Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №7 за 1997 год

• Название: Журнал "Вокруг Света" №7 за 1997 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Прочая документальная литература

---

Почти в самом сердце дельты расположен городок Маунг. Когда-то на его месте ютилась небольшая деревушка, и это не могло не сказаться на пестром внешнем облике города. Рядом с высоким современным зданием телекоммуникационного центра здесь гнездятся характерные африканские хижинки, так называемые «рондавели». Мощные дизельные установки громыхают на набережной, куда, по рассказам, иногда выбираются крокодилы, пожирающие нерадивых зевак — по несколько человек в год. На улицах среди прохожих, одетых в обычные летние одежды, частенько можно увидеть хереро в широченных юбках, которые скорее пригодны для бальных танцев, нежели для хождения по пескам Маунга. Эту странную моду племя хереро когда-то переняло у немецких миссионеров и теперь необычайно гордятся своим платьем.

Но в чем жители городка едины, так это в своем радушии. Здесь все приветливы — как черные, так и белые. Возможно, это объясняется тем, что Ботсване удалось избежать худших форм британского колониализма и апартеида, проводимого в конце прошлого века Сесилем Родсом в других странах на юге Африки. Люди разных цветов кожи здесь и правда живут в дружбе. Я сам убедился в этом, когда побывал на одном собрании, происходившем в Маунге. Члены собрания разбирали вопросы о правах на охоту и пользование водой озера Нгами, расположенного к югу от дельты Окаванго.

Дело в том, что берега Нгами — истинное царство животных... когда в озере, разумеется, есть вода. В засуху же Нгами высыхает до самого дна.

Сейчас там жизнь кипела. Однако, несмотря на изобилие живности, охотиться следовало по правилам. Понятно, что охота для местных жителей — важный источник пропитания. Но даже для них приходилось устанавливать ограничения — нельзя же истреблять животных без разбору! Не говоря уже об иностранцах: может, им вообще запретить охотиться? Впрочем, с экономической точки зрения, это было бы неразумно, поскольку приезжие белые охотники — народ зажиточный и за трофей — например, зебру — они готовы выложить раз в десять, а то и в сто больше, чем в состоянии заплатить за право охотиться на ту же зебру местный житель...

А куда и сколько воды можно отвести, чтобы не нарушить экологический баланс в дельте Окаванго?..

В общем, собрание длилось несколько часов. В зале и президиуме были и белые, и черные; председательствовала белая женщина — она же переводчица. Было ясно, что английский язык понятен всем, но некоторые выступавшие говорили на родном тсвана, и тогда слово переходило председательствующей переводчице. По выступлениям было также очевидно, что белые были гражданами республики Ботсвана. Насколько мне удалось узнать, в Ботсване никто и ничто не может вынудить белых принять гражданство — ни правительство, ни обстоятельства. Переселяясь сюда из других стран, они совершенно добровольно становятся гражданами «негритянского» государства, что вовсе не характерно для белых в других странах Африки.

Честно признаться, меня не столько интересовали рассматриваемые вопросы, в сущности, мне, чужаку, непонятные, сколько сами люди — выражение их лиц, темперамент... К мнению как белых, так и черных, здесь относились с одинаковым вниманием и уважением. Конечно, были разногласия, но за все время, проведенное в зале, я не слышал ни одного резкого выпада — никто даже голос ни разу не повысил. В общем, я покинул собрание с отрадным чувством на душе...

Ситатунга и другие

А на следующее утро небольшой самолет доставил меня и трех моих спутников из Маунга в палаточный лагерь, раскинувшийся у голубых вод заливчика, окаймленного зарослями папируса. Лагерь был снабжен всем необходимым — словом, полный комфорт. Правда, изредка его нарушало нудное жужжание мух цеце. Но здесь в панику от них никто не впадает. Эти невзрачные на вид двукрылые жалят довольно больно, однако только одна из тысячи мух оказывается носительницей сонной болезни. К тому же благодаря опрыскиваниям, которые проводятся под наблюдением смотрителей национального парка, численность цеце в дельте за последние годы значительно снизилась. Так что в первую ночь, выгнав пару назойливых насекомых из палатки, я с наслаждением предался мирному сну.

Утром, откинув полы палатки, я увидел белесую пелену тумана, высотой по грудь, — еще одну климатическую особенность дельты.

