Марина Струк - В тебе моя жизнь...

• Название: В тебе моя жизнь...
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

---

Марина только после обратила внимание, что он ведет в танце домино цвета чайной розы, и складка недовольства пересекла ее лоб. По темно-русым волосам, видневшимся из-под домино, она опознала mademoiselle Бельскую. Что ж, грех в такой вечер стоять в углу залы рядом с маменьками, бдящими своих дочерей, или проводить время в игорной! Самый момент кружить головы юным и наивным девицам!

Видимо, последнюю фразу Марина произнесла вслух, потому как рядом раздался женский смех. Она повернула голову и заметила, что подле нее стоит маска в пурпурном домино.

— Жалеете, что уже не принадлежите к сонму юных девиц? — раздвинулись накрашенные губы в усмешке. Мушка в правом уголке рта при этом резко поднялась вверх. Княгиня Голицына перевела взгляд с танцующих на Марину. — О, моя дорогая, вы сейчас более свободны, чем они, даже сами не зная об том! Уж кому и надо испытывать зависть, так это мне. Моя молодость, моя красота… где они нынче? И не говорите мне, что я также прекрасна как раньше, и что годы только красят! Они убивают! Время убивает, моя дорогая! Вот смотрю я на вас…вы такая молодая, такая полная жизни и в то же время тоски. Равно как и я в свое время, — она взяла Марину под руку, и они медленно пошли по зале. — Я смотрела нынче на вас — и утром, и на прогулке, а видела себя молодую. Нет, в нас нет внешнего сходства, но сколько в вас огня… огня, что когда-то горел в моей душе. Да, иногда мы нарушаем правила bon ton[364], но разве столько восхищенных мужских взглядов не стоят того? — княгиня остановилась и посмотрела Марине прямо в глаза, а потом вдруг произнесла. — Разве тот единственный взгляд не стоит того?

Марина слегка смутилась от прямоты Голицыной. Она впервые сталкивалась с подобной откровенностью за многие годы в свете, и потому не знала нынче, что ответить этой женщине, глядящей на нее с проницательным выражением глаз сквозь прорези маски.

Да, княгиня была абсолютно права. Марина нынче непозволительно смело вела себя на прогулке, которую затеяли после последнего завтрака, когда почти все гости в имении Юсуповых пробудились от долгого сна. Предполагалось, что мужчины поедут верхом, а дамы — в колясках. Прокатившись до луга, на восточной границе имения, гостям будет предложено откушать на открытом воздухе, а после вернуться в усадьбу, чтобы успеть подготовиться к маскараду нынче вечером.

Но при выезде из усадьбы вдруг выяснилось, что некоторые молодые люди выразили желание самим править колясками, места в которых были заняты привлекательными им дамами, и возникла небольшая заминка с выездом, пока определялись, кто и в какой коляске возьмет вожжи. Марина и предположить не могла, что Сергей вдруг тоже примет участие в этой затее, поэтому, когда она заметила, что он занимает место в экипаже, где расположились княгиня Голицына и ее родственница, мадам Соловьева с дочерью, ее кровь закипела от ярости и (в чем она никогда не призналась бы сама себе!) жгучей ревности. Ну, что ему не ехать верхом? Куда его потянуло?

Марина сама от себя не ожидала, но она в мгновение ока, даже не дожидаясь, пока ей предложат руку лакеи, стоявшие подле и наблюдавшие за сборами господ, спрыгнула из коляски на землю и подошла к коляске хозяев.

— Нынче такая хорошая погода, — проговорила она им. — Я бы хотела проехать верхом, а не в коляске avec votre permission[365].

Желание гостя — закон, особенно для князя Юсупова. Марине была предоставлена статная лошадь из конюшен усадьбы, и, что удивительно, нашлась амазонка подходящего размера, но немного длинная для роста Марины.

— Ну, моя хорошая? — потрепала Марина холку лошади. — Прокатимся с ветерком?

Она с помощью берейтора взлетела в седло и тут же взяла приличный галоп, чтобы быстро нагнать коляски и всадников, что отбыли со двора усадьбы, пока она меняла платье. Она настигла их спустя некоторое время, с размаху пронеслась по краешку дороги мимо этого кортежа открытых экипажей под удивленные и испуганные возгласы женщин и восхищенные, но слегка встревоженные мужчин, выехала в авангард.

— О Боже, она убьется! — воскликнула Жюли, наблюдая этот маневр подруги.

— Не думаю, — возразил ей супруг, едва повернув к ней голову от дороги. — Она всегда скакала так, совсем не по-женски безрассудно. Ты просто не видела ее на гоне.

