Александр Омильянович - В Беловежской пуще

• Название: В Беловежской пуще
• Автор: Александр Омильянович
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1978

Книга рассказывает о трудной и опасной работе советских и польских военных разведчиков в годы борьбы с фашизмом. Автор в живой и увлекательной форме раскрывает одну из ярких страниц в летописи советско-польского братства по оружию.

Повесть и рассказы отличаются высоким динамизмом и напряженностью сюжета.

Книга предназначается для широкого круга читателей.

---

Боец, лежащий под танком, очень волновался. Он несколько раз проверил магазин, правильность установки прицела. Немного успокоившись, лег поудобнее за пулеметом и стал вслушиваться.

Вскоре до него долетели мерные, гулкие шаги, позвякиванье оружия, приглушенные голоса. Да, это были те, кого он ждал. Он схватил приклад пулемета и положил указательный палец правой руки на спусковой крючок...

Вначале на холме показались двое немцев. Они осмотрелись И махнули рукой. Потом появилась первая шеренга колонны, вторая, третья... Немцы шли по шоссе плотной темно-зеленой массой. В прорези прицела он видел ту точку в ложбине, до которой собирался их подпустить. Фигурки немцев росли на глазах.

Его охватила внутренняя дрожь. «Еще немного! — отсчитывал он про себя секунды. — Еще чуть-чуть. Пора!..» Мерный стук пулемета разорвал тишину. Боец стрелял спокойно, кося огнем застигнутых врасплох фашистов. До его слуха долетали крики раненых, беспорядочные слова команд, отрывистый лай пулемета. Несколько солдат попытались выскочить из ложбины на луг, но он скосил их очередью. Другие повернули назад, карабкаясь по откосу, чтобы спрятаться в поле. Боец быстро сменил диск, повернул ствол в их сторону и открыл огонь. Фашисту покатились вниз... Когда кончились боеприпасы, он еще несколько секунд продолжал нажимать на спусковой крючок. Подсчитать убитых немцев было невозможно, но он знал, что уложил их немало.

Внезапно воцарилась тишина. Диск был пустой. Немцы отходили к холму, оставляя убитых и раненых в ложбине. Боец вылез из-под танка. В руках у него были только наган и две гранаты. Побежал лугом к реке. Переплыл ее. Опомнившись, гитлеровцы открыли беспорядочную стрельбу, преследуя его. Это прибавило ему сил. До спасительного леса было уже рукой подать. Тяжело дыша, возбужденный смертельной схваткой с врагом, боец скрылся в лесу...

Картина недавнего боя все еще стояла перед глазами одинокого путника, сидевшего с биноклем в кустах.

В это время со стороны леса показалась длинная колонна людей. Колонна направлялась на запад. Слышался гул голосов, отдельные выкрики и даже выстрелы. Путник приставил к глазам бинокль. Впереди ехало несколько всадников, за ними, волоча ноги от усталости, брели советские военнопленные. Многие шли босиком, сквозь разорванную одежду проглядывало тело. Голова колонны приближалась к мосту.

Вдруг из колонны выскочили несколько человек и кинулись к реке за водой. Загремели выстрелы. У перил моста остановился немецкий офицер и показал пистолетом на тех, кто не мог уже идти. Их вытащили из толпы и пристрелили в придорожном рву.

Спустя некоторое время в колонне поднялся крик и загрохотали выстрелы. Трое пленных бросились в сторону кустов, в которых прятался одинокий путник. Первому не удалось далеко убежать: его настигла пуля. Двое других продолжали бежать. Стрельба усилилась. Один из всадников пришпорил коня и помчался вдогонку за беглецами, стреляя на ходу из автомата. Один из беглецов, взмахнув руками, рухнул на землю. Теперь по полю бежал один человек. Всадник уже настигал его. Сидевший в кустах путник выхватил из кармана наган. Он целился в человека впервые. Щелкнул выстрел, и немец медленно сполз с седла. Тем временем беглец достиг кустов и увидел своего спасителя. Тот махнул ему рукой, и они побежали вместе по склону холма в чащу леса. Долетавшие с шоссе пули срезали над ними ветки деревьев. Вскоре они почувствовали себя в относительной безопасности.

Только теперь он оглядел человека, которого спас. Это был рослый, хорошо сложенный мужчина. Он стоял перед ним и тяжело дышал.

— Спасибо, товарищ...

— Как тебя зовут? — обратился он к беглецу.

— Антон. А тебя?

— Зови меня Сибиряком. Бежим дальше, здесь оставаться опасно.

Деревня ничем не отличалась от многих других, лежавших поблизости. Низкие избы и хозяйственные постройки. Потемневшие от времени соломенные крыши, кое-где поросшие мхом. С востока к ней подходили луга, среди которых извивалась Свислочь. На запад от деревни тянулись желтые песчаные холмы. Все вокруг свидетельствовало о нищете. Так выглядела деревня Хомонтовцы под Белостоком.