Погрузившись в пирогу, мы двинулись в путь. «Мокоро», умело управляемая Манилой, моим проводником, скользила то по чистой воде, то через тростник — и чуть ли не через каждые., десять метров перед нами открывались все новые пейзажи. Водяные лилии, распускаясь после ночного сна, подставляли свои нежные лепестки утреннему свету. Туманная завеса постепенно рассеивалась — видимость мало-помалу улучшилась.

В зарослях папируса что-то забарахталось: похоже, мы спугнули какое-то крупное животное.

— Ситатунга, — сказал Манипа, словно я понимал, о чем речь.

— Такое большое животное, как же оно может бежать напролом через заросли, да еще по воде: ведь здесь не мелко? — спросил я проводника.

— Не по воде, — уточнил Манипа. — Эта антилопа топает прямо по папирусу... конечно, сравнительно густому. Ступая по зыбким местам, она широко расставляет удлиненные копыта. Ситатунги даже детенышей выводят на островках папируса — там хищникам до них не добраться.

— Никогда не приходилось слышать о такой антилопе, — удивленно пробормотал я.

— Мы находимся на территории заповедника — только тут их еще и можно увидеть. А в других местах они редкость. Может, поэтому о них мало кто знает.

— Жаль, я плохо ее разглядел. А какой они бывают величины?

— Сейчас на ситатунг вообще запрещено охотиться, зато раньше мой отец иногда приносил их домой и продавал мясо. Некоторые весили больше восьмидесяти килограммов.

— Восемьдесят кило — и по воде яко по суху.

— Что-что? — не понял Манипа.

— Да ничего, — говорю, — это я так...

Иногда, чтобы сократить путь, Манипа направлял нашу остроносую «мокоро» через заросли к какому-нибудь острову. На островах трава уже пожелтела, хотя местами была еще высокой. Это привлекало быстрых антилоп импал, а издали на нас сурово поглядывали большие мрачные гну, которые называются «вильдебист» — словом, заимствованным из голландского языка, что означает «дикий зверь».

Причалив к берегу, мы вошли в рощу, и тут появились травоядные покрупнее.

Местность напоминала обычную африканскую саванну: кусты и деревья сменялись степью, потом — снова рощица. Деревья привлекают животных: на открытом пространстве их видно как на ладони. Первыми, кого мы увидели в роще, были черные, или африканские, буйволы. Африканский буйвол сильно отличается от своего азиатского сородича свирепостью и непредсказуемостью. Он имеет обыкновение нападать внезапно, что объясняется его близорукостью. Плохо видя, чем занимается его «вероятный» противник, буйвол бросается на него иногда ни с того ни с сего, следуя принципу «нападение — лучшая зашита». Так это или нет, но «черныш» определенно опаснее льва, который к людям обычно равнодушен.

Вдали протопало стадо буйволов, но вот меньше чем в ста метрах от нас появился крупный самец и, увидев нас, застыл в ожидании. Манипе это не понравилось.

— Давай и мы остановимся, не будем его дразнить, — шепнул он. — Кто знает, что у него на уме.

С минуту, показавшуюся необычайно долгой, мы простояли неподвижно, играя с уставившимся на нас буйволом в «гляделки».

— Знаешь, полезай-ка ты лучше на дерево. — Проводник указал на стоящее рядом деревцо, на котором хватило бы места только для одного.

— А ты как?

— Ничего, я здесь внизу буду тебя охранять.

Не спрашивая, что он имел в виду под словом «охранять», я подчинился приказу и кое-как примостился в том месте, где ствол дерева раздваивался. Тут только вспомнил я про фотоаппарат... Но в следующее мгновение картина переменилась: на сцене появились две «дамы», которых наш галантный кавалер, по-видимому, считал своим долгом оберегать. Не обращая на нас больше внимания, он вместе с ними исчез в кустах.

— Ну же, скорее слезай с дерева и садись в «мокоро». Сейчас поедем на остров Чиф — увидишь и слонов, и львов, а может, и гиен.

Мы огибали Чиф с западной стороны по узкой протоке, разделявший этот соседний остров. Вдруг впереди послышались громкие всплески, хлюпанье, началась какая-то возня.

—  Это слон, — заверил меня Манипа. — А может, и не один. Давай остановимся и поглядим...

Вернувшись из разведки, несколько смущенный Манипа сообщил, что большой слон улегся отдыхать на берегу протоки и даже малость ее перегородил. Так что трудно сказать, когда он соизволит освободить нам путь.

А после он прибавил:

— Хотя пройти там в общем-то можно. Но если мы внезапно появимся так близко от него, слон может испугаться, и тогда от «мокоро» останутся только щепки, а от нас — мокрое место.