Кэрол Марш - Серебряная цепь

• Название: Серебряная цепь
• Автор: Кэрол Марш
• Издательство: ЦЕНТР-2000
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7635-0030-Х

Талантливой художнице Дане Армстронг было только восемнадцать, когда блестящий богач завладел ее сердцем и вопреки воле семьи стал мужем. Однако вскоре Дане стало казаться, что жизнь кончена. Ее романтические мечтания обратились в законченный кошмар, от которого бессмысленно было искать спасенья.

И только Питер Крэйн, любивший ее, оберегавший ее, с горечью наблюдал, как она яростно сгорает от страсти.

Дана думала, что он будет рядом всегда. Но однажды он простился с ней, и девушка вынуждена заглянуть в самые сокровенные тайники своего сердца, открыть себя заново — с тем, чтобы познать истинное счастье в объятьях предназначенного судьбой мужчины.

---

— Ой, надо сначала, чтобы этот вышел из пеленок. — Дана потянулась к китайскому кофейнику, стоявшему на подносе на маленьком круглом столе красного дерева рядом с письменным столом, и налила по чашке дымящегося кофе, пододвинув к Скотту графинчик со сливками и сахарницу. Солнечный свет заливал всю комнату, его лучики играли на восточном ковре и вазе с нарциссами.

— А этому, пожалуй, придется платить налог в этом году. — Скотт открыл папку с надписью "Фоулер" и достал аккуратно скрепленную пачку федеральных и государственных бланков.

— Терпеть не могу, когда его называют Фоулер, — сердито сказала Дана. — Я надеюсь, что мы сможем добиться смены его фамилии. Я хочу, чтобы он носил мое имя, а не отца.

— Джон сделал все, что от него зависело, — ответил Скотт, вспомнив лысеющего адвоката, который занимался разводом Даны и всеми переговорами с поверенными Гэвина Фоулера в Детройте. — Это было не очень реально, Дана, — мягко сказал он. — Маршалл был очень даже жив, когда вы забеременели, и никогда не возникало никаких сомнений насчет того, что он был отцом Уэллеса. Отказаться от имени Фоулер значило разозлить Гэвина настолько, что он мог поднять вопрос насчет опеки, а именно этого мы стремились избежать всеми силами. Кроме того, когда Уэллесу будет восемнадцать лет, он получит право решать, быть ли ему Уэллесом Армстронгом или принять фамилию отца. — Он отложил бланки и достал со дна дипломата увесистую папку. — Я просмотрел соглашение о разводе, подписанное вами и Маршаллом до его смерти, и завещание Маршалла. — Он печально улыбнулся. — Как ваш поверенный должен сказать вам, что было довольно неразумно отказываться от уплаты, которую должен был произвести Маршалл, когда оформляли развод.

— Мне она не нужна, — равнодушно сказала Дана. — Мне не было нужно ничего от него тогда, и мне ничего не нужно от его семьи сейчас.

— Это не имеет никакого отношения к вам, Дана. Джон Холдернесс выполнял все ваши указания на этот счет. Вы ничего не получили после развода, и в завещании Маршалл ничего вам не оставил. Вы так и хотели, но Гэвин Фоулер считает, что у его семьи есть определенные права на Уэллеса как сына Маршалла, а это значит, что он получит какую-то часть состояния Фоулеров. Ваш сын еще и Фоулер, — терпеливо напомнил Скотт, как он делал уже не раз за последнее время.

— Ладно, — согласилась Дана, со стуком поставив чашку на столик, и с вызовом посмотрела на Скотта. — Вы знаете, что я согласилась, чтобы Гэвин открыл счет на имя Уэллеса, но я не собираюсь тратить оттуда ни пенни. Это дело принципа, а Уэллес может делать с ними все, что захочет, когда вырастет.

— Когда ему будет двадцать один год. Двенадцать миллионов долларов это не просто счет, это целое состояние.

— Что бы это ни было, — отрезала Дана. — По крайней мере, Джон защитил меня от того, чтобы мой сын воспитывался матерью Маршалла и Гэвином. Он никогда не поедет в Детройт.

— Если только не захочет, Дана, — мягко поправил поверенный в делах, не отрывая глаз от своих папок. — Вы не сможете всю жизнь контролировать поступки сына, и когда он вырастет, то вполне вероятно, что захочет узнать побольше о семье своего отца. — Он поднял глаза и усмехнулся, что сделало его лицо совсем юным, почти мальчишеским. — Вы единственная женщина среди моих знакомых, которая жалеет, что ее двухмесячному сыну дают двенадцать миллионов долларов.

— Ему не нужны эти деньги, — начала Дана, но поймала на себе взгляд Скотта, и оба рассмеялись.

— Джон сказал, что он переписал ваше завещание после рождения ребенка, и вы подписали его, так? — Скотт передал ей несколько листов бумаги, где перечислялись все ее вложения и акции, и Дана кивнула, прежде чем начать просматривать колонки названий компаний и биржевых котировок. — Все в порядке, — удовлетворенно сказал он, — все в полном порядке.

Дана прервала чтение и благодарно посмотрела на него.

— Мне просто повезло, что у меня есть вы и Джон.

— Мы для того здесь, чтобы защищать ваши интересы и облегчать вам жизнь.

