Николай Рыжих - Бурное море

• Название: Бурное море
• Автор: Николай Рыжих
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1979

В книгу входят три повести: «Макук» и «Бурное море» — о капитанах и рыбаках дальневосточного рыбного флота, их труде, любви к морю и своей профессии и «Хорошо мы пели...» — о жизни молодых специалистов на Камчатке.

---

Два года назад они занимали первое место, взяли три плана — никто из них не хвастался, не выпячивал грудь и не кричал: «Во какие мы!» В этом году им крупно не повезло — теряли весной невод с ваерами — и никто не огорчался. В этом году у них дела вообще плохие, на одном из последних мест сейчас, но это их не трогает... всё такие же.

На Камчатку Андрей приехал двадцать лет назад, приехал с другом — детдомовские они.

Первые годы работали матросами, потом послали их на штурманские курсы, стали капитанами.

Это были настоящие друзья, настоящие!.. Как-то в случайной потасовке на Андреевого друга замахнулись ножом, Андрей загородил его. Нож воткнулся Андрею в грудь... в грудном кармане был портсигар, нож вреда не причинил.

У них было все общее, начиная еще с детдомовских времен: одежда, мысли, деньги. Когда стали капитанами, да еще знаменитыми капитанами, — рыбачили они хорошо, особенно Андрей, — денег стало много, полный чемодан — сберкасса далеко, в чемодан складывали. И когда деньги уже не вмещались в этом хранилище, в одно прекрасное время дружок Андрея с этим чемоданом скрылся. Андрей не стал его ни догонять, ни разыскивать.

Ясное дело, что этот случай не сладко пережился Андреем... Но человек без друзей, хотя бы одного, жить не может. С другим парнем Андрей подружился. Когда Андрей женился и у него родилась девочка, Света, у Андрея не было ни дома, ни квартиры — в те времена у нас на Севере туго было с жильем, в основном каждый себе сам строил домик, а сезонники и холостые рыбаки жили зиму в общежитии.

Наступила зима. Нужен был уют, тепло для малышки. И тут кто-то, уезжая с Камчатки, продавал дом. Андрей купил, вернее, договорился, что купит, поехал в Оссору в сберкассу — теперь он деньги держал на сберкнижке. Когда привез деньги, его новый дружок у хозяина дома перекупил дом, переплатив, — деньги у него были при себе.

Тоня, жена Андрея, приехала по вербовке, сезонницей, на обработку нерестовой сельди, которую Андрей, кстати, так хорошо ловил. К этому времени он был уже знаменитым капитаном, имел уже орден Трудового Красного Знамени.

Тоня приехала из глухой деревушки. Кроме спецовки — телогреечка, резиновые сапоги, брезентовые рукавицы, — у нее в баульчике были шерстяные носочки бабушкиного изготовления, кофточка, простое платьице, туфельки.

И тут вышла замуж за знаменитого капитана, у которого денег!.. В таких случаях обычно вновь испеченные «капитанши», «миллионерши» бросают работать, обзаводятся шеренгами туфель и отрядами платьев, дорожайшие шубы приобретают. Как-то в магазине я слышал разговор двух стареньких женщин: «Приедет она с материка, комбинация у нее из полотенцев, а выйдет замуж за какого-нибудь капитана, купит доху, накрасит губы и ногти, и уже к ней не подойти — капитанша». Надевают по нескольку ожерелий на шею и перстни на все пальцы. С Тоней же этого не произошло, никакими манто она не забронировалась, никаких брошек-доспехов не вешала на себя, а была как все. Только работать перешла в диспетчерскую, чтобы поближе быть к Андрею. И верно, она стала поближе к нему. Ночью, когда эфир относительно свободен от переговоров, она все время разговаривала с «Пятеркой», особенно в ночи ее дежурства. Как ни включишь ночью рацию, там Тонин голосок: «Андрюша, а как сегодня ловил? Невод не порвал? Я с Володей Сигаем послала тебе теплые носочки, рубашек и банку тушеной капусты. Как сейчас у тебя с желудком? Изжога бывает? Андрюша, я тебе с «Двадцаткой» пошлю свеженькой сметанки и яблочек...»

На берегу — это зимой — они всегда вместе: и во Дворце культуры, и на лыжах в тундре, и на рыбалке — из-подо льда удочками корюшку ловят. В отпуск тоже ездили вместе, всегда зимой. Наши рыбачки часто ездят в отпуск одни, потому что летом мужья в море. А ведь лето... И всякие фрукты-овощи на материке, и пляжи Черного моря. У нас в этом отношении далеко не рай.

Но через шесть лет после свадьбы Тоня заболела предельной болезнью века, раком. Она таяла на глазах. В этот год Андрей не рыбачил, остался дома.

И после того как Тони не стало, Андрей года два работал на берегу, в сетепошивочном цехе: маленькую Свету, которой было всего шесть лет, надо было отвести в садик, забрать из садика, постирать ей бельишко, приготовить еду. Их всегда можно было видеть тоже вместе: и на берегу ходят, и кино на детском сеансе смотрят, и корюшку удочками ловят.

