Николай Никольский - История русской церкви

• Название: История русской церкви
• Автор: Николай Никольский
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Религия: прочее
• Год: 1985

«Историю русской церкви» Н. М. Никольского отличает не только правильный методологический подход к критике религиозной идеологии и освещению событий церковной жизни дореволюционной России, но и научная обстоятельность авторского анализа данных событий. Ей присуща полнота и глубина охвата основных вопросов сложной темы, каковой является история русского православия, насыщенность большим и разнообразным фактическим материалом, что даст возможность современным исследователям и пропагандистам научного атеизма пользоваться «Историей русской церкви» как ценным справочным пособием.

---

Вторая задача была много сложнее. Мы видели, что раскол в XVII в. носил догматический характер: магические формулы культа были для человека XVII в. догмой, и, когда Никон заменил старые формулы новыми, он действительно переменил старую веру на новую веру. Двести лет спустя настроение переменилось. Традиция и мученичество освятили старые книги и старые формулы; /330/ они стали чем-то родным, с чем сжилось сердце старообрядца и что стало знаменем его веры. Но вместе с тем религиозное сознание не могло остаться на прежней анимистически-фетишистской основе, хотя пережитки ее держались цепко и стойко. То, что было непререкаемой истиной для московского лавочника или ремесленника XVII в., не выезжавшего за пределы окрестностей Москвы и бившегося в тщетной борьбе с треклятыми англичанами, для капиталиста XIX в. казалось суеверием и празднословием. Несмотря на всю живучесть некоторых элементов старого мировоззрения, сквозь толщу таганских и рогожских стен и кафтанов понемногу просачивалась мысль, что, по существу, догматы старообрядчества те же, что и догматы синодской церкви. Несмотря на редакционные разночтения, у них одно и тоже писание, один и тот же основатель; разница между ними касается только обрядности и точек зрения на отношение церкви к государству. Мы знаем, что центр тяжести различия лежал только в этом последнем пункте, зависевшем от различного социального состава той и другой церкви. Работа по разрешению вопроса о содержании веры и отношении к синодской церкви и к другим старообрядческим толкам затянулась, и только 24 февраля 1862 г. появилось знаменитое «Окружное послание единыя, святыя, соборныя, древлеправославно-кафолическия церкви». Оно было составлено первоначально мирянином Ксеновым и затем санкционировано духовным советом. Этот документ был напечатан и разошелся не менее как в 800 000 экземпляров — цифра, которая гораздо лучше свидетельствует о численности поповщины в 70-х годах, чем официальная статистика: согласно последней, по переписи 1897 г., в России было якобы только 447 000 поповцев…

«Окружное послание» прежде всего окончательно и торжественно порывает со старой старообрядческой идеологией XVII в. Оно предает анафеме десять «тетрадей», наиболее распространенных в раскольничьей массе, в которых обосновывалась вся эсхатология конца XVI — начала XVIII в., цари и патриархи провозглашались антихристами или антихристовыми слугами, а церковь и священство — прекратившимися. Эта эсхатология уже давно потеряла всякое значение в глазах буржуазных верхов поповщины; теперь устами «освященного собора» всей пастве, пасомой из Рогожского кладбища, объявлялось, что вся эта эсхатология кощунственна и богопротивна, император есть лицо боговенчанное и богохранимое, а /331/ церковь будет существовать вечно, ибо врата адовы ее не одолеют. Эта истинная церковь есть старообрядческая церковь; православная синодская церковь тоже не еретическая, ибо она верует в того же самого бога и Иисуса Христа, служит им правильным культом, имеет таинства и святыни, хотя и отличающиеся по внешности от старообрядческих. Ее грех не в обрядовых различиях, а в отношении ее к старообрядцам. Никон изменил древнецерковные предания, освященные именами патриархов Иова, Гермогена, Филарета, Иоасафа и Иосифа, и насильственно заставлял служить новым чином; собор же 1667 г. закрепил его дело, произнеся клятву и анафему на святое имя Иисуса и двуперстное сложение, и с тех пор официальная церковь не перестает мучить и гнать старообрядцев, не виновных ни в какой ереси, а только в преданности старым обрядам. В этом-то и заключается «важная и богословная вина» отделения старообрядческой церкви от синодальной. Антихрист же, вспоминает опять «Окружное послание», еще не пришел, а когда придет, то, по писанию, будет из рода еврейского, из колена Данова, родится от блуда; о дне и часе его пришествия, страшного суда и кончины мира никто не знает, кроме самого Иисуса Христа. Таким образом, «Окружное послание» твердо и решительно определяло вероисповедную и социальную позицию поповщинской церкви. Феодальной церкви буржуазная церковь говорила, что, пока феодальное государство борется с буржуазией, между обеими церквами не может быть примирения. Эксплуатируемой массе она указывала, наоборот, на вершину враждебной ей пирамиды и учила почитать ее и бояться ее. Так фарисейская буржуазия общины второго храма, с брезгливостью сторонившаяся языческого Рима, говорила стонавшему под нею гам гаарецу (народу земли): «Молись о благополучии правительства; ибо если бы не страх перед ним, то один другого пожрал бы живьем».

