Виктор Петров - Колумбы российские

• Название: Колумбы российские
• Автор: Виктор Петров
• Издательство: ТЕРРА-книжный клуб
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00265-3

В трилогии Виктора Петрова (1907-2000) «Колумбы российские» повествуется о судьбах русских первопроходцев, основателей Российско-Американской компании, посвятивших свои жизни освоению Русской Америки.

Повести «Колумбы российские» и «Завершение цикла» рассказывают о главном правителе русских колоний Аляски Александре Баранове. Герой романа «Камергер двора» — талантливый государственный деятель царский камергер Николай Резанов, с которым связана одна из самых романтичных и трогательных историй того времени — история его любви к пятнадцатилетней испанке Кончите.

---

Все это, конечно, только усугубило пошатнувшееся здоровье Баранова. Вероятно, если бы корабль, долго не задерживаясь в Батавии, сразу же вышел в Индийский океан, где по крайней мере по ночам становилось бы прохладнее, Баранов почувствовал бы себя лучше. Здесь же, в оранжерейном климате, он сильно страдал, его постоянно мучили приступы удушливой астмы. Жаркий воздух был наполнен миазмами тропических бактерий, бороться с которыми ослабевшему организму было трудно. Маленькая каюта Баранова накалялась так, что в ней даже ночью не было отдыха. Да и температура в Батавии ночью мало отличалась от дневной, разве что не было жарких лучей солнца.

Нужно было что-то делать — состояние Баранова становилось угрожающим. Гагемейстера это не беспокоило. Он был занят работами по ремонту корабля и вечерними развлечениями на берегу. Штурман Подушкин, который, напротив, волновался за здоровье Баранова, наконец настоял на том, чтобы Баранов был перевезен на берег, в гостиницу, в надежде, что там комнаты больше, и, может быть, ему будет легче дышать.

Переехал Баранов в третьеразрядную гостиницу с громким названием «Гранд-отель», которую биограф Баранова в своих воспоминаниях называет трактиром. При Баранове постоянно находилась обслуга — трое креолов, которых он взял с собой из Новоархангельска, и приказчик Куликалов. Штурман Подушкин старался больше бывать в гостинице, хоть и бывал с больным Барановым. Пребывание в номере гостиницы было едва ли лучше, чем в каюте. Изменить климат Батавии переменой места было невозможно. Пожалуй, на суше было даже хуже, потому что ночи не приносили никакого облегчения, тогда как на корабле можно было выбраться из Душной каюты на палубу, где хоть иногда замечалось движение воздуха.

Прошло тридцать шесть дней, и корабль был готов продолжать путешествие. К этому времени состояние Баранова настолько ухудшилось, что на корабль его перевезли уже в полубессознательном состоянии. Рано утром 12 апреля «Кутузов» вышел из гавани и направился к Зондскому проливу между Явой и Суматрой. Морской воздух в открытом море оживил всех, но Баранову лучше не стало. Очевидно, было уже поздно, губительный климат Батавии оказался фатальным для него. Он промучился еще четыре дня, и 16 апреля 1819 года жизнь легендарного пионера Аляски прервалась!

Ирония судьбы, что основатель русской колониальной империи в Америке, Александр Андреевич Баранов, так стремившийся вернуться в Россию, которую он покинул молодым человеком, умер на пути домой.

Корабль был в Зондском проливе, перед выходом в Индийский океан, когда недалеко от острова Принца на палубе собралась вся команда «Кутузова» во главе с капитаном, офицерами и служащими компании. Тело Баранова, завернутое в парусину, было положено на широкую доску у борта корабля. Капитан Гагемейстер исполнил последний обряд отпевания, прочитав соответствующие случаю слова из молитвенника. Раздались резкие звуки команды, конец доски приподнялся, и тело тихо соскользнуло в воды океана. Зондский пролив принял бренные останки правителя Русской Америки Баранова. Его единственное желание, вернуться в Россию, осталось невыполненным.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ: ПОСЛЕ БАРАНОВА

1

Яновские прожили на Ситке недолго. Молодой правитель, заместивший Баранова, пробыл там около трех лет, но его пребывание в Русской Америке оставило большой след. Наверняка причиной этому была не только его безграничная энергия, но и тот факт, что он был женат на дочери легендарного Баранова.

За это время у Яновских родилось двое детей. Ирина после рождения первенца решила поехать на Кадьяк, просить благословения старца Германа.

Герман взял мальчика на руки и посмотрел в его ясные глаза:

— Хороший, славный мальчик, — сказал он, — у вас чудный сын, Ирина Александровна.

Он поднял руку и осенил ребенка крестным знаменем:

— Во имя Отца и Сына, и Святого Духа… Аминь!

Яновские провели с Германом весь день и только к

вечеру отправились на корабль для обратного путешествия в Новоархангельск. Этот день, прошедший в беседах со старцем, опять, как и в первый раз, задел какие-то глубокие корни в душе Яновского, о которых он раньше и не подозревал. В этот день он еще более осознал святость души инока и сделался его духовным сыном. Мятущаяся душа Яновского, все время искавшая чего-то, критически относившегося к религии, теперь вдруг нашла тихую пристань, и к этому тихому пристанищу привел его скромный, смиренный старец Герман.

