Марина Струк - В тебе моя жизнь...

• Название: В тебе моя жизнь...
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

---

— Спасибо за гостинцы, дорогая. Очень приятно.

— Я напишу к вам, — пообещала Марина уже почти за порогом, оглядываясь на добросердечных сестер, явно скучающим по родственному общению. — Всенепременно напишу.

После столь общительного приема, где Марина успела наслушаться разговоров чуть ли не на месяц вперед, она была не настроена на беседу во время обратного пути в Завидово. Поэтому едва обменявшись парой фраз, с Авдотьей Михайловной и Долли, севших в возок на площади, где и было условлено, она прикрыла глаза и погрузилась в легкую дрему, предоставив матери и дочери и далее общаться лишь друг с другом. Правда, при приближении к имению ей все же пришлось вступить в их беседу — Авдотья Михайловна, заметив, что Марина открыла глаза, обратилась к ней с вопросом:

— Получили ли вы, Марина Александровна, приглашение на губернский бал по случаю Рождества, что состоится вскоре?

Марина призналась, что получила, и тут же прибавила, что не решила, следует ли ей посетить его в виду ее положения.

— Вам? — вдруг переспросила Долли. — Вам одной? А что, Анатоль Михайлович не приедет на Рождество?

В ее голосе Марине вдруг послышалась какая-то усмешка, словно до девушки дошли слухи об их размолвке с Анатолем. Она мгновенно отреагировала так, как не ожидала от самой себя.

— Почему же? — холодно ответила она. — Разумеется, приедет. Говоря, «мне» я подразумевала, конечно же, нас обоих с супругом. Это первое наше совместное Рождество, посему я не уверена, что мы предпочтем выходить куда-либо, а проведем эти праздники только вдвоем, как и подобает супругам. Ведь отпуск моего мужа так короток, а я еще нескоро смогу присоединиться к нему в столице.

— А когда Анатоль Михайлович намеревается прибыть? — наклонилась к ней Авдотья Михайловна. — Мой супруг хотел бы обсудить с ним весьма важный вопрос о Демьянином луге. Сами понимаете, такой вопрос не стоит обсуждать на бумаге, а ваш управляющий — весьма peu conciliant personnage[194]. Хотелось бы обсудить все personnellement[195], сами понимаете.

— О, я думаю, уже совсем скоро, — слетело с языка Марины прежде, чем она успела подумать. — Ведь через неделю Сочельник.

Ложь, ложь и еще раз ложь. О Боже, похоже, у нее это уже становится дурной привычкой!

Весь оставшийся путь до Завидова Марина размышляла о том, как она будет выглядеть в глазах соседей, когда выяснится, что Анатоль не приехал. Хотя, вдруг он решит провести Рождество здесь, в своем родовом имении? Но навряд ли, тут же поникла Марина, кто в здравом уме оставит столицу в Мясоед[196], когда Петербург столь наполнен балами, маскарадами и гуляниями, как ни в какое другое время в году.

Быть может, ей стоит написать ему? Попросить приехать на праздники? Но сможет ли она усмирить свою гордыню и попросить того об этом? Ведь до сих пор ей этого не удалось — можно было подумать, прочтя их переписку, что они с Анатолем вполне благочинная пара, хотя на самом деле…

Марина не успела ничего придумать, так как возок быстро прокатился под аркой въездных ворот имения семьи Ворониных и спешно покатился к усадьбе.

— Что это? — тронула ее за руку Авдотья Михайловна. — Никак у вас случилось что, графиня. Столько света…

Марина взглянула в оконце на стремительно приближающийся дом и тоже заметила, что почти все окна в хозяйской половине были ярко освещены. Ее сердце сжалось, словно заранее предчувствуя то, что изменит ход ее спокойной сельской жизни. Равновесие, в которое установилось в ее судьбе, похоже, нынче вечером будет неотвратимо нарушено.

Возок подъехал к крыльцу, и Марина повернулась к своим сопутешественницам, чтобы попрощаться ними, — кучер повезет их дальше, в их собственное имение, и лишь затем вернется в Завидово. Дверца с ее стороны распахнулась, но она, даже не повернув головы, сначала пожала руку Авдотье Михайловне: «A bientôt[197], милая Авдотья Михайловна, жду вас скоро у себя!». Затем она повернулась к Долли и заметила, что та смотрит куда-то позади нее в открытую дверцу возка. По ее лицу медленно разливался румянец, что можно было принять за морозный, если бы она все это время не была en face de[198] Марина. Она-то ясно знала, что об этом не может быть и речи, и сразу же поняла, кто стоит за ее спиной.

Тем не менее, не обращая никакого внимания на свое сердце, бешено забившееся в груди, Марина попрощалась с Долли (той явно было совсем не до этого) и повернулась к Анатолю, стоявшему чуть поодаль от возка на крыльце. Он ступил ближе, видя, что прощание окончено, и, кивнув приветственно дамам внутри возка, подал руку жене, помогая той ступить на снег.