Однако «Окружное послание» не сразу достигло цели; вместо того оно сначала внесло в старообрядческую церковь жестокие раздоры, продолжавшиеся почти в течение трех десятилетий. В борьбе, разгоревшейся вокруг «Окружного послания», сказались двоякого рода противоположности: двойственность социального состава поповщинской церкви и соперничество гуслицкого капитала с московским. Для серой массы, эксплуатировавшейся буржуазными верхами поповщины, все еще не потеряли значения мотивы антихристологии: императорское правительство, /332/ которое объявлялось в «Окружном послании» богохранимым и богоустановленным, по-прежнему было для нее Левиафаном, хуже всякого антихриста. Эта непримиримая позиция была выдвинута прежде всего низями клинцовских и гуслицких раскольников. Протест последних был сейчас же использован гуслицкими капиталистами, понявшими, какую огромную выгоду они могут для себя извлечь из зарождающейся смуты, если правильно учтут ее значение. Гуслицкие капиталисты и явились руководителями долгой и жестокой борьбы против «Окружного послания» и вместе с тем против московских капиталистов. Как раз в это время первый московский епископ, Софроний, был низложен с кафедры за разные неблаговидные поступки; он сейчас же перешел на сторону гуслицких раздорников и отправился на Волгу, повсюду заявляя, что московский духовный совет предал древлеправославную веру греко-российской церкви. Эти заявления были приняты сочувственно в некоторых общинах Поволжья, кроме более крупных; в 1864 г. Софронием было сформулировано в противовес «Окружному посланию» учение раздорников, резюмирующее отличие старообрядческой церкви от синодской. Синодская и раскольничья церкви расходятся не только в способе написания имени одного и того же господа, но под разными именами чтут и разных богов: подлинный бог — Исус Христос; Иисус же, которого чтит никонианская церковь, есть антихрист, родившийся от той же девы Марии спустя восемь лет после Исуса. Этот своеобразный домысел, изобретенный еще в XVII в. каким-то фанатиком полемистом, в XIX в. уже не мог импонировать верхам старообрядчества, но последние прекрасно понимали, что учение Софрония вполне в духе тех «тетрадок», которые так хорошо были известны старообрядческой массе и пользовались в ее среде прочным и старинным авторитетом. Поэтому московские старообрядческие капиталисты попробовали замять дело, боясь, как бы спор из-за «Окружного послания» не разрушил с таким трудом налаженную организацию. Духовным советом в ответ на все возражения и недоразумения было издано постановление, которое, не касаясь учения, изложенного в «Окружном послании», объявляло его не обязательным для руководства. Однако эта полумера не достигла цели; противоокружники, или «раздорники», как их прозвали окружники, ставили необходимым условием примирения официальное осуждение «Окружного послания». /333/

На это окружники никогда не могли согласиться, и началась внутренняя смута в поповщине. Вращаясь видимым образом вокруг «Окружного послания», смута. в сущности, была сложною борьбою различных социальных групп в поповщине: командующих верхов и эксплуатируемой массы, с одной стороны, и различных групп среди командующих верхов, с другой стороны; в нее вмешался и вновь созданный епископат, пытавшийся поставить «духовный меч» выше «светского».

Силы количественно и качественно не были равны с самого начала. За «Окружное послание» выступила самая влиятельная и авторитетная часть поповщины, громадное большинство влиятельных городских общин. Московская община во главе с Морозовым, Бутиковым, Царским, Свешниковым, Лазаревым и другими стала почти вся целиком на сторону «Окружного послания». К ней присоединились общества Одессы, Кишинева, Новочеркасска, Кременчуга, Петербурга, Воронежа, Казани, Нижнего, Самары, Саратова, Тулы, Боровска, Хотина. Против послания целиком были Гуслицы и Клинцы, где фабрикантам приходилось считаться с противоокружническим настроением рабочих, а также некоторые общины Поволжья. Прочие общины держались нейтрально, но ясно было, что в конце концов они подчинятся Москве. То обстоятельство, что борьба затянулась и с самого начала пошла даже удачно для раздорников, объясняется совпадением ее с борьбою московской общины или, вернее, ее руководителей против белокриницкого митрополита Кирилла.