Оливия Агостини - Ржавчина в крови

• Название: Ржавчина в крови
• Автор: Оливия Агостини
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02900-5

Режиссёр Ферруччо Тьецци задумал снять фильм «Ромео и Джульетта». Выбрать актёров на главные роли оказалось нетрудно: юные Френсис Фремптон и Лавиния Олифэнт на первом же кастинге очаровали режиссёра.

На съёмках день за днём связь Френсиса и Лавинии крепнет, а грань между реальностью и вымыслом становится всё прозрачнее, и уже невозможно отличить историю любви на съёмочной площадке и вне её. Их чувствам предстоят большие испытания, но ведь Шекспир давно уже нас предупреждал…

---

Я спросил, есть ли у неё какой-нибудь театральный опыт, хотя прекрасно знал, что есть, — но мне хотелось, чтобы, ответив утвердительно на первый вопрос, она обрела хоть немного уверенности в себе.

Я держался как преподаватель, помогающий робкому ученику простейшей подсказкой, за которую он должен ухватиться.

Я растрогался, разволновался при мысли, что видел Лавинию ещё ребёнком, когда отец приводил её за руку на съёмочную площадку, и что теперь не открываю её для себя, а лишь встречаю вновь.

Я прикусил язык, чтобы не спросить её о Джоне, вовремя сообразив, что лучше не напоминать о сбежавшем родителе. Эвелин даже перестала упоминать его имя в наших разговорах, вырвав, словно сорняк, воспоминание о нём из своего сердца.

— Well…[34] — произнёс я спустя некоторое время, когда разговор явно затянулся, и указал на сценарий, который мы раздали всем девушкам, ожидавшим приглашения на собеседование. Почему бы не попробовать вот эту сцену?

Лавиния кивнула, пробежала глазами страницу и посмотрела на меня. Неловко поднялась. Губы побледнели, лицо побелело, и я испугался, что она сейчас упадёт в обморок. Но этого не произошло, она стояла прямо, не шелохнувшись, и смотрела на нас.

Леда подняла бровь, желая без слов приободрить Лавинию, явно испытывая симпатию из-за нерешительности, сближавшей их.

Лавиния опустила ресницы, медленно сжала кулак и посмотрела не неё:

— What's here?..[35]

Что вижу я! В руке Ромео склянка! Там яд принёс безвременную смерть.

И замолчала.

Я подался вперёд, ей навстречу, прося отбросить робость, неважно, что она не помнит точно слов, нам нужен не Шекспир, а только её игра.

Лавиния вздохнула, поправила волосы, взглядом умоляя отпустить её.

— Go on, please[36], — всё же тихо попросил я.

Лавиния опустила голову и, сдавшись, сделала из вежливости ещё одну попытку:

— О churl! Drunk all, and left no friendly drop to help me after?..

О жадный! Выпил всё и не оставил даже капли милосердной мне на помощь! Тебя я прямо в губы поцелую. Быть может, яд на них ещё остался — он мне поможет умереть блаженно.

И умолкла, затаив дыхание.

— Sorry, I can’t[37], — произнесла она наконец.

Когда я спросил почему, она ответила, что никогда не сможет играть так же, как её мать, мы ведь, конечно, ждём от неё именно этого — что она станет юным повторением великой Эвелин Уоллес. Но она ничего не может поделать, у нее нет материнской стати, её уверенности, её сценического обаяния. Её таланта.

— Why are you laughing?[38] — спросила она, удивившись моей улыбке и округлив глаза.

Леда тоже не понимала, почему я смеюсь.

— Что с тобой? — спросил она, посмотрев на меня в упор.

Я пожал плечами. Если бы мне нужна была Эвелин, мы позвали бы Эвелин, а не её дочь. Мы не из тех, кто считает, будто цветы в саду источают одинаковый аромат и что Капулетти и Монтекки во что бы то ни стало должны ненавидеть друг друга.

Лавиния долго смотрела на меня, пока не убедилась, что я говорю искренно, и улыбнулась.

— Уста твои теплы, — произнесла она наконец как Джульетта. И повернулась, чтобы выйти.

Когда Леда выглянула в коридор, приглашая следующую девушку, я уже понял, что больше ничего не жду в этот день.

Я подождал неделю, прежде чем познакомил их. Тем временем занимался разными делами, связанными с производством фильма, ходил со старыми друзьями по ресторанам, побывал на спектакле Питер Пэн в Вест-Энде и постарался убедить Эвелин, что её дочь непременно должна играть в моём фильме.

Я не понимал, почему она так упорствовала. В какой-то момент даже подумал, будто она ревнует Лавинию к будущему, которое открывается перед ней, полное надежд и обещаний, в каких самой Эвелин теперь уже отказано. Но это слишком мелочная мысль, и я сразу же отправил её в самый дальний уголок памяти, стараясь найти убедительные доводы в пользу моего предложения.

