Войтех Стеклач - Алеш и его друзья

• Название: Алеш и его друзья
• Автор: Войтех Стеклач
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1990
• ISBN: 5–08–001391–5

Веселая повесть о том, как ребята-шестиклассники выбирали вожака своей компании.

---

И только потому, что я пришел домой позже обычного и в грязных брюках. Теперь сиди взаперти, взывай к своей совести да занимайся уборкой.

Я размышлял: а может, стоило вчера вечером попытаться смягчить своих тиранов? Но в глазах отца читалась суровость, он наверняка сказал бы, что мне впору радоваться — будь он настоящим тираном, как я утверждаю, он приказал бы за непослушание бросить меня львам, по обычаю древнеримских императоров.

А мама сказала бы: «Сыночек, постарайся исправиться, а потом мы с тобой поговорим».

Из этого видно, что у меня кошмарные родители и тут ничего не поделаешь. Пока. А вот когда стану совершеннолетним, заполучу паспорт, буду таким же гражданином, как они, с точно такими же правами, тогда уж не позволю себя запирать, это же явное покушение на свободу личности, а на то есть соответствующие статьи в кодексе законов и суды.

Но что же делать? Я заперт, тогда как должен бы пойти на тренировку. Только даже в совершенно безнадежной ситуации не следует опускать руки, нужно работать мозгами.

Прежде всего надо попробовать взломать дверь. Я встал с папиного кресла и пошел в чулан на поиски топора. Его там не оказалось, зато мне строил гримасы пылесос.

Я схватил эту зверюгу за горло и поплелся обратно в комнату. Наверное, лучше всего пропылесосить квартиру и протереть пыль, это верный шанс смягчить родителей: они отменят наказание, и завтра я пойду на троеборье.

Впрочем, это еще неизвестно. Придерутся, допустим, что пыль не вытерта, пылесосом вычищено кое-как и бог знает что еще. В тиранстве своего единственного сына мои родители весьма изобретательны.

Передо мной стоял пылесос, на окне лежала тряпка для пыли, но я не больно-то спешил и включил радио.

Передавали «Монте-Кристо». Очень хорошая пьеса! Этот Монте-Кристо чертовски ловкий парень. В любой ситуации находил выход из положения. Как, например, он выбрался из тюрьмы…

Ха, а я разве не в заточении?!

Разбить дверь топором — не стоит, глупая затея, а если смыться и вернуться домой раньше родителей, как я поначалу думал?

Я пошел взглянуть в окно, выходящее во двор. Мы живем на третьем этаже, под нами пани Колоушкова, а на уровне ее окна начинаются крыши гаражей. Если связать две-три простыни, что, как мне известно из книг, обыкновенно делается, можно спуститься на окно пани Колоушковой, а там уж спрыгнуть на крышу гаража.

Я пошел в спальню. Постели были застланы довольно сложным образом, мама хвастает этим своим умением. Ко всему прочему, на постелях лежали покрывала и подушечки. Связывание простыней обошлось бы дорого: если даже вернешься домой вскорости, вряд ли успеешь привести спальню в порядок.

Провод! У нас в прихожей стоит стиральная машина с длинным и крепким проводом, метров пять длиною, этого вполне хватит.

Не долго думая, я размотал его, протянул из прихожей к окну, выходящему во двор, и спустил вниз. Конец провода болтался чуть ниже окна пани Колоушковой.

В стиральной машине он сидит крепко, так что бояться нечего, не порвется. Я весело засвистел и съел полдник, чтобы подкрепиться. Через несколько минут я буду внизу, заскочу на часок на тренировку, потом быстро назад — глядишь, успею еще пропылесосить и протереть пыль.

Отлично! Я влез на окно, крепко ухватился за провод и начал спускаться к окнам пани Колоушковой.

Это был, без сомнения, выдающийся план. Только я забыл об одном пустяке, а именно о пани Колоушковой. Кухонным ножом она пыталась перерезать мой провод.

— На помощь! — взывала пожилая пани. — Воры!

— Это я, Боржик! — отчаянно закричал я. — Никакой я не вор!

Пани Колоушкова сообразила наконец взглянуть вверх.

— Ты чего там делаешь, Боржик?

— Лезу.

Я старался быть кратким и как можно скорее добраться до окна, а то еще пани Колоушкова передумает да саданет ножом по проводу.

Когда, наконец, я ощутил под ногами твердую почву, мне пришло в голову, что следовало бы принести извинения и побыстрей смыться: пани Колоушкова славится своей говорливостью.

Только ни извиниться, ни смыться не удалось. Пожилая пани живо схватила меня за ноги и втянула в квартиру.

— Так, — сказала она строго, — а теперь объясни, почему лезешь мимо моего окна.

— Меня по ошибке заперли в квартире, а ключа нет, — забормотал я неохотно, искоса поглядывая на окно, за которым качался провод.

