Александр Брикнер - История Петра Великого

• Название: История Петра Великого
• Автор: Александр Брикнер
• Жанр: История
• Год: 1996

 Царствование Петра Великого является одним из славных периодов в истории России, когда жизнь огромной страны пошла по новому руслу. Петр Великий ввёл Россию в семью европейских государств, от общения с которыми она была в значительной степени отторгнута монголо-татарским игом. Поэтому изучение петровского времени представляет огромный научный интерес на протяжении трех последних веков. Между существующими жизнеописаниями великого монарха видное место занимает исследование профессора истории Казанского и Юрьевского университетов Александра Г. Брикнера (1834–1880), которое отличается исключительной добросовестностью и беспристрастностью. Автор ярко представил "труд, добро, и славу" Петра, но наряду с этим не прошел молчанием его "грехи и темные дела". Написанный на немецком языке, труд Брикнера был впервые издан в 1882 году.

Предлагаемая читателю книга ярко, всесторонне характеризует личность Петра Великого, на высоком художественном уровне воссоздает колорит эпохи великих преобразований, в полной мере выявляет значение петровской реформы для развития российского государства и общества.

---

Зато нельзя сомневаться в тесной связи между маневрами предыдущих годов и Азовскими походами. Австрийский дипломатический агент Плейер, находившийся в то время в России, видел в «Кожуховском походе» приготовление к турецкой войне и смеялся над русскими, не понимавшими значения этих военных упражнений. К тому же Плейер узнал, что царь через атамана донских казаков собирал сведения о положении крепости Азов [174].

Сам Петр в письме в Апраксину таким образом говорил о некоторой связи между маневрами и войной: «Хотя в ту пору, как осенью, в продолжение пяти недель, трудились мы под Кожуховом в Марсовой потехе, ничего более, кроме игры, на уме не было, однако же эта игра стала предвестником настоящего дела» [175].

Указывая в манифестах на Крым как на цель похода, правительство, кажется, старалось скрывать настоящую цель военных операций. Предполагалось занятие устьев Днепра и Дона. И там и здесь находились турецкие укрепления, препятствовавшие сообщению России с Черным морем и служившие базисом при набегах татар на Россию. Для обеспечения южных границ Московского государства, для охранения городов (Белгорода, Тамбова, Козлова, Воронежа, Харькова и др.), для развития торговли и промышленности во всем этом крае, было необходимо завладеть, с одной стороны, Азовом, с другой стороны, приднепровскими крепостцами (Кизикермен, Арслан-Ордек, Таган и проч.); тогда только можно было надеяться на успешные действия и против крымских татар.

Походы Голицына не имели успеха преимущественно потому, что сообщение голой степью представляло громадные затруднения. Теперь же, при походе на Азов, водный путь для передвижения войска, припасов, военных снарядов представлял значительные преимущества.

До этого русские воины весьма часто являлись на низовьях Днепра и Дона. Днепр был частью пути «из варяг в греки»; этой дорогой шли когда-то полчища Олега и Игоря при походах на Византию. На Дону, до самого устья, много раз показывались казаки — морские разбойники, отправлявшиеся нередко грабить берега Черного моря и возвращавшиеся обыкновенно с богатой добычей. Такие набеги казаков повторялись особенно часто в XVII веке. В 1626 году казаки даже явились в окрестностях Константинополя, где разграбили какой-то монастырь. Около этого же времени они обратили в пепел малоазиатские города Трапезунд и Синоп. Нередко турецкое правительство жаловалось московскому на неистовство казаков. Цари оправдывались тем, что не имеют средств сдерживать их.

К 1637 году относится взятие Азова казаками. Затем они выдержали там осаду. «Азовское сиденье» сделалось любимым предметом народных песен. Когда казаки предложили московскому правительству удержать за собой эту крепость, царь Михаил Федорович не решился на эту меру, которая легко могла повести к совершенному разладу с Оттоманской Портой.

С тех пор прошло несколько десятилетий. Турки успели возобновить старинные укрепления Азова; 26 000 человек работали несколько лет; соорудили каменную крепость в виде четырехугольника с бастионами и отдельным внутри замком; обвели ее высоким земляным валом с глубоким рвом; выше Азова построили две каменные каланчи, а на Мертвом Донце (северном притоке Дона), каменный замок Лютинь. Азов сделался крепостью сильной, тем более что турки всегда могли подать ему помощь с моря, на котором не имели соперников [176].

Между тем как шли приготовления к походу на Азов, за границей думали, что целью военных операций будет Крым. В письме к одному знакомому Лейбниц выразил надежду, что Петр вытеснит совершенно татар из полуострова и этим окажет услугу христианству [177].