В это время дорога вышла из небольшого лесочка на широкий луг. Марина вдруг резко свернула на него, пуская свою кобылу из аллюра, в который было перешла, догнав кортеж, в такой быстрый галоп, что юбки ее амазонки и длинный шлейф газового шарфа на ее шляпке стали развеваться на ветру, будто парус. За ней словно по невидимой команде на луг стала сворачивать часть всадников прогулочного поезда, с гиканьем и выкриками понукая своих лошадей на бег. Все это действо сопровождалось женскими возгласами вслед и смехом.

— Словно бес в них вселился, — проворчала madam Соловьева, с недовольством глядя на веселье вокруг.

— Ах, ne faites grise mine[366], милая моя, — заметила ей княгиня Голицына. — Позвольте остальным наслаждаться прогулкой.

— Но все же это так безрассудно! — возразила madam Соловьева. Тем временем, коляски остановились на лугу — было решено не ехать далее, а расположиться тут, тем паче луг был такой же большой, как и тот, где намеревались pique-niquer[367], и тут также была тень от деревьев небольшого леска с западной стороны луга. Подтянулись телеги со скарбом для обеда, и слуги принялись разгружать столы, стулья и провизию, натягивать тенты от солнца, а господа и дамы покидали экипажи.

— La belle cage ne nourrit pas l'oiseau[368], — задумчиво проговорила княгиня Голицына, глядя на заливисто хохочущую Марину, которая сейчас возвращалась с другого конца луга среди других всадников. Загорский, помогавший дамам сойти на землю из коляски, вздрогнул при этих словах, и она, заметив это, устремила на него любопытный взгляд.

— О Боже, какая опасная игра! — вдруг воскликнула mademoiselle Соловьева, глядя вглубь луга на всадников поверх головы Сергея, который как раз помогал ей спуститься в этот момент. Он обернулся и увидел, как летит по воздуху подгоняемый легким ветерком газовый шарф со шляпки Марины, как несколько всадников несутся за ним по лугу, сломя голову. — А вдруг яма..? Так же можно и шею себе сломать!

Спустя некоторое время шарф был пойман одним из офицеров, в котором Загорский с досадой признал Бехтерева. Поручик с громким возгласом поднял свой трофей над головой и что-то быстро проговорил Марине, подъехавшей к нему тотчас. Та покачала головой и быстро отъехала от него прочь. Никто даже не заметил, что поручик, отъехав подальше от других гостей, украдкой (но не от внимательных глаз Загорского) спрятал шарф поближе к сердцу, затолкав его за полу мундира, вызвав в Марине, что также наблюдала поступок Бехтерева дикую злость и раздражение.

Fi! que c'est vilain![369] Требовать от нее так грубо пару вальсов нынче на балу в обмен на шарф. Будто какой-то купец! Марина со злостью дернула за поводья, резко останавливая кобылу, и, быстро спрыгнув на землю, подобрав длинные юбки амазонки, со всем достоинством направилась к Арсеньевым, расположившимся в креслах под большим полотняным тентом. Она взяла из корзины с фруктами, что проносил мимо лакей, ярко-красное яблоко и с удовольствием вонзила в него зубы, намеренно поворачиваясь спиной к вошедшим в тень тента князю Загорскому и матери и дочери Соловьевым.

— Ваш шарф…? — тихо спросил Арсеньев, наклоняясь к ней. Судя по всему, он тоже заметил, как быстро скрылся предмет туалета Марины под полой мундира Бехтерева. Марина перехватила внимательный взгляд Загорского, что помогал сейчас дамам занять места в креслах, и намеренно медленно пожала плечами, показывая всем своим видом, что ей все равно в этой ситуации. Арсеньевым же она произнесла тихо, чтобы никто кроме них не расслышал:

— Triple sot![370] Шарф от шляпки княгини Юсуповой. Пусть и вдыхает запах ее духов, rien à attendre de moi[371]. Это совсем не стоит вашего внимания, Павел Григорьевич, а должно беспокоить лишь Бориса Николаевича[372] и только его.

Вот и сейчас Марина заметила в зале маску в черном фраке, что носила на рукаве повязанный шарф. Тот самый шарф. Что ж, зато Марине известно от кого из масок ей следует держаться нынче вечером подальше. Да, молодость юна и безрассудна, но ей вовсе не хотелось, чтобы от этих безрассудств пострадала ее репутация.

Княгиня Голицына что-то проговорила, указывая на левую руку Марины, где был повязан цветок — обозначение ее маски на нынешний вечер, и Марине пришлось вернуться из своих мыслей на грешную землю.

— Que dites-vous?[373] — переспросила она Голицыну, показывая знаком, что не расслышала из-за музыки. Та склонилась поближе к уху Марины и заговорщицким шепотом проговорила, подмигивая:

— Allusion discrète? Très intrigant.[374]

Марина перевела взгляд на свое запястье и уставилась на него недоуменно сначала, а потом, когда осознала смысл, что княгиня вкладывала в свою реплику и тон, почувствовала, как ее бросило в жар.