Руслан Скрынников - Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века

• Название: Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века
• Автор: Руслан Скрынников
• Издательство: Издательство Ленинградского университета
• Жанр: История
• Год: 1985

В монографии впервые в исторической науке дается целостная картина политической борьбы, развернувшейся в Русском государстве в преддверии гражданской войны и на начальном ее этапе (1603–1605 гг.). Автор уточняет историю этой войны на основе новых источников, определяет соотношение элементов крестьянской войны и казацких движений. В книге приводятся обширные биографические сведения о Б. Годунове, Г. Отрепьеве и других исторических деятелях начала XVII века.

Книга рассчитана на научных работников и преподавателей истории, всех интересующихся отечественной историей.

---

25 мая 1602 г. власти распорядились освободить Ивана Романова и князя Ивана Черкасского и везти их в Нижний Новгород «на государеву службу».[79] 17 сентября опальным была объявлена милость: царь велел вернуть их ко двору в Москву.[80] Опасаясь излишнего рвения, власти объяснили приставам, что Романова следует везти в столицу, сообразуясь с его здоровьем.

Опальные князья Сицкие также были освобождены из тюрем и получили назначение на службу в понизовные города.[81] Однако их отъезд из мест заключения не был столь благополучен, как переезд Романова. Старший сын опального боярина князь Василий Иванович Сицкий не вынес путешествия в телеге. Его здоровье оказалось настолько подорванным ссылкой, что он умер в дороге, не добравшись до Москвы. Его кончину тут же приписали злому умыслу Годуновых.[82]

Летом 1602 г. власти объявили о прощении вдов и детей опальных бояр. Согласно царскому наказу, вдова Бориса Черкасского с дочерью и вдова Александра Никитича были освобождены из заточения и увезены на житье в бывшую вотчину Романовых село Клинцы под Юрьевом-Польским.

По случаю болезни старой боярыни Черкасской Борис сделал выговор приставу Д. Жеребцову за то, что тот стеснял опальных в питании. Приставы получили наказ содержать опальные семьи в полном довольстве. Как и в случае с В. Романовым, царь Борис сложил всю ответственность за притеснения опальных на своих доверенных агентов-приставов, якобы действовавших не по указу, а «своим воровством и хитростью».[83] В ноябре 1602 г. опальный Федор (Филарет) Романов сказал своему приставу: «Государь-де меня пожаловал, велел мне повольность дать».[84] Условия содержания опального в монастыре были в самом деле смягчены. Ему позволили часто покидать келью и стоять «на крылосе». Борис велел снабдить Романова новой одеждой и «покой всякой к нему держати». Но он и не помышлял о. прощении Филарета и возвращении его в Москву.

«Дело» Романовых, возможно, отразилось на положении великого князя Симеона Бекбулатовича. Симеон был давно не у дел. Позже он подвергся прямой опале. Власти не забыли того, что Романовы и Бельский пытались посадить Симеона на трон, чтобы расстроить коронацию Бориса. Вскоре после суда над Романовыми решился вопрос о браке датского герцога Ганса с царевной Ксенией Годуновой. В соответствии с условиями брачного контракта Борис Годунов обязался выделить герцогу в удел «великое княжество Тверское».[85] Чтобы закрепить Тверской удел за герцогом и его семьей, Годунов должен был окончательно изгнать с его территории Симеона, почти четверть века носившего титул «великого князя Тверского».

По словам московских летописцев, Симеон лишился удельного княжества еще при царе Федоре: «… не бяше уже на уделе во Твери, сведоша его в село Кушалино …»[86] В присяге на имя Бориса Годунова в 1598 г. «царь Симеон Бекбулатов» именовался без великокняжеского титула.[87] Правительство начало с того, что свело Симеона в его вотчину волость Кушалино, а закончило тем, что отписало эту обширную волость в казну. Опись царского архива 1626 г. упоминает следующий документ: «Столпик, а в нем ссылка великого князя Семиона Бекбулатовича … в село Кушалино со 111-го по 113-й год …»[88]

Кушалинская волость перешла во владение Большого дворца. Для управления ее туда прибыли дворцовые приказчики. Возможно, что все эти перемены сопровождались какими-то осложнениями. Во всяком случае, некоторые из кушалинских «мужиков» были отправлены в Сибирь, а «опальная рухлядь» отписана в казну.[89] Конфискация вотчины свидетельствовала о том, что власти предъявили Симеону достаточно серьезные обвинения. Тем не менее местом его ссылки стали не сибирские города и не северные погосты, а его собственные недавние владения. Условия ссылки были почетными. Симеон жил в Кушалине в окружении своего «двора». Штат двора включал 2 дворян, 2 подьячих и прочих «дворовых людей», получавших на содержание 65 руб. из Дворцового приказа.[90]

