Фридрих Незнанский - Гонцы смерти

• Название: Гонцы смерти
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-7390-0280-Х (Олимп), 5-15-000617-3 (ACT).

"Насильственная смерть при загадочных обстоятельствах" — так главный герой романа следователь по особо важным делам Генпрокуратуры РФ Александр Турецкий прокомментировал убийство вице-премьера России. В расследовании этого преступления он столкнется с боссом российского мафиозного клана, заполучившим в свои руки страшное оружие.

---

— Вы, кажется, задумались над моими словами, — заметила Элла Максимовна.

— Я думаю о вас, — сказал он.

— И что же?

— Сдается мне, что у такой женщины всегда должно быть много поклонников…

— Они были. Но, выйдя замуж за Олега, я разом обрезала все связи, чтобы жена Цезаря всегда была вне подозрений, а сейчас мне не хочется к ним возвращаться. — Она смотрела на него столь откровенно, что Турецкий заерзал на месте. Одна часть его души уже стремилась убежать на службу, чтобы как по тревоге собрать всех членов бригады и дать конкретные задания по делу, а другая останавливала его, убеждая, что если он уйдет, то оскорбит Эллу, которая рассчитывает провести этот вечер с ним. — Я чувствую, что вы голодны, можно я вас покормлю?

— Не стоит беспокоиться…

— У меня есть два хороших эскалопа, не сопротивляйтесь! — Она поднялась и пошла на кухню. — А кроме того, я и сама проголодалась.

«Ах, что за женщина! — подумал Александр Борисович. — Недаром Шелиш не побоялся испортить карьеру и ради нее бросил свою жену, с которой прожил почти двадцать лет. А я паршивый донжуан, которого лишь могила исправит».

Он уже знал, что никуда не побежит, и пробудет здесь до тех пор, пока его не выгонят.

— У вашего бывшего мужа есть охрана?

— Да, ее возглавляет бывший правительственный охранник, который работал с ним еще у Президента. Довольно нахальный и гнусный тип, готовый на все. Его фамилия и имя — Виктор Кузнецов, но Станкевич зовет его Кузьма. Он с ним не расстается. А у Кузьмы еще есть несколько парней, они и раньше работали, но сейчас я их что-то не вижу. Потом, в банке есть охрана…

— Это ОНОКСбанк?

— Да, — бросая на сковородку эскалопы, рассказывала Элла Максимовна. — Бывший муж создал его практически на свои деньги, поэтому это как бы его личный банк.

— Но он же один из крупных, там миллиардные обороты.

— А Гена вовсе не бедный. Я думаю, что на его личных счетах миллионов триста долларов имеется. Он, правда, никогда мне не говорил о своих доходах, и я, даже разведясь, наивно полагала, что у Станкевича ну пара-тройка миллионов. А недавно Санин, это его банкир, номинальный управитель ОНОКСбанка, проговорился о трехстах, и я обалдела. А живет Геннадий Генрихович в отличие от остальных «новых русских» очень скромно. Этакий советский Корейко. Нет, он не грызет сухую корочку, у него «мерседес» и пьет он только мартини, но зайдите к нему в квартиру, туда, где мы жили: обыкновенная меблирашка, стенка «Хельга», как у всех обывателей, мебель хоть нестарая, но стандартная. И питается он скромно. Иногда шашлычок, сыр, зелень, лепешки. И одевается, как обычный чиновник. Хорошо, но без изысков, не от Диора и Версачи. Когда я просила какую-нибудь модную тряпку, он, скрипя зубами, вынимал свои доллары. Ну вот все и готово!

Они вернулись в гостиную, и Турецкий с жадностью съел эскалоп: за всеми передрягами он не успел сегодня пообедать.

— Я ему звонил несколько раз, но дома застать его невозможно, — заметил Турецкий.

— А он постоянно живет на даче, там у него штаб-квартира. — Элла Максимовна призывно посмотрела на гостя, как бы говоря: я тебя покормила, теперь пора и за дело. Так, во всяком случае, показалось Александру Борисовичу.

Самое простое в создавшейся ситуации — это нагрянуть на дачу, но ордер на обыск никто, естественно, не даст, а тихо прошарить ее не удастся. «Для начала надо установить за дачей круглосуточное наблюдение, — подумал Турецкий. — Возможно, удастся увидеть Володина, это будет повод для вторжения».

Элла Максимовна, не доев эскалоп, неожиданно поднялась и ушла в ванную. Александр Борисович занервничал. Он все понимал и в то же время не хотел ставить себя в глупое положение. Чем хороша эта игра полуслов-полувзглядов для женщин, тем что всегда можно дать обратный ход, удивиться и сказать: «Что это с вами, мой милый?»

Но Турецкий тоже поднялся, нехорошо сидеть увальнем перед пустой тарелкой. Он предположил, что она вернется в халате, но Элла Максимовна лишь подкрасила губы, помада стерлась после жирного эскалопа.