Старая пани решительным жестом закрыла окно.

— По твоему носу вижу, что лжешь. Человека пожилого не обманешь!

Я посмотрел на пани Колоушкову довольно неприязненно. Какое ей до меня дело? Чего она выспрашивает?

— Мне надо идти, — сказал я, — я спешу.

— Никуда ты не пойдешь!

Пани Колоушкова заперла дверь и злорадно подмигнула мне. Я очутился в западне.

— Я тебе расскажу, как все было. Ты злился, что тебя заперли в наказание, и коварно хотел обмануть родителей. Стыдись, парень!

— Чего это мне стыдиться? — возразил я. — Вы ничего не знаете, и, если сейчас же не выпустите меня, я пожалуюсь милиции, потому что вы покушаетесь на свободу личности.

— Хе-хе, — засмеялась пани Колоушкова, словно злая лесная колдунья. — А если я оставлю тебя здесь взаперти и дождусь возвращения твоих родителей? Им ты тоже расскажешь такую сказку?

— Пани Колоушкова, — решил я уладить все по-хорошему, — выпустите меня, пожалуйста, на улицу.

— Вот видишь! — обрадовалась бабуля. — Боишься, и я права! Ты обманул родителей.

— Да, — признался я, — вы правы. Только выпустите меня.

— Ну что ж, голубчик, так просто дело не пойдет. Получится, что я поддерживаю твои хулиганские наклонности, и если в один прекрасный день ты кончишь исправительной колонией или тюрьмой, твои родители скажут, что в этом и моя вина.

— Я буду осторожен, — пообещал я, — и тюрьмою — факт! — не кончу.

— Этого ты знать не можешь, — отрезала пожилая пани, — и я хочу, чтобы совесть моя была чиста. Ну, а чтоб ты не думал, будто я злая женщина, ладно. Я тебя выпущу, только сначала помоги мне с уборкой.

Вот тебе и раз! Я заскрипел зубами, только это не помогло. И пришлось пропылесосить всю квартиру старой колдуньи, вытереть пыль, вымыть окна да еще передвинуть половину мебели.

Она и пальцем не пошевельнула, — закурив виргинскую сигару, пани прохаживалась по квартире да командовала мной. Когда я был уже весь грязный и обессилевший от работы, пани Колоушкова отпустила меня — широко улыбнувшись и одарив конфетой от кашля.

Я открыл окно и по проводу влез обратно в нашу квартиру.

— Не бойся, я ничего вашим не скажу! — кричала мне вслед пани Колоушкова. — А если снова полезешь на улицу, закрою глаза!

Ничего себе утешение, подумал я с горечью и, хотя был довольно уставший, пропылесосил нашу квартиру и навел всюду порядок. По сравнению с каторжным трудом внизу это было почти развлечением.

Вечером папа сказал:

— Вот таким, Боржик, ты нам нравишься. Видать, ты принял наказание близко к сердцу.

А мама добавила:

— Завтра можешь снова пойти на улицу — один или с ребятами, как хочешь. Мы оценили твои старания.

Я ничего не ответил, но про себя подумал, что, наткнись Монте-Кристо во время своего бегства на колдунью вроде пани Колоушковой, из него никогда бы не вышло Монте-Кристо. Но поскольку на смену плохому приходит хорошее, мне торжественно вручили ключ от квартиры, и я утешал себя, что даже без всяких специальных тренировок одержу победу в троеборье и стану вожаком компании.

Это было такое прекрасное видение, и мне даже приснился сон об этом, он был так ярок, что я проснулся весь в поту на целый час раньше обычного.

В школе ребята удивлялись, что же я вчера не пришел на площадку, но раз уж я им однажды соврал, не так сложно сделать это вторично, и я высокомерно заявил, что ни в какой тренировке не нуждаюсь, потому и не пришел.

— Мы себе такую нагрузку дали… — прошептал мне на уроке музыки Ченда, потому что, когда поют, шептаться удобнее, — у меня все мышцы болят.

Я тоже чувствовал себя совсем разбитым, но вовсе не из-за тренировки. А впрочем, у меня тоже была тренировка, пусть невольная. Если я о чем-то и сожалел, так только о том, что не успел раскрыть тайну Руженкиного местожительства, но теперь уж поздно, после обеда мы и так все узнаем. Обыкновенно мы на переменках развлекаемся, но сегодня совсем другое дело. У меня было такое чувство, словно четверо бойких любимцев публики прощупывают друг друга перед важным чемпионатом.

— Интересно, что Руженка для нас придумала, — сказал Мирек возле школы.

Он выглядел озабоченным, справедливо полагая, что у нас двоих больше всего шансов на победу. А поскольку я молчал, он сделал еще одну попытку разговорить меня:

— У меня немного болит горло. У тебя, Боржик, ничего не болит?

— Нет, я в форме.