Марк Фрейдкин - Опыты

• Название: Опыты
• Автор: Марк Фрейдкин
• Издательство: Carte Blanche
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-900504-07-7

Эта книга состоит из пяти текстов, жанр которых определить трудно. К трем изданным им ранее «Главам из книги жизни» (Carte Blanche, 1990) Марк Фрейдкин добавил еще два текста - написанный в 80 годы «Эскиз генеалогического древа» и новую «Книгу ни о чем».

 Все жанры хороши, кроме скучного, к которому сочинения Фрейдкина, одаренного завидным чувством юмора и повествовательного изящества, заведомо не относятся. Если все-таки попытаться нащупать единый пульс его вещей, то, наверно, он состоит в совершенно особом, но настойчивом сочетании «правды» и «словесности».

---

144. раздавить (поллитра)

145. размяться (пивком)

146. распить

147. расслабиться (сухеньким)

148. садануть

149. скушать

150. слопать

151. совершить (возлияние)

152. согреться

153. сожрать

154. сообразить (на троих)

155. соснуть (не путать с омонимом в значении «поспать»)

156. спрыснуть (что-л. чём-л.)

157. стрескать (см. А.П.Чехов «Конь и трепетная лань»: «А иной раз и сведения не получишь без того, чтобы с какой-нибудь свиньей бутылку водки не стрескать!»)

158. схавать

159. съесть (см. В.Высоцкий: «Сосед вторую литру съел…»)

160. трахнуть (этот глагол в последнее время стал более употребителен в другом эвфемическом значении, но достаточно часто встречается и в значении «выпить», напр. «пойдем трахнем по маленькой» и проч.)

161. треснуть

162. тюкнуть

163. тяпнуть (см. М.А.Булгаков «Мастер и Маргарита»: «Бегемот… так залихватски тяпнул вторую стопку спирта, что все зааплодировали.»)

164. убрать

165. уговорить

166. угоститься (из бутылки)

167. ударить (по банке)

168. ужрать

169. уконтрапупить

170. укушать

171. употребить (см. М.М.Зощенко «Лимонад»: «Больше как две бутылки мне враз нипочем не употребить. Здоровье не дозволяет».)

172. усидеть

173. усугубить (см. В.Высоцкий: «А что очки прохожему разбили, так то портвейном усугубили»)

174. утолить (жажду)

175. ухайдакать

176. хапнуть

177. хватануть

178. хватить (см. Саша Соколов «Между собакой и волком»: «…не лепо ли бормотухи хватить с хлебной слезой пополам?»)

179. хлебануть

180. хлебнуть (см. Н.В.Гоголь «Мертвые души»: «Недурно, матушка, хлебнем и фруктовой».)

181. хлобыстнуть

182. хлопнуть (см. М.Е.Салтыков-Щедрин «Господа Головлевы»: «Сначала искупаемся-с, потом чуточку хлопнем-с, а потом немного проклаже и опять искупаемся-с!»)

183. хрюкнуть

184. хрякнуть

185. хряпнуть (см. В.П.Астафьев «Царь-рыба»: «Аким… от раздражения хряпнул лишковато спирту».)

186. чебурахнуть

187. чекалдыкнуть (см. Саша Соколов «Между собакой и волком»: «В день дорожной получки, в аванца ль день чекалдыкнул в пристанционном шалмане с путевиками-пропойцами…»)

188. чпокнуть

189. шандарахнуть

190. шарахнуть

191. шваркнуть

192. шибануть

193. шлепнуть (см. Вен. В.Ерофеев «Вальпургиева ночь»: «Можешь, можешь, Гуревич! Давай еще шлепнем по маленькой!»)

194. шмякнуть

Разумеется, работа над составлением этого списка вследствие моей уже известной читателю тяги к доскональности естественно повлекла за собой и составление аналогичных списков для глаголов «пить» (несовершенная форма) и «напиться», без которых настоящий список оставляет впечатление незавершенности, но в целях экономии места я не стану обнародовать их здесь, хотя, вероятно, они бы особенно интересно смотрелись именно в pendant с вышеприведенным.

Вообще разные синонимы, антонимы, омонимы, всякие, я извиняюсь, палиндромы, анаграммы и анжабеманы — суть большое подспорье в трудной работе литератора. Они помогают как-то скрасить это унылое и отчасти безнравственное занятие, когда буквально из ничего, на голом, можно сказать, месте, из каких-то обрывков своих и чужих слов, из туманных припоминаний, сомнительных реминисценций и неоформившихся мыслей, руководствуясь волюнтарными и химерическими представлениями о том, как это должно быть, и в то же время абсолютно не зная, что в конце концов из этого получится, нужно сделать что-то реальное, осязаемое и вполне конкретное, по мере сил не очень кривя душой и не слишком далеко отступая от художественных принципов, если таковые имеются. Мне страшно подумать, как бы я выдерживал это дьявольское напряжение, не будь у меня возможности обращаться на каждом шагу к вышеуказанным (и многим другим) формам литературной игры, — мне бы, наверно, пришлось тогда отказаться к чертовой матери от писательской деятельности и искать для своих незаурядных способностей какое-нибудь иное применение (меня, например, всегда чрезвычайно привлекала профессия футбольного комментатора, и я до сих пор жалею, что мне так и не довелось испробовать себя в этом амплуа).