— Вы тоже хотите в ванную? — спросила она. — Я достала вам розовое полотенце.

Александр Борисович прошел в ванную, помыл руки. На столике перед зеркалом стояло много баночек с разными кремами, от которых исходил нежный возбуждающий запах.

Турецкий вернулся. Хозяйка уже убрала со стола и снова заваривала кофе.

— Не против еще по чашечке кофе?

— С вами даже чашечку яда приму с радостью, — грубовато пошутил он.

— Все следователи такие сердцееды?

— В нашей конторе только один я такой непутевый! Все остальные нормальные прокуроры, следователи: строгие и суровые.

— А любите выстраивать этакие интимные отношения, чтобы получше узнать свою жертву, — язвительно заметила хозяйка.

— Нет, я просто стараюсь держаться искренне. И если дама мне нравится, то я открыто признаюсь в этом, помня, что я в первую очередь мужчина, а уж потом следователь.

— Это интересно. Вы мне этим, наверное, и нравитесь, — открыто сказала она. — Я тоже стараюсь быть искренней, но женщине сделать это труднее, она испорчена игрой. Вы ведь тоже себе немного подыгрываете?

— Бывает…

Кофе сварился, Элла Максимовна принесла его в комнату, остановилась у стола, неожиданно повернувшись к Турецкому. На мгновение они оказались друг напротив друга, лицом к лицу, но этого оказалось достаточно, чтобы искра возбуждения сблизила их.

Кофе так и остался на столе. Турецкий вышел от нее в половине двенадцатого вечера и поплелся домой. Машину он давно отпустил. Элла предложила ему остаться у нее, но Александр Борисович сослался на дела и звонки. Телефон дома наверняка уже обрывают.

С Эллой Шелиш они договорились созвониться. Турецкий попросил ее никому не распространяться об их разговоре. «Если твоя версия верна, то твой бывший муж этим же способом уберет и тебя», — сказал он.

— Я же не дура, — усмехнулась Элла Максимовна.

За это короткое время она даже привязалась к нему.

— Еще ни с кем из мужиков у меня такого не было! — призналась она.

«Нортон и Гжижа могут скрываться если не на даче, то тогда на городской квартире Станкевича. Она все равно пустует, — подумал Турецкий. — Надо бы ее осторожно проверить. Славкины ребята к таким трюкам привычны, и надо, чтобы он их зарядил».

Вернувшись домой, он сразу же позвонил ему. Но телефон не отвечал. Не было в своем номере и Питера. Турецкий подумал, что Реддвей может быть в номере Нади Павловой, ее разместили на том же этаже, но звонить туда не стал. Да и жена, которую он разбудил, сказала, что Питер не звонил.

— Позвони Ларе, она трезвонила, — сонно отозвалась Ира.

Александр Борисович позвонил своей помощнице: у нее могла быть информация для него. Но оказалось, что Лара трезвонила без всякой причины, снедаемая лишь чувством ревности. Уходя, он не стал ей говорить, что идет к вдове, а сказал, что поедет к одному физику.

— Ну как твой физик, хорошенькой оказалась? — ядовито высказалась Лара. Бабы всегда все просекают моментально.

— Слово «физик» всегда было мужского рода, — парировал Турецкий. — Ты же знаешь, дело есть дело.

— Ладно, — сказала она, — я уже сплю. Что-то подвинулось? — потеплев голосом, уже сочувственно спросила она.

— Подвинулось.

— Что?

— Спи, не телефонный разговор!

— Целую, — успела вставить Лара, прежде чем Турецкий повесил трубку.

29

Кузьма привез Нортона и Гжижу к отстойнику, где находился литовский поезд перед подачей на перрон вокзала, и стал уговаривать белокурую высокую проводницу впустить раньше срока в вагон двух приятелей иностранцев, рассказав, что бурно провожались, один из них оставляет в Москве невесту, вот и набрался с горя, а другой за компанию.

Иностранцы стояли за спиной Кузьмы, пошатывались и смотрели на проводницу бессмысленно-глупыми глазами.

— А если я их на перрон поташу, то вмиг менты загребут, у меня уже так было, — жалился он. — Да и с двоими я не справлюсь. А ребятам надо срочно в Вильнюс, там их ждут, они из Международного Красного Креста, мирные люди, врачи, никогда не пили, а тут купились на русское гостеприимство — и вот результат.

— Вы, русские, пьете как лошади, и других спаиваете! — зло, с акцентом проговорила проводница, и Кузьма подумал, что с пьянством немного перегнул: проводница сама оказалась пострадавшей. «Муж бросил, осталась с ребенком, это хорошо, значит, полтинник возьмет», — промелькнуло у него.

— Да они-то не виноваты, поскольку совсем не пьющие, они врачи, а наши их спиртом. Я сам вообще не пью, красавица, и с тобой полностью согласен. — Он маслено посмотрел на длинноногую, но с лошадиной рожей проводницу.

Она стояла у окна вагона, двери были закрыты, и все зависело от нее, от ее желания.