Александр Бенуа - Дневник. 1918-1924

• Название: Дневник. 1918-1924
• Автор: Александр Бенуа
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978-5-8159-1031-7

Дневники Александра Николаевича Бенуа (1870–1960), охватывающие 1918–1924 годы, никогда прежде не печатались. Знаменитый и модный живописец, авторитетный критик и историк искусств, уважаемый общественный деятель — он в эти трудные годы был художником и постановщиком в Мариинском, Александринском и Большом драматических театрах, и иллюстратором книг, и заведующим Картинной галереей Эрмитажа. Свои подробные ежедневные записи Александр Бенуа называл «протоколом текущего безумия в атмосфере чада, лжи и чепухи».

---

В этом театре, к моему удивлению, в меня вцепились оба Циммермана, но беспорядок у них чудовищный. Окончательно деморализует существующая рядом консерватория какой-то полуофициальной оперы, где подвизается Пиотровский с идиотской напыщенностью европейской знаменитости, которая проявилась у «скромного» Смирнова после сезона 1909 года. Я прозвал это предприятие «Академией халтуры». Купер же разрывается на театральные репетиции и на концерты филармонии и усердно принялся грабастать деньги. Уж не собирается ли удрать?

Дома поднялся наверх, к Альберу. У них новая катастрофа. Вчера добрые люди доставили из Николаева сына Али — семилетнего Алика, мать которого Тамара умерла от сыпняка. Придется Альберу воспитывать его. Но мальчик одичал, грязный, с волдырями на голове (был в советском приюте). Весь дом в панике: не зараза ли это? Альбер переносит испытание довольно бодро — оно явилось точно в наказание за жестокие слова, которые он произнес в Павловске — впрочем, по легкомыслию, не отдавая себе отчета, — по адресу досаждавших его во время работы с натуры приютских детей. Он устроил мальчика у себя в мастерской, где тот уже изводит бумагу, рисуя броненосцы и всякие предметы, старается его занять. И даже чувствуются в тоне Альбера какие-то ноты — «поделом мне», «заслужил», «надо и мне крест нести». Зато в совершенном ужасе в чужом пиру похмельная Любочка, которая уже думает, не удрать ли ей. Печальнее всего, что мальчик сам ужасно тяготится новым положением, часами лежит на диване и хнычет и даже убегал из дома… Насилу водворили.

При мне Алик досадил еще деду тем, что стал относительно всех его работ утверждать, что это «некрасиво», «нехорошо», презрительно махая на каждую акварель рукой — как раз серии Лахтинских и Павловских — очень удачных. Альбер не выдержал и сделал ему замечание, но тот не унялся.

В 4 ч., по совету Акицы, — в Максимилиановскую лечебницу к доктору Кубли для очков. Почтенный перепрописал прежние…

Дома побеседовал по душам с Мотей (Юрий ушел в поисках работы и, кажется, раздобыл что-то выгодное по части постановки; о, этот не пропадет) и мне удалось утешить ее: она сплошь плачет и иссохла. И выяснить ее положение. Она снова жаловалась на Коку, впрочем, деликатно, намеками, из которых я вынес, что он после ликвидации романа с Берточкой «приставал», но она не захотела возобновлять связи. Я убедился, что она, при всей своей деревенской грубости, очень честная и целомудренная от природы. В Коку она влюблена всем своим существом.

Беседу с Мотей прервала Добычина (700 000 — за два Сомовских и один «Ночь» — эскиз обложки). Она в Москве. Оттуда уже два запроса Рубена, уезжает в Тулу, куда его переводят. Надя думает, что временно.

Иду в театр: там генеральная «Слуги…». Шурочка совсем больная. На вокзале встретился с Константиновичем и Юрием. Первый уютен, но весь мелковат и чуть сладкий. Идем домой мимо освещенного луной храма Дружбы.

Четверг, 15 сентября

Сыро, прохладно. Укладка вещей, я с Юрием иду вперед. От вокзала везу колясочку Татана. Изумление И.М.Степанова. Альбер нянчит внука в саду. С Эрнстом в Эрмитаж. Из Академии однозначный ответ из ЧК, что выдать на поруки не могут до окончания следствия. Мария Александровна чувствует себя скверно, все лежит…

В газетах — угроза со стороны Франции и Польши. Военные приготовления, ноты. Айналов без ума от виденных вчера фрагментов фрески Беато (ангел). Предложил реквизировать, за что получил упрек. Воинов рассказал, как угодил в засаду. Влипли три товарки по гимназии. Левинсон-Лессинг просится к нам. Я согласен. Письмо в университет передал Шмидту, а он не дал ходу, вообразив, что это мой отказ.

В 5 часов приехали наши. Татан в восторге от массы бюстов, которые он называет «дяддя».

Репетиция на сцене. Купер бездействует. Проект — реквизировать две голландские очень неважные картины, которые ему предлагают.

Пятница, 16 сентября

В 11 ч. у Ерыкалова. Обещает наладить перевоз картин из загородных дворцов. Что он, работает или важничает? Тройницкий просится в отпуск к Рохлину в деревню. В Эрмитаже М.А.Коваленская с двумя спутниками. Подробно рассказывала о засаде у себя (из-за проживающей у нее княгини Щетининой). Через окно в спальню, где она находилась, взобрался солдат. Она предупредила, но все же человек десять влезло. Среди них два титулованных и О.Н.Сементовская-Курилко, которая вела себя недостойным образом, отрекалась от знакомства с М.А.Коваленской. Ее сестра Головина. Мадам Вейнер.