Подобно Филарету, Симеон получил послабления, но ему не разрешили вернуться в Москву. Годунов нашел время, чтобы написать ему утешительное послание. Государь обещал, что на свой день рождения он пожалует ссыльного и даст ему свободу.[91] Однако обещание осталось невыполненным. Сколько бы мягкими не были гонения на служилого «царя», они дали почву для слухов, порочащих Годунова. Ослепший от старости Симеон сам жаловался Я. Маржарету, будто лишился зрения из-за Бориса, приславшего ему отравленного вина.[92] В русских летописях то же обвинение приобрело мистический оттенок: царь якобы ослепил Симеона с помощью некоей «волшебной хитрости».[93]

«Дело» Романовых и Бельского побудило власти произвести перемещения в среде высшей приказной бюрократии. После отставки Андрея Щелкалова пост главного дьяка «канцлера», по выражению иностранцев, перешел к его брату Василию. Некогда Щелкаловы оказали большие услуги Борису Годунову. Именно они вместе с Никитой Романовым помогли Годунову избежать отставки и утвердиться у власти. Позже между правителем Борисом и могущественными дьяками возникли трения, приведшие к падению Андрея Щелкалова. В период междуцарствия Василий Щелкалов поначалу выступал на стороне Боярской думы, считая, что дело Годунова проиграно. Именно он предложил народу от имени главных бояр ввести в стране боярское правление. Вслед за тем Щелкалов поспешил поддержать победившую партию Годуновых. В награду Борис сохранил за ним все его чины.

Ко времени ареста Романовых осенью 1600 г. Василий Щелкалов еще стоял во главе Посольского приказа. Но, по наблюдению Б. Н. Флори, он не играл существенной роли в происходивших тогда ответственных переговорах с литовскими, на затем шведскими послами.[94] Главным оратором на переговорах с русской стороны выступил преданный Борису дьяк А. И. Власьев, не имевший даже думного чина. К февралю 1601 г. Власьев стал думным дьяком Посольского приказа, а к маю — июню Василий Щелкалов окончательно впал в немилость и лишился власти.[95] Дьяк Иван Тимофеев, близко знавший Щелкаловых, утверждал, будто Борис подверг опале не только Андрея, но и Василия: «…обоих, якоже зверь некий обратився навспять, зубы своими угрызну». Василий Щелкалов испытал «бесчестное житье» и «отъятие» имения.[96] Если Щелкалов в самом деле подвергся опале и лишился имущества, то опала, во всяком случае, оказалась непродолжительной. Спустя три года дьяк вновь владел своими обширными вотчинами. В первом походе против самозванца, в 1604 г., Щелкалов смог выставить в поле более полусотни вооруженных холопов.[97] Этот факт дает наглядное представление о его земельных богатствах.

Главой приказной администрации фактически стал Афанасий Власьев, получивший чин думного дьяка от Бориса всего лишь двумя годами ранее.[98]

По некоторым сведениям, опалы Бориса затронули Пушкиных. Глухое указание на это дает одна из Разрядных книг частной редакции: «Послал царь Борис в Сибирь Пушкиных Остафья с братьею за опалу, что на него доводили люди его Филипка да Гришка».[99] В 1601 г. думный дворянин Евстафий Пушкин в самом деле выехал в Сибирь, но не в качестве опального, а как второй воевода главного сибирского города Тобольска. Там Пушкин вскоре же умер. Борис тотчас же пожаловал в думные дворяне брата Евстафия Ивана Большого Михайловича.[100]

Упомянутая выше Разрядная книга сообщает, что царь раскручинился на младших братьев Евстафия — Леонтия и Ивана Меньшого Пушкиных, «поместья и вотчины у них велел отписать, а животы распродать», самих же послал в Сибирь.[101] Подлинные боярские списки полностью опровергают эти сведения. В 1602–1603 гг. младшие Пушкины сохраняли свои поместья в Бежецком Верху. Леонтий Пушкин в те же годы ловил разбойников.[102]

Критический анализ источников, таким образом, не подтверждает мнения о гонениях на Пушкиных.

Бывший опричник Борис действовал в отношении противников совсем не так, как действовал Грозный. Тем не менее расправами он немало скомпрометировал себя в глазах современников. После воцарения Романовых летописцы не жалели красок, чтобы расписать злодейства Бориса и представить членов опальной семьи в ореоле мученичества. На самом деле меры Годунова весьма мало напоминали террористические методы управления Ивана IV. Как политик Борис оказался много выше своего предшественника и даже в критические моменты не прибегал к погромам, резне и кровопролитию.

Политический кризис 1600 г. оказался кратковременным. Борису удалось потушить мгновенно вспыхнувший конфликт и стабилизировать обстановку в то самое время, когда на страну обрушились тяжкие испытания.

Глава 2 «Земская» политика Бориса Годунова

В начале XVII в. Россия пережила трехлетний голод. Бедствие оказало значительное влияние на развитие кризиса в русском обществе. Проблема «великого голода» получила отражение в историографии.[1] В последние годы В. И. Корецкий подверг эту проблему специальному исследованию.[2] Однако некоторые вопросы нуждаются в дополнительном рассмотрении.