— Я избалована, правда? Мне никогда не приходилось думать о деньгах. — Дана передала листы бумаги ему со словами: — Все вроде в порядке. Спасибо. — Она подумала немного, а затем продолжила медленно и решительно: — Я хочу, чтобы вы каждый месяц присылали мне отчеты о работе и ежегодные отчеты о каждой компании, куда я вложила деньги, вместе с документами, которые, на ваш взгляд, представляют интерес. Я хочу знать все о бабушкином имуществе, потому что собираюсь участвовать в принятии решений о расходах. — Ее уверенность уже была на исходе, и она беспокойно посмотрела на Скотта. — Вы понимаете меня? Вы не против? Я просто не хочу быть еще одной глупенькой наследницей в светском обществе. Я думаю, в этом будет разница.

— Конечно, я не против. Не хватает слов выразить, как меня это радует и как будет приятно Джону это услышать. Вы знаете, ваша бабушка никому не позволяла себя одурачить. Она знала, благослови ее Господь, где ее денежки, все до последнего пенни, и на благотворительность она тратила больше, чем кто бы то ни было. — Он одобрительно улыбнулся Дане. — А что вы думаете по поводу Дувенскилла и этой квартиры? — Он с интересом оглядел просторную комнату, перевел взгляд на портрет Джосса в роли Гамлета над каминной доской. — Вы сохраните их?

— Конечно. — Дана проследила за его взглядом и вздохнула. Можно ли продавать эту квартиру, когда это мой дом. Бабушка перевернулась бы в гробу, если бы Дувенскилл продали, но я пока не готова вернуться в Нью-Йорк. Вы понимаете?

— Не очень, — признался Скотт. — Но это неважно. Вы можете позволить себе содержать оба этих места, не живя при этом ни в одном из них.

— Я чувствую себя неловко оттого, что у меня так много всего, а я это не использую. — Дана встала и потянулась. На ней были узкие коричневые брюки от Армани и кашемировый свитер. Она задумалась, а в глазах появилась тревога, когда посмотрела на своего поверенного. — Я плохо делаю, что собираюсь пожить в Калифорнии? Может, надо вернуться.

— Нет, только когда захотите сами. Все решения теперь принимаете вы, Дана, — напомнил Скотт и серьезно посмотрел на двадцатидвухлетнюю молодую женщину. Ее длинные волосы были убраны со лба и стянуты сзади коричневой вельветовой лентой. На вид ей можно было дать шестнадцать лет.

— Бабушка оставила мне так много, я обязана использовать это на что-то хорошее.

— Неплохое начинание.

— Только вот не знаю, что конкретно делать.

— Ну, пока вы не решили, почему бы не продолжить благотворительные вклады, которые делала ваша бабушка?

— Точно! — Они склонились над листом бумаги, где были перечислены названия больниц и приютов, которые получали щедрую помощь от Маргарет Уэллес, увеличивая одни суммы и оставляя без изменения другие. — А еще я хочу отдать что-нибудь Комитету по охране окружающей среды в горах Санта Моника. — Дана вписала сумму, и Скотт кивнул.

— Вот вроде и все, — жизнерадостно сказал он, убирая папки в свой дипломат. — Мы пришлем вам копии налоговых документов, как только с ними поработает бухгалтер. — Он поднялся и, словно внезапно решив, спросил: — А вы никогда не думали насчет того, чтобы купить дом в Малибу? Если вы собираетесь проводить там довольно много времени, то, может, это имеет смысл?

Ясные глаза Даны смотрели куда-то вдаль, когда она ответила.

— Не знаю, сколько я пробуду в Калифорнии. Я поехала туда, чтобы расслабиться и отдохнуть, и там мне понравилось. Но, что самое важное, там я снова начала рисовать, и поэтому не хочу уезжать оттуда, пока не решу, что делать дальше.

— Я же говорю вам… — мягко проворчал Скотт.

— Я ничего не обязана делать, — закончила Дана за него, смеясь.

— Кроме того, что вы должны заботиться о себе, о ребенке и быть счастливой. — Скотт протянул ей руку на прощанье, но она не обратила внимания на нее, а вместо этого нежно поцеловала его в щеку.

— Спасибо вам за все. — Она похлопала его по руке. — За этот последний год вы меня просто спасли, даже не знаю, как вас отблагодарить.

— Чепуха. Это моя работа, и она доставляет мне удовольствие. Всегда помните, что стоит вам только позвонить, и мы к вашим услугам. — Он быстро исчез в лифте, а Дана, почувствовав облегчение потому, что отдала столько денег, почти побежала в детскую к сыну, положила его в коляску и пошла на долгую прогулку в Центральный парк, ускользнув от вездесущей Джилли.

Когда вернулась, освежившись на улице с сыном, который безмятежно спал в своей коляске, у двери ее встретила Джилли.

— Звонил мистер Фоулер. Он приехал в город всего на несколько часов и хочет встретиться с вами в Юнион Клаб, если вы захотите, — сказала она, доставая мальчика из коляски, ее голос был сухим и недовольным.

— Мистер Фоулер, — тупо повторила Дана, еще пребывая в веселом настроении после прогулки с сыном в Зоопарк, и единственное, что ей пришло на ум, так это то, что Маршалл здесь, в Нью-Йорке, выслеживает ее. Но Маршалл ведь умер. И настроение ее упало, когда поняла, что Джилли говорила о мистере Гэвине Фоулере.