Камилла Франс - С любовью не играй

• Название: С любовью не играй
• Автор: Камилла Франс
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7024-0618-4

И еще две романтические истории… И обе — о любви с первого взгляда. Казалось бы, ты крепко стоишь на ногах, добилась успеха в бизнесе, к твоему мнению прислушиваются, и жизнь катится по наезженной колее. Мужчины приходят и уходят, не оставляя по себе ни долгой памяти, ни душевного смятения. Пока однажды случайная встреча — в городской ли суете, на пустынном ли пляже — не лишает тебя покоя, и ты, забыв обо всем, бросаешься в водоворот страсти. И только потом понимаешь, что эта встреча судьба, ее ты ждала всю жизнь…

---

Эта поездка традиционно повторялась из года в год с тех пор, как Говард поступил в университет. Именно тогда первый муж Джорджии Стивен Эллиот получил уведомление об увольнении с работы. Последние пять лет он серьезно болел.

Мать Говарда считала, что подобные поездки свидетельствуют о нерушимости родственных связей между ней и сыном. Это внушил ей некий психолог, автор трех самоучителей, бывших некоторое время бестселлерами.

— Самое ужасное, — продолжал Говард, — что никто, включая меня, не знает, как сказать «нет» моей дражайшей матушке. Ей-богу, если когда-нибудь я встречу женщину, которая не клюнет на ее льстивые манеры, то без промедления женюсь!

— Хорошо, что у меня есть Дейв, мистер Эллиот, — отважилась пошутить Мелинда. — Иначе единственный мужчиной, за которого я решилась бы выйти замуж, оказались вы. А я не смогу сказать «нет» вашей матушке, даже если она заставит меня остричься наголо, зажать в зубах розу и танцевать фанданго на столе за семейным обедом.

Говард улыбнулся, потом сделал секретарше знак закрыть дверь и нажал на кнопку телефона:

— Здравствуй, Джорджия! Как ты себя чувствуешь? Скольких еще врачей ты сегодня лишила покоя, вытащив из теплой постели и заставив ночью нестись к своей пациентке?

Совсем юный смешок Джорджии Эллиот Скэндел Уоррен веселым колокольчиком донесся по телефонному проводу из ее шикарного санатория и наполнил рабочий кабинет сына.

— Говард, прекрати хулиганить! Зачем ты делаешь из меня какого-то кровожадного зверя? Разве я виновата, что наш дорогой Руперт — этот жестокий, тупой садист — вдруг решил, что совершил самую грандиозную ошибку в жизни, став физиотерапевтом?

— Дорогая, тебе виднее, — хмыкнул Эллиот. — Но, ради бога, довольно о Руперте. Скажи лучше, как идет лечение?

— Ужасно! О, Говард, я умираю от отчаянной скуки!

Говард откинулся на спинку стула, мысленно подсчитывая недели, прошедшие с того дня, когда его мать, катаясь на горных лыжах, сломала левую ногу. Это произошло двадцатого января. То есть около восьми недель тому назад.

— Джорджия, но ведь всего четырнадцать дней, как с тебя сняли гипсовую повязку. Физиотерапия требует времени…

— Немалый срок для женщины моего возраста! — прервала сына Джорджия. — Эта переполненная больными клиника, Говард! Я ее ненавижу!

— Все больницы и санатории одинаковы, мама, — ответил Говард, подвигаясь вместе со стулом к столу.

— Только не надо сарказма! — вспылила Джорджия. — Ты говоришь точь-в-точь, как твой отец, да будет ему земля пухом! И перестань называть меня мамой. Ты же знаешь, я терпеть этого не могу.

Однако тон неожиданно смягчился. Говарду даже показалось, что он видит перед собой ее улыбающееся лицо.

— Говард, дорогой, — заворковала Джорджия, — я хотела бы вернуться домой.

Голос матери стал жалобным, как у ребенка, впервые отправленного в летний лагерь.

— Вернуться домой? — переспросил Эллиот. — Это неплохо. Во всяком случае — нечто новое. А что ты называешь домом, Джорджия? Манхэттен? Парижскую квартиру? Или свой особняк в Массачусетсе?

— В Массачусетсе?! Милый мальчик, я продала тот ужасный дом еще в прошлом году. Неужели ты не помнишь? Его купил очаровательный джентльмен, президент Общества по займам и сбережениям. Правда, он мог лишиться всего после того, как угодил за решетку. Я услышала об этом позавчера в специальной передаче. Этот человек оказался замешанным в какую-то некрасивую историю…

Говард оторопело уставился на телефонную трубку. Значит, Джорджия смотрит телевизор? Такого с ней еще не случалось. Что произошло? Может быть, она действительно слишком долго сидела взаперти? Говард постарался отогнать от себя невеселые мысли и стал внимательно слушать.

— … и полиция его забрала. В конце концов, это уже не важно. О чем я? Ах да! Не знаю, зачем вообще купила тот дом. Нет, извини, знаю! Фактически я его и не покупала, а получила в качестве своей доли от моего милого Скэндела. Между прочим, говорят, что скоро его посвятят в рыцари. Подумать только, я могла именоваться леди Скэндел. Если бы, конечно, набралась терпения и осталась замужем за таким тупицей, как Скэндел. Впрочем, на нем свет клином не сошелся!