Во время первой мировой войны судьба забросила многих жителей этой деревни далеко в глубь России. Вернувшись, они принялись восстанавливать свои хижины из пепелища, однако теперь многие начали смотреть на свою нищету иначе и истоки ее видели не только в песчаном грунте. Этому их научила Октябрьская революция 1917 года в России.

Когда на белостокской земле развернула свою подпольную деятельность Коммунистическая партия Западной Белоруссии, в Хомонтовцах возникла партийная ячейка. Ее основали Константин Борковский, Ян Ярош, Михал и Вера Дорожко, Стефан Андрушкевич, Александр Коровайчик. Впоследствии в нее вошли и другие односельчане. Это были стойкие, мужественные люди. Суровая крестьянская доля приучила их переносить любые трудности.

В один из июльских вечеров 1941 года в этой деревне в избе Александра Гедича собралось несколько человек. Лампы не зажигали. Ночь была лунной, и в комнате царил полумрак. Терпеливо кого-то ждали. Наконец скрипнула дверь, вошел мужчина. Поздоровался с собравшимися.

Ему протянули кисет с табаком, но тот попросил сначала воды. Напившись из жестяной кружки, он закурил.

— Борковский здесь? Темно, всех не видно... — спросил он спустя минуту.

— Здесь!

— А еще кто пришел?

— Ярош, Дорожко, Коровайчик, Андрушкевич, — ответил Гедич.

— Удалось узнать что-нибудь? Далеко зашли?.. — обратился к пришедшему Борковский.

— Говорят, бои идут под Смоленском, но местами немцы прорвались еще дальше, — угрюмо ответил тот.

— Послушай, Вырва, как ты думаешь, они дойдут... до Москвы? — тихо спросил Борковский.

— До Москвы? Может, и дойдут, но в нее им не войти.

Разговор затянулся далеко за полночь. Подпольная организация, созданная ими летом 1941 года, называлась Антифашистский комитет. Во главе его встал Ян Вырва — Сибиряк.

Когда они собрались уже расходиться, Вырва обратился к хозяину дома:

— Я пойду сейчас в лес. Дай мне немного хлеба. Надо накормить одного товарища.

— Наш? — спросил Борковский.

— Наш. Из военнопленных. Его зовут Антон. Надо его накормить, одеть во что-нибудь и спрятать в деревне.

Гедич протянул ему узелок с хлебом, салом и луком. Вырва поднялся и проговорил:

— Кто устал, ложитесь спать. Но мне нужны несколько человек, чтобы спрятать оружие. Это недалеко отсюда, километра два. Завтра будет уже поздно.

— Мы готовы! — дружно ответили все.

Глубокий овраг. Крутые его склоны поросли густым сосновым молодняком. Западный склон был более высоким, и отсюда открывался отличный вид на окрестности. Справа, у подножия холма, торчали соломенные крыши Хомонтовец. Слева, за деревьями, виднелись Рудаки, а еще дальше простирались луга, среди которых лениво текла Свислочь.

В один из сентябрьских дней 1941 года на высоком склоне этого оврага в траве лежали двое мужчин и молча разглядывали сонный пейзаж. День был теплым, безветренным, и нити паутины — первого вестника бабьего лета — висели в воздухе.

— О чем думаешь, товарищ Рогацевич? — прервал молчание один из них.

— Зови меня Виктором, так будет лучше.

— А меня называют либо Сибиряком, либо Яшкой.

— Ты спросил, о чем я думаю? Это место напомнило мне о юности. Здесь я многому научился.

— Здесь? В этом месте?

— Именно здесь, в этих кустах, у этого оврага, — описал рукой круг Рогацевич. — Здесь мы проводили партийные собрания, массовки, политические занятия.

— С какого года ты в партии?

— С тысяча девятьсот тридцать второго. Сначала был членом Коммунистического Союза молодежи, потом вступил в Коммунистическую партию Западной Белоруссии. Наша организация насчитывала немало членов, однако многих уже нет в живых. Это место расположено вдали от крупных населенных пунктов. Окрестности хорошо просматриваются. Застать врасплох трудно. Вот поэтому мы и выбрали это место для наших собраний. Я советую вырыть здесь землянку.

— Расскажи мне о себе, а то из твоих товарищей многого не вытянешь. Знаю только, что ты здешний и надежный человек.

Рогацевич минуту грыз стебелек травы и смотрел вдаль, собираясь с мыслями, а потом заговорил:

— Видишь ли, Яшка, ты жил там, где все было иначе. Многие наши дела тебе, наверное, будет трудно понять. Нищета и безработица, а главное, социальная несправедливость указали мне дорогу в партию. Я посещал конспиративные собрания, работал с молодежью, учился... Вот явился сюда, и сразу же ожили воспоминания. Мы собирались здесь обычно с наступлением темноты. Мы приходили первыми, а потом со стороны Рудника, Лосинян, Бобровников и даже из Холынки подходили другие товарищи. Не знаю, как тебе это объяснить, но эти собрания глубоко запали мне в душу...