Колин Маккалоу - Поющие в терновнике

• Название: Поющие в терновнике
• Автор: Колин Маккалоу
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00341-7

Роман современной американской писательницы, уроженки Австралии, Колин Маккалоу «Поющие в терновнике» (1977) романтическая сага о трех поколениях семьи австралийских тружеников, о людях, трудно ищущих свое счастье. Воспевающая чувства сильные и глубокие, любовь к родной земле, книга эта изобилует правдивыми и красочными деталями австралийского быта, картинами природы.

---

— Что это у вас, ваше преподобие?

— Костюм для Мэгги, чтобы ездила верхом.

— Что-о? — рявкнул Пэдди.

— Что-о?! — пискнула Мэгги.

— Костюм для Мэгги, чтобы ездила верхом. Честное слово, Пэдди, вы просто болван! Наследник самого большого, самого богатого имения во всем Новом Южном Уэльсе — и ни разу не дали единственной дочери сесть на лошадь! Как же она, по-вашему, займет свое место рядом с мисс Кармайкл, мисс Хоуптон и миссис Энтони Кинг? Они-то все — прекрасные наездницы! Мэгги непременно должна научиться ездить и в дамском седле, и по-мужски, слышите? Я понимаю, вам недосуг, поэтому буду сам ее учить, нравится вам это или не нравится. Если это отчасти помешает ее домашним обязанностям, ничего не поделаешь. Придется вашей жене раз в неделю несколько часов обходиться без помощи Мэгги, только и всего.

Что-что, а спорить со служителем церкви Пэдди не мог, и Мэгги начала ездить верхом. Уже не первый год она об этом мечтала, однажды робко попросила у отца разрешения, но он тут же про это забыл, а больше спрашивать она не посмела: раз папа молчит, значит, не позволяет. А учиться у самого отца Ральфа — что может быть чудеснее! Но Мэгги постаралась скрыть свою радость: ее преклонение перед отцом Ральфом успело уже перейти в пылкую девичью влюбленность. И, прекрасно зная, что этому не бывать, она позволяла себе роскошь втайне мечтать о нем — как бы это было, если бы он обнял ее, поцеловал?

Дальше она в мечтах не заносилась, ибо понятия не имела, что может быть дальше да и есть ли какое-то «дальше». И хоть она знала, что грешно так мечтать о священнике, но никак не могла взять себя в руки и отогнать эти мечты. Только ухитрялась ничем не выдать себя, чтобы он ни в коем случае не догадался о таких беззаконных ее мыслях.

Из окна гостиной Мэри Карсон смотрела на отца Ральфа и Мэгги, они шли от конюшни, расположенной по другую сторону дома, дальше от жилища старшего овчара. Работники в имении ездили на обыкновенных рабочих лошадях, этих в стойле не держали, они либо трусили по участкам в упряжке или под седлом, либо в часы отдыха щипали траву вокруг Главной усадьбы. Но была в Дрохеде и конюшня, хотя пользовался ею теперь один отец Ральф. Только для него Мэри Карсон держала двух чистокровных лошадок — беспородные рабочие клячи не для него! И когда он спросил, нельзя ли и Мэгги ездить на его лошадях, тут нечего было возразить. Девчонка ей племянница, и он прав — племянница хозяйки Дрохеды должна уметь ездить верхом.

Каждая косточка в обрюзгшем старом теле Мэри Карсон ныла от досады: если б можно было тогда отказать или уж ездить вместе с ними! Но и отказать она не могла, и взгромоздиться в седло ей уже не под силу. И зло берет, когда видишь, как они шагают по лужайке — он в бриджах и высоких сапогах, в белой рубашке, изящный, точно балетный танцор, она в своих брючках стройна и хороша какой-то мальчишеской красотой. Они так и светились дружеской непринужденностью, и в тысячный раз Мэри Карсон с недоумением подумала: почему никто больше не осуждает эту до неприличия тесную дружбу? Пэдди только радуется ей, Фиа — дубина несчастная! — по обыкновению, молчит, а для мальчиков эти двое все равно что брат и сестра. Быть может, она, Мэри Карсон, видит то, чего не видят другие, потому что и сама любит Ральфа де Брикассара? Или ей просто мерещится и ничего тут такого нет, просто мужчина, которому сильно за тридцать, дружит с девочкой-подростком? Чушь! Ни один мужчина за тридцать, даже и Ральф де Брикассар, не будет так слеп, чтобы не разглядеть распускающуюся розу. Даже Ральф де Брикассар? Ха! Особенно Ральф де Брикассар. Уж он-то все видит и замечает. Руки ее тряслись: на лист бумаги внизу брызнули с пера темно-синие капли. Узловатые пальцы придвинули новый лист, опять обмакнули перо в чернильницу и еще раз с прежней уверенностью вывели те же слова. Потом Мэри Карсон тяжело поднялась на ноги и потащилась к двери.

— Минни! Минни! — закричала она.

— Господи помилуй, сама зовет! — послышался голос горничной в зале напротив. Из-за двери выглянуло усыпанное веснушками лицо, ни молодое, ни старое. — Чего вам подать, миссис Карсон, миленькая? — спросила Минни, недоумевая, отчего старуха, против обыкновения, не вызвала звонком миссис Смит.

— Поди позови городилыцика и Тома. Пришли их сюда сейчас же.

— Я сперва скажу миссис Смит?

— Нет! Делай, что тебе говорят!