Даже если она не хотела признавать, что её дочь так или иначе всё равно пойдёт по её стопам, потому что все профессии передаются из поколения в поколение, и у человека, родившегося в актёрской семье, заложено в генах идти на сцену. Я же только предлагал ей прекрасный, грандиозный дебют, на международном уровне. Было бы безумием отказываться от этого.

И действительно, в конце концов Эвелин согласилась. Согласилась с большой неохотой, что в мае Лавиния приедет к нам, в Италию, на съёмки фильма, и договорилась с колледжем, где училась дочь, чтобы ей разрешили пропустить без последствий последнюю четверть учебного года.

И вот настал день, когда мы окончательно обо всём условились, когда я мог познакомить моих молодых героев и понять, не ошибся ли в выборе.

Я оставил Леду в гостинице собирать вещи, потому что наутро мы собирались уехать, и отправился на свидание с дрожью в сердце. И со складным стулом, который прихватил на время в гостинице. Я решил изменить обстановку, уйти от белых обыденных стен офиса и встретиться с ними в Гайд-парке, возле Марбл-арч[39], под весенним моросящим дождиком, который неутомимо сопровождал меня всё время пребывания в Лондоне.

Френсис и Лавиния появились вместе, идя с одной и той же стороны, он немного впереди неё. Прошли одновременно под аркой и издали помахали. И только когда остановились передо мной, поняли, что оба направляются ко мне. Они переглянулись, внезапно оробев, догадавшись, что Ромео только что встретился с Джульеттой, и не зная, улыбаться сразу же или отложить улыбку на потом.

Приветствуя ребят, я приобнял их за плечи и слегка сблизил. Почувствовал, как они напряжены, и, желая избавить их от некоторой неловкости, поинтересовался, сами они представятся друг другу или же роль церемониймейстера предназначена мне.

Френсис сдул чёлку с глаз и решительно взял руку Лавинии ещё прежде, чем она протянула её, и девушка изумлённо охнула от боли.

И они засмеялись, тихо-тихо, переглядываясь. Лёд был сломлен.

— If I profane with ту unworthiest hand… — произнёс Френсис мгновение спустя, заговорив уже как Ромео, отчего я невольно вздрогнул. — Когда рукою недостойной грубо я осквернил святой алтарь — прости. Как два смиренных пилигрима, губы лобзаньем смогут след греха смести.

Я ожидал, что Лавиния промолчит и от смущения спрячет лицо в воротник. Однако глаза её заблестели, когда она отнимала руку, и голос её ответил:

— Good piligrim… Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно к своей руке: лишь благочестье в ней. Есть руки у святых: их может, верно, коснуться пилигрим рукой своей.

На какое-то мгновение я не поверил самому себе, не поверил своим ушам, тому, что восхитило меня. Возможно ли? Потом я подумал: наверное, это отрепетировано заранее, чтобы поразить меня.

Но когда Фрэнис произнёс: My name’s Francis. Nice to meet you[40], - и Лавиния в ответ назвала своё имя и протянула ему руку, я понял что они действительно видят друг друга впервые. На моих глазах происходило чудо — прекрасное, без малейшего расхождения соединение двух незнакомых до этой минуты существ в одно, единое. И своим фильмом я показал бы это чудо миру.

Мне не требовались никаких других подтверждений, и просто так, ради шутки, я решил пройти с ними сцену на балконе, желая потешить свою гордость ещё одним мгновением славы. Мне хотелось развлечься. Поэтому я взял складной стул, который в ожидании ребят прислонил к ограде, раскрыл попросил Лавинию подняться на него.

— What?[41] — с испугом спросила она, склонив голову к плечу.

Я объяснил ей, что она может считать это неким профессиональным приёмом. Пусть доверится мне. Вознесясь над английской землёй, она действительно станет свободной — от самой себя, от сегодняшнего дня — и сделается настоящей Джульеттой. Я подал ей руку, желая помочь, и ободряюще улыбнулся.

Френсис вскинул брови и смотрел так, будто находился где-то очень далеко от нас, словно ощущал себя любопытным зрителем, а не участником затеи. Он сощурился и спросил, не придётся ли и ему подняться потом на стул или же Ромео может оставаться подданным Её Величества королевы. Иронию, сквозившую в его вопросе, я смягчил решительно кивком:

— You too, оf course[42].

Лавиния тихо рассмеялась, вынудив невольно улыбнуться и своего товарища.

— You see, it's funny, — сказал я. Разве это не забавно?

Несколько прохожих обернулись и посмотрели, что происходит в этом пресловутом уголке Лондона, где всем позволено говорить что угодно и где в данный конкретный момент Ромео и Джульетта прониклись взаимной симпатией.

2. МАЙ

К наступлению того пророческого, как никогда полного ароматов мая я собрал превосходную съёмочную группу: ни один персонаж не остался без своего исполнителя, не пришлось искать ни одного техника. В воздухе помимо цветочных ароматов веяло дыхание любви молодых людей всего мира. Наши Ромео и Джульетта, казалось, появились в самый подходящий момент, чтобы олицетворять пробуждение чувств.