Перед уходом Яновских на корабль, Герман благословил их и тихо произнес:

— Не уезжайте в Россию. Оставайтесь здесь, даже если вам нужно будет уйти из флота. Россия и, особенно, ее большие города не место для Ирины Александровны. Я боюсь за нее!

Слова Германа глубоко запали в души Ирины и Семена и долго беспокоили их по возвращении в Новоархангельск. Но пришло время Яновскому сдавать дела. Правление назначило ему заместителя и надо было собираться в далекий путь в Россию. В сборах и суматохе перед отъездом слова Германа несколько притупились, а к тому же и Яновский считал, что ничего не могло случиться с Ириной в России. Он попросту отбросил тяжелые мысли и забыл о предупреждении старца.

Поздней осенью 1821 года Яновские отправились на корабле в Россию со своими двумя маленькими детьми. С их отъездом последняя связь колонии с барановской «династией» прекратилась, но память о Баранове и его детях сохранилась на долгое время среди простых людей — русских, креолов и алеутов.

Старец Герман благословил их в далекий путь, прислав им на дорогу небольшую иконку.

2

В год отъезда Яновских из Новоархангельска перевернулась и последняя страница важного первого этапа в истории форта Росс в Калифорнии. Иван Александрович Кусков, основавший форт Росс в 1812 году, стал проситься в отставку, с тех пор как узнал об отъезде Баранова. Известие о смерти Баранова на пути в Россию стало большим ударом для него. Отъезд Ирины с Антипатром послужил второй важной причиной того, что пора было удалиться на покой. С их отъездом порвалась последняя его связь с компанией, и в 1821 году, вскоре после отъезда Яновских, Кусковы тоже отправились в обратный путь, на родину. Тридцать два года провел Кусков в Америке, куда приехал совсем еще молодым человеком.

Уже с седой головой вернулся Иван Кусков в родную Тотьму, затерявшуюся в вологодских землях, вернулся на покой, доживать свой век. Кусков оказался счастливее Баранова. Ему удалось возвратиться в родные края, тогда как Баранову суждено было умереть на пути домой.

И странная вещь случилась с Кусковым. Вернувшись домой после более чем тридцатилетнего отсутствия, он увидел, что ничего на родине не привязывало его. Всех своих друзей и приятелей, своих сверстников он растерял и чувствовал себя дома чужим. И тут он стал чаще и чаще в своих воспоминаниях возвращаться к годам, проведенным на Кадьяке, на Ситке, в форте Росс. Он стал тосковать по форту Росс, где прожил самые счастливые годы своей жизни.

Тоска ли, болезни ли были тому причиной, но Кусков прожил в Тотьме недолго, и в 1823 году, через два года после возвращения, умер.

Яновские, прибыв в Петербург, первое время были заняты подыскиванием дома, а затем закружились в водовороте светской жизни столицы, где как раз к тому времени начался сезон приемов. Ирина сразу же привлекла внимание своей экзотической красотой и магическим именем ее отца. Приятно было внимание людей, и первые месяцы Яновские не отказывались от приглашений и ходили на все приемы.

Через несколько месяцев, однако, Ирина заметила, что стала уставать от этих бесконечных приемов, и уставать не потому, что эта светская жизнь ей надоела, а потому, что ее организм вдруг стал сдавать. Молодая, неутомимая женщина, которая могла на Ситке взбираться на горы, не уставая, бродить по окрестностям Новоархангельска целыми днями, вдруг почувствовала, что она изнемогает. Что-то произошло с ее здоровьем, но что — никто выяснить не мог. Яновские приглашали лучших докторов столицы, которые ничего плохого найти не могли и в то же время ничем не могли объяснить причин ухудшения здоровья пациентки. Единственно, что доктора могли посоветовать, это переменить климат и обстановку, — рекомендовали уехать из Петербурга куда-нибудь в деревню, в имение, где свежий, чистый воздух, простая здоровая пища могут оказать благотворное влияние. Это не было легким решением — ведь Янковскому для этого требовалось уйти из флота… Пока этот вопрос решался, в их семье появился третий ребенок — родилась вторая дочь.

Шли месяцы, но здоровье Ирины не улучшалось. Яновский все-таки решился уйти в отставку и переселиться в имение. Решение, казалось, было благоразумным. Ирина в деревне поправилась, повеселела, прибавила в весе. Воздух в деревне, как видно, оказался для нее целительным. Через год после переселения в имение у Ирины родился четвертый ребенок — опять дочь. Теперь у них был сын и три дочери. Все, казалось, было хорошо. И вновь здоровье Ирины пошатнулось. С каждым днем она стала чувствовать себя хуже и через несколько недель ее не стало! Предсказание инока Германа исполнилось.