Во время обеда — Хохлов. Ищет квартиру. В Строгановском нельзя, так как там живет сам Кузьмин. От Щусева — юноша Григорий Михайлович Миркер, желающий со мной беседовать об искусстве. Я его принял вроде Виланда в «Письмах путешественника», которые читаю с упоением. Констатирую, что я вообще многим обязан этой книге, читанной в гимназии. Юноша рассказал о новых влияниях в московской архитектуре. Приходится рисовать параллелепипед, в перспективе задаваемый простым подчеркиванием ребер. Впрочем, вожди этого движения уже не согласны между собой, и их мастерская распадается. Сам юноша довольно нестандартный, почти нахальный, может быть, впрочем, от желания продолжать работать. Его собственные этюды — архитектурные вещи — приличны, но и только.

К чаю Стип. Сенсация. Лариса вчера на станции Териоки слышала, что Мишу держат отдельно от других, быть может, и к нам приходили, но не застали нас, не провокация ли это? Юрий всерьез принялся за заработок, шныряет весь день по каким-то заказам. При Атиной помощи делает марку и несколько декораций для театрика на Петербургской стороне.

Суббота, 17 сентября

С утра тревога из-за отсутствия Моти. Она забыла дома свою трудовую книжку, значит, арестована. В 3 ч. Акица уже решает ехать в Павловск, однако в 4 ч. появилась Мотя. Вчера она не застала В.И.Жарновскую и осталась там.

Днем бессмысленная репетиция в уборной артистов, но я под впечатлением сна: точно хоронят Глазунова, под уздцы лошадей ведут босоножки, остановка процессии перед Мариинским театром, я навзрыд плачу.

Воскресенье, 18 сентября

Солнце, ветер, рисую костюмы «Раймонды». Днем к Марии Александровне. Новостей особых нет. Машенька бодрее, ее постоянно навещают друзья. Опять были Екимов, Любочка, Макаров, Гунст. Но она не понимает, почему Леонтий ей ничего не пишет.

По другим сведениям, он там рисует. Сидит он, вероятно, из-за Голицыной, которая всего раз была у них, привозила вещи Устиновых, да и то Леонтий ее вовсе не видел, а принимала Маша. Со стороны она слышала, что это очень вздорная бабенка (недурна собой, жена расстрелянного офицера), что она служила в ЧК провокаторшей по бриллиантовому делу, но уличена в том, что бриллианты присваивала себе, на что и дала объяснение при допросе, будто это она делала из мести! Но при чем тут бедный, чудесный наш Люлечка?! И все же они продолжают получать письма из-за границы и даже фото: и Нади, и Джо, и всего их антуража во время их пребывания на курорте в Виттенберге. Ведь вот же живут как люди! А через три слова — снова колкости по адресу неповинных немцев. Лично М.А. думает, что корень всех обрушившихся на них бед — квартира Фроловых, которая была полна хороших вещей, на ликвидации которых они и жили до сих пор. Ныне ее полиция «чистит», и кроме мебели и картин (значащихся музейным отделом), ничего нет. Особенно досадно за шубы, портьеры, белье. До ареста там поселился человек, заявивший Фролову, что он «шпик», он переехал в дом Леонтия. Что значит эта «чистка» до приговора суда? И зачем было сажать Леонтия? Никита занят отстаиванием имущества.

По дороге домой встретил Клевера. Грязный, еле плетется, но курит сигару и уверяет, что «все время» работает.

Меня едва узнал. Гауш с сенсационной новостью, будто умерла Милечка. Это известие получено здесь от мадам Вони — какая-то француженка, а она узнала от генерала Фудестина. От Альбера необходимо скрыть. Я не верю.

Понедельник, 19 сентября

В Совете Эрмитажа за отсутствием Тройницкого и Мацулевича (которого сам Тройницкий провоцировал на отъезд, чтобы не оставлять его без себя) председательствовал Гесс [?]. Однако Совет длился 10 м. Предложено пожертвовать 10 % жалованья финансовым чиновникам, чтобы получить зарплату.

Возвращался с Бразом. Его снова навестили немецкие капитаны, которых он вместе с Буниным учил уму-разуму. Однако тщетно. Теперь эти моряки повадились увозить русских граждан в трюмах, за что полагается 30 000 марок. Браз не хочет этим воспользоваться, скорбя за свои коллекции. Встретил у Юсупова дворца Грусса с новым комендантом Чисмена. Приходит ежедневно, живет надеждой на досрочное освобождение.

Вторник, 20 сентября

Солнце, довольно тепло. Начал декорации «Раймонды». В 2 ч. — на заседании Академии художеств в первый раз в присутствии Айналова. Ужаснейший резонер! Выспренняя путаница продолжается. Прием Петербурга ему вскружил голову. На третьем слове ссылка на Леонардо или на Микеланджело, в которых он (и особенно в психологии их творчества) ничего не понимает. Прослушана вычурная записка к программе «Общих планов», составленная Белкиным, исполняющим обязанности секретаря. Я стою на принципе приглашения «авторитетов» при общей свободе их работ, все прочее стараюсь применить к требованиям начальства — Профбора, пытающегося найти компромисс, благодаря которому эта свобода почти осуществилась бы, а между тем видимость строго научной программы была бы сохранена. Наибольшую свободу гарантировало бы, пожалуй, предложение Браза — мастерская, на которой сосредоточились бы станковая, монументальная, миниатюрная живописи, а четвертая — экспериментаторская — специально для того, чтобы куда-нибудь деть Татлина и компанию.