая – поглядим, кто есть ху. Здорово они, г…гады, тогда ранили моё самолюбие, едва не смертельно. Одним словом, хлопнул я им дверью на прощание так, что выпроваживали меня с милицией. Такая у меня, Кузьмич, понимаешь, злость на весь мир и на себя обуяла, что хоть камни грызи. Мол, что ж это я совсем круглый дурак – быть того не может: вон их сколько кругом шастает – хоть штабелями складывай и ничего мир не сошёл пока с ума. И двинул я наперекор всем поганым ветрам судьбы в физико-технологический университет, сдал на одном дыхании с отличием экзамены, до сих пор удивляюсь как; и поступил на факультет р…ракетостроения и н…навигации.

– Молодца, Фёдор! – с характером значится, – уважаю, – одобрительно откашлялся Кузьмич, огромными затяжками вновь раскуривая въедливый, как нашатырь, самосад.

– Да какой там…характер, повезло, наверное, да и справедливости ради нужно отметить, что в группу был недобор – в перестройку, сам знаешь, профессия инженера стала не престижной, и в неё шли только одержимые идеей, мечтой, люди творческие коих и в лучшие времена было не много.

– Не скажи, б…брат, везёт тому, кто везёт, – как всегда мудро и лаконично резюмировал Кузьмич.

– Это да… И всё же, как говорится, нет худа без добра: я реально втянулся и по настоящему загорелся темой и вот уже лет двадцать занимаюсь ракетами, космосом и в итоге благодарен судьбе, которая меня вывела, что называется, в люди, предварительно приложив окаянным лбом о вразумительные стены провидения дабы не слишком задавался. Ну, в общем, так или иначе, но, именно в М…Москве я реализовал свой шанс. Хотя, конечно, кто его знает, что было бы останься я в районном центре… валенки валять, глядишь, если бы не спился, то и писателем бы каким-нибудь сносным заделался…

– Так то оно так…столица, всё такое… Да только, Федь, от судьбы не уйдёшь – будь ты в Москве или на Колыме. Вон дочурка моя, не путёвая, Надька-то, как подалось туда, так и мается всю дорогу. Уже два раза угораздило развестись, снимает крохотную комнатку на окраине, работы постоянной нет. То продавщица, то почтальонша, то уборщица, прости Господи… А ведь с медалью школу и текстильный техникум закончила, что блин…за с…сучье время такое настало…а, Федь? – взгляд Кузьмича потускнел и рассеялся в нескрываемой печали, а рука машинально потянулась к бутылке.

– Перемены, они, они Кузьмич, с…собаки такие – кусаются, – попытался я хоть как-то утешить старика. – Вон к…китайцы так прямо и говорят, мол, не дай вам…нам значится Бог жить в эпоху перемен…

– А когда жить-то раскудрить их так и эдак: то войны, то революции, то перестройки – только кое-как приладишься – б…бац опять беда на народ сваливается, вернее, сваливают – ну, что ты будешь делать. Всё терпим и терпим…сколько ж, Федь, можно: терпелка-то не бесконечная, а лопнет – снова бардак лет на двадцать… парадокс… Давай что ли…по м…маленькой…что б им, иродам верхним, в аду гореть не перегореть…

– Давай! – твёрдо подхватил я протестный настрой Кузьмича, решительно опрокинув очередную стопку.

Удивительно, но до сих пор отчётливо помню, блистательную и рекордную по времени, пусть и локальную – а кто ж тогда знал… победу своего организма над очередной атакой всё исцеляющего зелья.

– Я, Федь, на этом с…свете ничего уже не боюсь, а вот в последние годы тревожусь что ли… Ладно я, калач тёртый, где только за почти девяносто лет не бывал, одних войн пять штук на брюхе отползал, – наше поколение вообще ничем уже не прошибёшь, да и небо коптить немного осталось… А вот что с д…дочкой, а особливо с внучкой будет…и вообще со страной – сердце загодя болит, как думать об этом начинаешь…

– С…согласен…п…полная жжж…не определённость…то есть – с трудом вставил я фразу не найдясь сразу ответить что-либо более внятное и весомое соответствующее остроте поднятого егерем вопроса.

Возмущённо минут пять помолчали. Кузьмич снова закурил. Я же, привыкнув к ядрёному самосаду, едва в чувствах не сорвался и чуть не составил ему компанию. Тем временем в окошко начала бесцеремонно заглядывать, как мне тогда показалась, нагловатая Луна, словно прожектор, пронзая крыльцо и тем самым бессовестно вмешиваясь в наш тяжёлый разговор о не простых насущных проблемах.