Кейс Ваайман - Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

• Название: Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I
• Автор: Кейс Ваайман
• Издательство: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 5-89647-148-3

Эта книга — путеводитель по безграничному пространству духовности. Кейс Ваайман ставит перед собой вопрос, что же такое духовность, и рассматривает все возможные ее проявления: духовные традиции древних и современных мировых религий, духовность человеческой жизни, духовность обычных людей и религиозных деятелей, духовность библейская, духовность мистическая, духовность христианская, проявляющаяся в мученичестве, аскетических движениях, в жизни общины верующих, социальных и исторических процессах, происходящих в церкви, богослужении, еретических движениях, эсхатологическом мировоззрении, богословии, духовность современной культуры. Книга Кейса Вааймана уникальна и не имеет аналогов. Данное исследование будет интересно не только специалистам — философам, религиоведам, богословам, психологам, серьезным студентам, но и всем тем, кто вместе с автором этой книги задается вопросом о человеческой духовности.

---

Тексты

Духовности сохраняют многообразие текстов (духовные тексты, мистические тексты, ритуальные тексты, уставы и так далее), предназначенных для прохождения духовного пути и духовного водительства. Основными среди таких текстов являются тексты священные [21] . Духовности окружают их особой заботой и почитанием. Экзегеза священных текстов составляет главную задачу богословия. Потому мы и выбрали эту специфику — исследование внутренней сущности дисциплины духовного богословия в применении к текстам. Одно из важнейших развитий в рамках данной специфики — это возникновение библейской духовности [22] . Здесь можно выделить три уровня [23] . Во-первых, в библейских текстах выражены разные духовности. Например, мы можем говорить о духовности псалмов [24] . Духовный опыт, отраженный в библейских повествованиях (Моисей на горе Синай, Илия на горе Хорив, опыт Павла на пути в Дамаск и так далее), всесторонне изучается [25] . Второе — это формы жизни, богато украшенные библейскими мотивами. В этом смысле великие монашеские уставы пропитаны библейской духовностью [26] . В-третьих, исследуются процессы чтения Библии: процессы усвоения текста, ведущие к преображению. Структурно изучаются практики духовного чтения (lectio divinapardes** и так далее); они могут послужить для создания проекта духовной герменевтики [27] . Тексты могут становиться инструментами мистической инициации [28] . В этом смысле особо предпочитаются отдельные тексты: Песнь Песней, Отче наш, Евангелие от Иоанна и так далее, делаясь источником духовного пути и духовным водительством [29] .

С методологической точки зрения, одни экзегетические подходы оказываются более многообещающими для плодотворного междисциплинарного

сотрудничества, нежели другие. «Особенно полезны подходы, которые выделяют финальную форму текстов, такие как нарративная критика, каноническая критика и межтекстовые чтения, равно как и те, которые изучают воздействие текста на читателей, такие как критика читательского отклика. Прилагаясь к критическому чтению текстов, на протяжении всей истории воспринимавшихся как деспотические, указанные методы становятся жизненно важной частью духовности» [30] . Эти подходы облегчают и улучшают развитие междисциплинарного сотрудничества между духовностью и богословской экзегезой.

Истории

Согласно мнению Сары Шнейдере, история «христианской веры» вкупе с библейскими преданиями предоставляет «позитивные данные о христианском религиозном опыте, а также о его норме и его герменевтическом контексте» [31] . Эта широко распространенная триада, артикулирующая «конститутивную» роль истории в дисциплине «духовность», способна функционировать как последовательность операций, вызывающих важные вопросы.

Что касается истории как вместилища позитивных данных, то невозможно отрицать факт появления в течение последних двух столетий огромного количества высококачественных, как правило, работ, представляющих исторический материал; упомянем только следующие имена: Пурра (Pourrat), Буйе (Воиуег), Флоре (Flors), Макгинн (McGinn), Pyx (Ruh), Динцельбахер (Dinzelbacher); также — еврейские ученые, как Шолем, Дан, Идэль и так далее. Имеются многочисленные обзоры и детальные исследования. И вот что удивительно: похоже, не чувствуется никакой напряженности из-за «доминирования», как это обстоит в случае систематического богословия. Остаются вопросы: являются ли исторические реконструкции показательными? [32] Как насчет мирской духовности, «упорно упускаемой из виду и никак не оцениваемой»? [33] Объективно ли представлены противоположные голоса и эзотерические духовности? И каким образом развить глобальную точку зрения? [34]

Относительно истории как нормы возникает масса вопросов, самый важный из которых: чья история? Как нам познать всецелую христианскую историю, если большая часть ее скрыта в будущем? Какие исторические перспективы

обеспечивают норму? И что в точности означает само понятие «нормы»? Должна ли отныне история играть роль систематического богословия? Может быть, благоразумно будет утверждать, что в магистральном потоке истории может быть найдена некая направленность?