Андрея полюбила молодая женщина, ее муж погиб в тундре на охоте.

— Не надо мне о любви говорить, — сказал ей Андрей.

— Я знаю причину, — сказала она, — ты не хочешь обидеть девочку. Но ведь и я ее любить буду.

— Не надо.

— Андрей, у нее будет свое счастье, у нее все впереди, у нее будет много-много счастья, а у нас...

— Я все сказал.

III

Теперь продолжу вот об этом случае, когда Андрей в безрыбное время наткнулся неподалеку от плавбазы на исполинский косяк трески.

Итак, мы лежали в дрейфе и ждали, что Андрей подымет.

Некоторые не верили, что Андрей не весь косяк обловил, да просто интересно было увидеть треску в это время года. Невод всплыл, в нем было ровно на один груз — и тут на всех сейнерах взревели дизеля и все кинулись в поиски оставшегося косяка.

Пахали мы море всеми курсами и всеми ходами; думается, ни одной частички моря на много миль вокруг не осталось не обследованной... Ничего никому не попалось.

Андрей же залился треской, к нему подошла база. Он сдал груз и через час уже опять был готов к рыбалке.

И через полчаса находит остатки косяка, опять берет его не весь, а только на заливку. Поднимает рыбу — все капитаны глазам своим не верят, Джеламан прямо сам не свой был.

— Андрюша, ты уверен, что опять не весь косяк затралил, что в море еще рыба осталась?

— Я отколол еще на заливку примерно половину косяка. Можешь посмотреть по моей записи.

— Свежо предание... — сострил кто-то.

Андрей залился рыбой и опять начал сдавать, а вся наша армада, дюжины две судов, носилась по морю, отыскивая оставшуюся рыбу.

Андрей сдал рыбу и опять через некоторое время нашел оставшийся косяк. Теперь обловил его уже весь.

СТРАШНЫЙ ЗАМЕТ

I

Целый день сегодня пахали море у Северо-Западного — камбалу ловили. Погода стояла предельная, в море мы были одни; весь флот оставался в укрытиях, а мы вот выскочили — нам не хватало каких-то тридцати центнеров до годового плана.

Годовой план — понятно какое дело. Да если он взят еще в середине путины, да еще если — это «если» будет в десятой степени — он у первого судна по всей Северной Камчатке — а это солидная фирма! — среди судов нашего типа. Ведь завтра на утреннем капитанском часе начальник экспедиции сделает «весьма важное», «весьма срочное» объявление, которое начнется гимном для нас:

«Товарищи рыбаки! Товарищи обработчики, все труженики Северной Камчатки, МРС-4304, капитан Джеламанов...»

Но всех нас и, главное, Джеламана не эти моральные лавры трогали, не слава и почет нас выгнали сегодня в такое море — мы боялись Сигая, капитана «МРС-1515».

С «Два раза пятнадцать» у нас была подписана официальная бумага с печатями и ихними и нашими подписями о соревновании, а у Джеламана с Сигаем заключено пари.

Первый раз за несколько лет мы обошли Сигая: у него было на пятьдесят центнеров меньше, чем у нас.

Но это ничего не значило. Завтра на утреннем капчасе он доложит: «...Несколько дней назад я сдавал «по выходу», квитанцию не взял. Сдано было сто центнеров...» Это у него «заначка», она всегда у него есть, а перед годовым планом абсолютно наверняка есть. Уже несколько лет он дразнит всех таким вот способом. Как только начальник экспедиции сделает «весьма срочное объявление», назовет, кто взял первое место, как вот он, Сигай, тут как тут со своей «заначкой»...

Он бы и сегодня выложил утром свою «заначку» — разве он допустит, чтобы кто-то первым выполнил годовой план! — но было штормовое предупреждение, в море выходить запретили. И он, видимо, решил накалить страсти.

И сегодня утром после капитанского часа Джеламан, перекидывая из руки в руку трубку микрофона, — мы все были возле рации, ждали «весьма срочного» объявления,-- сказал:

— Ну что, парни? Может, рискнем? У Северо-Западного, с подветренной стороны. На Северо-Западном «огороде».

— Сам «огород» не закрывается от шторма, — сказал Казя Базя.

— Это на случай укрытия: под Северо-Западным мысом можно спрятаться, — догадался дед, зачем Джеламан назвал именно этот «огород».

— Но погодка, командир... — Казя Базя глянул в окно.

А погода стояла почти осенняя; буран сделал море серым и сопчатым, пенистые сопки злюще ворчали и ритмично двигались от одного горизонта до другого, отыскивая, что бы проглотить. Все кругом выло, и было холодно.

— Да что мы, не моряки?! — с насмешкой сказал дед.

Верно, дед был самый старый морской волк после Марковича, к нам он пришел с океанского рыболовного флота, где тоже дедом шесть лет рыбачил на большом траулере, а до этого тоже дедом ходил на торговых лайнерах по всему земному шару.