Том, садовник, семнадцать лет назад был обыкновенным бродягой, скитался по дорогам с котелком и скаткой, нанимался то там, то сям на работу, но влюбился в цветники Дрохеды и уже не мог с ними расстаться. Городильщика, вечного кочевника, ибо таково уж его ремесло — без конца ходить по участкам и выгонам, вколачивать в землю столбы для оград и натягивать между ними проволоку, — недавно оторвали от его прямого дела, чтобы к празднеству поправить белую ограду Большого дома. Испуганные нежданным приглашением, они сразу пришли и стали перед хозяйкой, оба в рабочих штанах, в подтяжках, в нижних рубахах, и от беспокойства вертели в руках мятые шляпы.

— Писать умеете? — спросила Мэри Карсон. Оба кивнули, глотнули от волнения.

— Хорошо. Вот смотрите, сейчас я подпишу эту бумагу, а вы распишетесь немного пониже, тут же под моей подписью поставите свои фамилии и адреса. Поняли?

Оба кивнули.

— Да смотрите, подписывайтесь в точности так, как всегда, и свой постоянный адрес пишите разборчиво. Можете указать почту, куда вам писать до востребования, это мне все равно, лишь бы вас можно было разыскать.

Оба смотрели, как она подписывалась; на этих листах только свою подпись она вывела крупно, широко. Подошел Том, с трудом проскрипел брызгающим пером по бумаге, затем городильщик большими круглыми буквами начертил:

"Чез. Хоукинс» и адрес в Сиднее. Мэри Карсон неотрывно следила за ними: когда оба кончили, она дала каждому по темно-красной бумажке в десять фунтов и отпустила их, строго-настрого приказав держать язык за зубами.

Мэгги и отец Ральф давно уже скрылись из виду. Мэри Карсон тяжело опустилась на стул у своего бюро, достала еще лист бумаги и снова принялась писать. На сей раз ее перо бегало по бумаге не так быстро и свободно. Порой она медлила, призадумывалась, потом, оскалясь в невеселой усмешке, опять писала. Видно, немало ей хотелось высказать, слова теснились, строчки жались друг к другу, и все же ей понадобился второй лист. Наконец она перечитала написанное, собрала все четыре листа, сложила, сунула в конверт и запечатала его красным сургучом.

На празднество должны были явиться только Пэдди, Фиа, Боб, Джек и Мэгги; Хьюги и Стюарту поручено было присмотреть дома за младшими, и они втайне вздохнули с облегчением. Чуть ли не впервые в жизни Мэри Карсон расщедрилась — все получили новое платье, лучшее, какое только можно было заказать в Джилли.

Пэдди, Боб и Джек боялись шевельнуться, закованные в черные фрачные костюмы с белыми жилетами, в белоснежные крахмальные рубашки со стоячими воротничками и с белыми галстуками бабочкой. Прием предстоял строго официальный: для мужчин обязательны фрак и белый галстук, для женщин — длинные вечерние платья.

Платье Фионы необыкновенно шло ей — чудесного голубовато-серого оттенка, обильно расшитое бисером, очень открытое, но с длинными, до самой кисти, узкими рукавами, оно струилось до полу мягкими складками совершенно в стиле королевы Марии. Подобно этой царственной особе Фиа высоко и пышно уложила волосы, открыв лоб, а в джиленбоунском универсальном магазине нашлись неплохо сработанное жемчужное колье и серьги — подделку различил бы лишь самый искушенный и придирчивый глаз. Картину дополнял великолепный веер из страусовых перьев под цвет платья — отнюдь не лишнее украшение, как могло бы показаться с первого взгляда: была необычайная жара, и в семь вечера ртуть в градуснике еще стояла гораздо выше ста.

Когда Фиа с Пэдди вышли из своей комнаты, сыновья так и ахнули. Никогда еще они не видели родителей такими красивыми, в таком недосягаемом великолепии. Сразу видно было, что Пэдди уже шестьдесят один, но держался он с изысканным достоинством государственного мужа; а Фиа в свои сорок восемь вдруг помолодела на десять лет — полная жизни красавица с чарующей улыбкой. Джиме и Пэтси отчаянно разревелись, не желая признавать в этих великолепных незнакомцах маму с папой; вокруг плачущих засуетились, о достоинстве позабыли — мама с папой вели себя по-всегдашнему, и через минуту-другую близнецы уже в восторге им улыбались.

Но дольше всего изумленные взгляды не отрывались от Мэгги. Быть может, вспоминая свои девические годы и разобиженная тем, что остальные приглашенные на празднество девицы выписали наряды из Сиднея, джиленбоунская портниха всю душу вложила в платье для Мэгги. Оно было без рукавов, сборчатый вырез открывал плечи и шею;

Фиа засомневалась, но Мэгги умоляла разрешить ей этот фасон, а портниха заверила, что все девушки будут одеты в этом же роде, — не хотите же вы, чтобы над вашей дочерью смеялись, сочли ее отсталой провинциалочкой? И Фиа с улыбкой уступила. Чуть приталенное, платье из тонкого плотного креп-жоржета схвачено на бедрах поясом из той же материи. Оно матовое, светло-серое с нежным розоватым отливом, — в те годы цвет этот называли «пепел розы»; общими усилиями портниха с Мэгги расшили все платье крохотными розовыми бутонами. И Мэгги подстриглась коротко, как можно ближе к моде «под фокстрот», которая потихоньку докатилась уже и до девушек в Джилли. Конечно, волосы ее, наперекор моде, оставались кудрявыми, но короткая стрижка очень ей шла.