Более того, ставя перед собой определенную художественную задачу, я в первую очередь думаю не о том, какими выразительными средствами эту задачу решить, а о том, как бы внутри нее найти какую-нибудь зацепку, какой-нибудь повод для словесной эквилибристики. А когда этот повод найден, то и сама задача незаметно отступает на задний план, становясь одной из разновидностей того «фиктивного сюжета», о котором я уже упоминал в начале моего повествования. То есть, если использовать психологические термины, происходит вытеснение задачи, сформулированной на уровне сознания, задачей, которую формирует подсознание, причем подобное замещение приводит иной раз к довольно любопытным результатам и, безусловно, должно представлять немалый интерес для специалистов по эвристике. Вот, скажем, к чему меня привело вполне сознательное стремление написать лирическое стихотворение, посвященное временной разлуке с одной моей знакомой, некой М.Л. (в девичестве — К.):

Нехай судьбы безжалостной десницей
с тобой разлучены мы, милый друг!
Нехай нас разбросало по столице —
тебя на север, а меня на юг.
Нехай поднесь не можем мы привыкнуть
к тому, что рядом нет души родной.
Нехай все реже грезишь ты приникнуть
к моей груди широкой, но больной.
Нехай, нехай за слезною рюмахой,
когда на сердце грусть хоть подыхай
(читатель, верно, ждет уж рифмы: «на хуй»,
как пел поэт, — но все-таки: «нехай!»)…
Нехай горька нам фатума отрыжка,
но ты его превратности не хай —
нехай он сам дрожит, ядрена шишка,
от горестного нашего «нехай»!

Я надеюсь, читатель удержится от соблазна предположить, что я сейчас начну подробно рассказывать, кто такая М.Л. и какова история и предыстория наших многолетних взаимоотношений (по поводу последнего могу сказать одно: у многих из моих читателей не сыщется столько волос на голове, сколько лет мы с ней знаем друг друга), хотя она, конечно же, очаровательная женщина и, между прочим, в минуты вдохновения прекрасно исполняет популярную песню «Неман — дивная река». Как я уже говорил выше, я совершенно не намерен в этом произведении углубляться в свои сугубо личные воспоминания (впрочем, я вовсе не исключаю такой возможности в моем дальнейшем творчестве и, более того, имею даже на этот предмет вполне определенные, хотя еще и не совсем оформившиеся замыслы), и кроме того, вопреки утверждениям злых языков, за долгие годы сердечной дружбы между мной и М.Л., к сожалению, так и не произошло (и, насколько я понимаю, не могло произойти, даже если б я когда-нибудь и обнаружил такие намерения) ничего похожего на то, что при некотором воображении можно себе представить, ознакомившись с другим (более ранним) стихотворением, посвященным ей же:

Куя металл, паша и боронуя,
иль забываясь в творческом труде,
я к мужу так порой тебя ревную,
что даже забываю о еде.
Давно мечтал найти себе жену я,
тебе во всем подобную, но где
еще найдешь такую же родную —
ужель меж безрассудных наших де —
вушек, от коих прячусь я в испуге?
Ну что, к примеру, все твои подруги?
Нет у одних души твоей простой,
а у других — твоей большой зарплаты.
Вот почему хожу я неженатый.
Вот почему хожу я холостой.

Правда, иной раз (увы, весьма редко!) в моей литературной практике случались ситуации, когда по тем или иным причинам эта игра переставала носить прикладной характер и становилась в некотором роде адекватной самой себе. И что удивительно: можно было бы предположить, что в этих случаях она должна потерять (по крайней мере для автора) большую часть своей привлекательности — ведь заниматься игрой ради процесса игры и для того, чтобы в конечном результате опять-таки получилась игра, не только не слишком интересно, но и отчасти противоречит моему классицистическому неприятию безыдейности в искусстве. Но нет! Даже в таких ситуациях очарование игры брало верх над всякими надстроечными и идеологическими соображениями.

Вот, помнится, одно время в нашей компании были очень в ходу литературно-художественные шарады. Это такие шарады, в которых (как правило, в поэтической форме) непременно должен быть загадан какой-нибудь деятель литературы и искусства или что-нибудь еще, но обязательно к искусству относящееся. Так все мы (и я в первую очередь) буквально помешались на этом деле и сочиняли шарады с утра до вечера и даже иногда звонили друг другу далеко за полночь, чтобы поделиться своим новым произведением. Вы скажете: ерунда, баловство, шалит молодежь от избытка творческих сил. Мало ли, мол, такой, с позволения сказать, литературы рождается в любом дружеском кружке? Ну, во-первых, кружок кружку — рознь, а во-вторых, я не вижу ничего хорошего в том, что все эти дружеские архивы обречены прозябать в безвестности. Я надеюсь, нет нужды приводить примеры из истории словесности, когда подобные архивы становились со временем классикой мировой литературы. Взять хотя бы компанию Свифта, Попа, Гея и, я извиняюсь, Арбетнота.