Распоряжения относительно командования войсками в предстоявшем походе заслуживают внимания: боярину Борису Петровичу Шереметеву было вверено начальство над 120-тысячным войском старинного московского устройства; это войско вместе с малороссийскими казаками должно было действовать против турецких укреплений на Днепре. Труднейшая задача, осада Азова, была предоставлена войскам нового устройства, в числе 31 000. Само собой разумеется, что царь находился при этом войске; начальство над ним было поручено консилии трех генералов: Головина, Лефорта и Гордона. Дела решались в этой консилии, но приговоры ее исполнялись не иначе как с согласия «бомбардира Преображенского полка, Петра Алексеева».

Как кажется, Петр предоставил себе начальство над артиллерией. Мысль вверить главное управление над всем войском трем генералам оказалась весьма неудачной. В течение всего похода заметно некоторое соперничество между Гордоном и Лефортом. Вследствие этого в русском лагере иногда недоставало единства военной мысли и согласия. Петр сам не имел опытности и не был в состоянии решать беспристрастно, чье мнение, Гордона или Лефорта, заслуживало большего доверия. В это время, бесспорно, Лефорт находился в более близких отношениях к царю, нежели Гордон. В дневнике последнего не раз говорится с озлоблением о Лефорте, мнения и распоряжения которого действительно оказывались довольно часто нецелесообразными [178].

Уже в самом начале похода пришлось бороться отчасти с теми самыми затруднениями, жертвой которых сделался Голицын в 1687 и 1689 годах. Между прочим ощущался сильный недостаток в лошадях. Войска и скот страдали от недостатка воды. Дисциплина в войске оказалась далеко не образцовой. Даже степной пожар, сделавшийся роковым в 1687 году, повторился и в 1695 году, хотя и в меньших размерах.

Гордон, находившийся в авангарде, должен был употреблять большие усилия для того, чтобы принудить казацкого атамана Фрола Минаева к энергичным действиям. Из бесед Гордона с ним видно, что и в настоящем случае казацкий элемент оказался ненадежным, шатким, своевольным, склонным к измене.

Как скоро начались приготовления к осаде, несогласие между главнокомандующими обнаружилось еще резче. Работы шли медленно, вяло, неудачно. Много бед наделала измена голландского матроса Якова Янсена, предавшегося туркам и сообщившего им самые подробные сведения о состоянии и расположении русской армии. Янсен пользовался особенным доверием Петра, проводившего с ним дни и ночи, не скрывая от него своих намерений. В Азове находились также русские раскольники, изменившие своему отечеству. Один из них пробрался в траншеи осаждавшего Азов войска, отозвался по-русски на оклик часовых, что он казак, все осмотрел и возвратился в крепость [179].

Скоро все могли убедиться в том, что настоящая война не похожа на прежние маневры. Напрасно Петр до Азовского похода писал к Апраксину: «Шутили под Кожуховом, а теперь под Азов играть идем» [180]. Напрасно Плейер в своих донесениях к императору Леопольду хвалил «великолепную артиллерию русских» [181]. Средства, которыми располагал Петр, оказывались далеко не достаточными. Благодаря недобросовестности поставщиков съестных припасов войско, между прочим, страдало от недостатка соли. Вообще военная администрация оказалась несостоятельной. На стрельцов была плохая надежда: они не слушались своих начальников и вообще неохотно участвовали в походе.

В половине июля удалось овладеть каланчами выше Азова. Этот подвиг, совершенный донскими казаками, произвел в армии неописанную радость. В происходивших затем стычках с неприятелем турки всегда оказывались сильнее и опытнее. Особенной опасности подвергалась та часть лагеря, в которой командовал Лефорт. Гордон при одной вылазке турок потерял несколько пушек. В военном совете главнокомандующих царствовало полнейшее несогласие. Гордон пишет: «Все делалось так медленно и беспорядочно, будто мы не имели вовсе в виду серьезно взять крепость» [182].

Вскоре явилась мысль о приступе. Все, рассказывает Гордон, заговорили об этом, хотя никто не имел понятия об условиях, необходимых для такого дела. Напрасно Гордон подробно объяснял в военном совете, почему нельзя было пока надеяться на успех приступа: ему не удалось убедить царя в невозможности этого предприятия до окончания некоторых работ, предпринятых с целью обеспечения войск на случай неудачи.

Приступ, сделанный 5 августа, имел весьма печальный исход. Много людей погибло совершенно понапрасну. Гордон подробно пишет об унынии, господствовавшем в войске. Недоставало искусных инженеров. Главным инженером был Франц Тиммерман, а его помощниками Адам Вейде, Яков Брюс и швейцарец Морло. Они действовали неудачно и, кажется, не умели взяться за дело. Однажды устроили в подкопе камеру и наполнили ее порохом. Гордон доказывал, что преждевременный взрыв не принесет никакой пользы и только перебьет своих же. Но созванный государем военный совет решил взорвать подкоп и, как скоро обрушится стена, занять пролом войсками. Предсказания Гордона сбылись буквально. Крепостная стена осталась невредимой, а множество русских погибло. «Эта неудача, — говорит Гордон, — сильно огорчила государя и произвела неописанный ужас в войске, потерявшем после этого всякое доверие к иностранцам» [183].