В отношении герменевтического проекта эта роль истории самоочевидна постольку, поскольку история — это социо-культурный контекст духовности, впервые концептуализированный Мишелем де Серто в его подрывающей основания статье Culture and Spiritual Experience (1966), широко принятая в качестве герменевтического проекта [35] .

Размышляя о предложенной триаде (данные, норма, герменевтика) и над вызываемыми ею вопросами, я прихожу к выводу, что необходима критическая оценка истории в рамках всего богословия духовности — впрочем, доступно множество инструментов для этого (биографии, справочники, обзоры и так далее).

Процессы

Взяв в качестве отправной точки широко принятый тезис, что духовность имеет дело с опытом [36] , мы можем свести эту весьма пространную ориентацию к более узкому фокусу: духовный опыт как путь [37] , как многоуровневый процесс божественно-человеческого преображения [38] .

Такой сфокусированный подход к процессам утверждается в статье Хейна Бломменстейна Progres-progressants [39] , которую он повторяет почти в ста статьях, опубликованных в журнале Speling. Эту точку зрения можно также найти в монографиях об Иоанне Креста, Беатрисе Назаретской и Рюисбрюке [40] .

Необходимо фундаментальное изучение многоуровневого процесса божественно-человеческого преображения, учитывая ту ведущую роль, которую в нем играет высшая из добродетелей: различение-распознавание (fronesis, diakrisis, discretion, prudentia), которая, возможно, есть lumen intellectualis*, формальный объект богословия духовности, как обеспечивающий направление интерпретации образов, текстов и историй, так и озаряющий внутренний свет духовных практик и духовного водительства [41] . Необходима своего рода «созерцательная психология» [42] .

Сферы деятельности

Духовность сущностно связана с практиками и сферами деятельности. Можно даже сказать, что практика — «это просто что-то полезное, но конститутивное измерение этой дисциплины» [43] . Духовные практики — это многоуровневый феномен.

Во-первых, существует сфера упражнений: процессы усвоения, внутренне направленные на «чистоту сердца», практическая перспектива (skopos) духовных упражнений, цель (telos) которых — достижение созерцания; практика добродетелей как предварительное условие и сущность духовных практик; медитация и молитва; мистическое преображение [44] . Этот внутренний горизонт богатого многообразия упражнений ждет тщательного описания и интерпретации.

Во-вторых, упражнения невозможны без форм поддержки со стороны священников и служителей культа в общинах верующих, духовных наставников, помощников в духовном уединении, lectio divina, чтении псалмов и тому подобное. Необходимо тщательное феноменологическое описание и истолкование этих многообразных видов помощи.

В-третьих, духовное водительство заслуживает особого внимания как парадигматическая форма и место помощи в духовном росте [45] .

В-четвертых, все практики и все виды помощи направлены к мистагогии (тайноводству) как к тому главному, в чем человеческий опыт «делается прозрачным для опыта тайны, которая есть Бог» [46] .

Имеется множество исследований практической духовности. Большей частью эти практики изолированы друг от друга и особенно от своего ми- стагогического (тайноводственного) измерения. Однако, что еще важнее, они изолированы от дисциплины «богословия духовности» и от теоретических предпосылок. Как раз в этом пункте может помочь работа Practice, созданная Элизабет Либерт (Liebert) [47] . Сопоставляя духовность с практическим

богословием она указывает на необходимое свойство обеих дисциплин: опыт. Исходя из этого сущностного пункта, она выдвигает конструктивное предложение относительно академического изучения практической духовности.

Дисциплины

К концу XIX столетия начался процесс реинтеграции. Были предложены некоторые стратегии интеграции: духовность как подраздел нравственного богословия; духовность, выводимая из догматики; духовность как центр или прикрытие богословия [48] .

Между тем богословие как дисциплина вовлеклось в процесс реконструкции. В настоящее время богословие большей частью представляется чем-то вроде совокупности взаимосоотнесенных дисциплин: систематических, литературных, исторических, практических и эмпирических дисциплин религиозных исследований. В этой междисциплинарной «сети» — сдвигая гравитационные точки: от систематического богословия к (меж)религиозным исследованиям — обретает свое место дисциплина «духовность».

Несмотря на проблематичное отношение к богословию в целом, духовное богословие последнего столетия все больше профилирует как академическая дисциплина, особенно в Риме (Gregoriana, Theresianum и так далее).