— О, Анатоль Михайлович, c'est vous[199]?! — к Марининому вящему неудовольствию тут ее голос дрогнул от волнения, и по его вспыхнувшим в этот миг глазам Марина поняла, что ему было приятно осознать ее нервозность в этот момент. Он поднес ее руку к своим губам, а она продолжила, все еще находясь в роли жены, ожидающей супруга лишь через некоторое время. — Je ne m'attendais pas à vous voir sitôt[200]

Анатоль удивленно поднял брови, и Марина поняла, что ей срочно необходимо исправить свою оговорку. Тем паче, лакей уже закрыл дверцу возка, и тот уже отъезжал от дома.

— Я имела в виду, что написала вам письмо с просьбой приехать к Рождеству, — с этими словами она судорожно сжала пальцы другой руки, надежно спрятанные от его взгляда в лисьей муфте. Похоже, ей будет, в чем покаяться на исповеди отцу Иоанну — грех лжи просто множился в своем размере с каждой минутой. — А вы тут… так скоро после… Mas le plus tôt sera le mieux, n'est-ce pas?[201] — ту она замолчала, испугавшись, что сейчас от волнения начнет опять говорить глупости, чем еще больше уронит себя в глазах Анатоля.

Он отпустил ее ладонь из своих пальцев, но тотчас взял ее под руку и повел в дом. Все это молча, ни единым намеком не выдавая, с чем он пожаловал, по какому поводу намерен нарушить спокойное течение ее жизни в имении. В прихожей Анатоль без единого слова помог ей снять салоп и шляпку, передал все это подступившему к нему лакею и снова предложил ей руку, провел в большую гостиную, где уже ярко горел в камине огонь за расписным экраном да на сервирочном столике был подан вечерний чай.

— Я подумал, что нам будет удобнее здесь, а не в столовой, — нарушил молчание Анатоль, и Марина вздрогнула от неожиданности.

— Оui, bien sûr[202], — проговорила Марина, опускаясь в кресло. Разумеется, ему было удобнее здесь, в гостиной, ведь за столом им обязательно прислуживали бы слуги, а это означало, лишние уши при разговоре. Значит, беседа будет интимной, предназначенной только для них двоих, поняла Марина и похолодела.

Анатоль тем временем прошел к камину, поворошил угли. Затем повернулся к супруге:

— Вы послужите? — кивнув на чай.

Хорошо, поднялась Марина и разлила им по парам горячий, свежезаваренный чай. Потом добавила в чашку мужа молока и сахара и опустилась на свое место. Анатоль быстро прошел к столику и занял место напротив своей супруги.

— Вижу, вы не забыли мои вкусы, — отметил он, помешивая серебряной ложечкой чай. — C'est agréablement[203], весьма…

Марина положила свою ложечку для варенья на блюдце с громким звоном, чуть ли не бросила ее. Потом подняла глаза и посмотрела прямо на Анатоля, который наблюдал за ней с нескрываемым интересом до сих пор, отрядно действовавшим ей на нервы.

— Ne gagnerez du temps, je vous prie[204], — тихо проговорила она. — Скажите прямо, зачем вы здесь? Означает ли ваш приезд ваше желание faire la paix[205]?

Анатоль с минуту просто смотрел на нее, на ее побелевшее от напряжения лицо, на стиснутые на коленях руки. Потом откинулся назад, на спинку кресла, явно наслаждаясь ее нервозностью.

— Я здесь, чтобы забрать вас в столицу. Мы выезжаем завтра утром, — он немного помолчал, а потом продолжил. — Нет, мой приезд сюда вовсе не означает, что я готов подставить другую щеку, как велит нам Библия, — та, получившая удар, все еще болит, не давая мне забыться даже на минуту.

Глава 29

«Я ценою жизни покупаю право любить тебя любовью вечной, в которой нет греха, и право сказать в последний раз: «Люблю тебя».

Марина закрыла книгу Руссо, дочитав эти строки, и взглянула на тетушку в который раз. Вопреки мнению докторов, ей казалось, что Софья Александровна все-таки слышит ее и понимает, что происходит вокруг, несмотря на то, что глаза ее теперь постоянно закрыты, и она не может шевельнуть даже пальцем.

Пару недель назад тетушка перенесла второй удар. По мнению докторов, ему суждено было быть последним, ведь сразу после него женщину парализовало полностью — она могла лишь глотать да шевелить глазами, показывая «Да» и «Нет» на вопросы ухаживающих за ней. А спустя несколько дней после того, как Анатоль в срочном порядке привез Марину в столицу, полагая, что той следует успеть проститься с тетушкой, Софья Александровна и вовсе впала в это состояние, в котором находилась и по сей час.