— Ты хочешь, чтобы я все это выяснил? — спросил Говард. Он знал, что заставить матушку сменить тему разговора можно, только проявив к нему интерес. Хотя бы на словах.

— Да нет же, это очень давняя история. Так же, как тот особняк и сам Скэндел. Ты помнишь, что отныне я решила проводить лето в Каннах? Когда закончится фестиваль, толпа схлынет и бульварная пресса разъедется. Уоррен подарил мне на свадьбу виллу в Каннах. Чудный человек! Интересно, как он сейчас? После женитьбы на той глупенькой кинозвезде?

Говард облокотился на стол и принялся усердно тереть виски кончиками пальцев. Если бы он начал интересоваться всеми экс-мужьями и резиденциями своей матери, то ни на что другое у него не оставалось бы времени. Слава богу, он предпочитал не вникать в их запутанные взаимоотношения. И сейчас постарался как можно мягче завершить разговор:

— Хорошо, Джорджия. А теперь пощади меня и скажи наконец, где сейчас будет твой дом?

— Не задавай глупых вопросов. Конечно, в Кейп-Мэе. У тебя там такие чудные отели!

Говард тут же прекратил тереть виски. Похоже, дело уже не ограничится таблетками от головной боли.

— Кейп-Мэй?! — воскликнул он. — Ты шутишь? Уже больше двух лет ты не останавливалась ни в одном из моих отелей, Джорджия! Последний раз в Кейп-Мэе ты была после…

— Пластической операции на лице, дорогой. Не будь жестоким и не напоминай мне об этом. Но ты, верно, помнишь, как ужасно я после нее выглядела? Могло сложиться впечатление, что мне прищемило голову тяжеленной дверью. Ведь именно так ты отозвался тогда о моей физиономии. Я напомнила тебе об этом только потому, что сейчас чувствую себя совершенно непригодной для цивилизованной жизни. Хотя мое лицо в полном порядке.

— Но гипсовую повязку с ноги сняли. И когда я на прошлой неделе разговаривал с лечащими врачами, они уверяли, что ты уже отказалась от инвалидной коляски.

— Да, коляска больше действительно не нужна. Но меня теперь заставляют ходить с палочкой. Это меня-то! А левая нога выглядит так, будто я держала ее на строгой диете. Она стала вдвое тоньше правой. Я хромаю! И не смогу появляться на людях до тех пор, пока полностью не выздоровею.

— То есть ты убедила себя, что тебе непременно нужно переехать в Кейп-Мэй именно сейчас? — допытывался Говард.

Господи, почему она не выбрала какое-нибудь другое место для восстановления сил? Почему не желает остаться в роскошном санатории? Ну конечно, для нее это было бы слишком просто!

— Подумай, где можно лучше укрыться от людей, чем в этом тихом, захолустном городке? Причем именно теперь, в апреле, пока туда еще не понаехали туристы. Я уверена, никому в голову не придет искать меня там.

Говард заскрежетал зубами. Неужели его матушка всерьез полагает, что с окончанием предыдущего летнего сезона все обитатели побережья исчезли с улиц и погрузились в зимнюю спячку? Но объяснять это Джорджии, не желающей ничего слушать, было бы пустой тратой времени. Уж лучше попытаться сыграть на ее уверенности, что городок и в самом деле вымер.

— Джорджия, — начал он, набравшись терпения, — ты не сможешь обойтись без посторонней помощи. В моих отелях и впрямь первоклассные номера, но через неделю ты и здесь начнешь изнывать от тоски.

— У меня и в мыслях не было, что я буду жить там одна. Найми для меня какую-нибудь приличную и не очень болтливую компаньонку, которая одновременно могла бы проводить мне физиотерапию. На этот раз, Говард, это непременно должна быть женщина. Руперт был слишком груб…

— Нет, Джорджия, — прервал ее Говард. — Это ты была слишком упряма. Руперт старался как мог, но ему никогда не приходилось заниматься дрессировкой львов.

— О, Говард, я люблю тебя! Ты такой забавный. Но вернемся к моему будущему физиотерапевту. Я хочу, чтобы это была молодая, привлекательная женщина, но в пределах разумного. Ибо мне придется лицезреть ее ежедневно, может быть, целый месяц. Ты не представляешь, в какой я пребываю депрессии среди всех этих нянек, медсестер, которые, похоже, вообще не умеют улыбаться. Меня должна окружать молодежь, Говард, энергичная молодежь! Кроме того, я скучаю по Бонни и Элли. А в Кейп-Мэе они могли бы быть около меня. Ну, кажется, я все сказала. Постарайся выполнить мои просьбы, и этого будет достаточно. Вполне достаточно!

Легкий смешок, вырвавшийся у Говарда, был полон досады. Он сам хотел обосноваться в своей квартире на вершине небоскреба в Кейп-Мэе и провести там большую часть апреля, пока не закончатся переговоры о закупке пляжного оборудования для нового отеля. Дело продвигалось туго, надолго отлучаться из города он не мог, а тут как снег на голову сваливалась Джорджия. И требовала уделить ей внимание.