Марианна Гончарова - Отдам осла в хорошие руки

• Название: Отдам осла в хорошие руки
• Автор: Марианна Гончарова
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47817-0

Первым текстом, который Марианна Гончарова прислала в одесский юмористический журнал «Фонтан», было письмо. Начиналось оно так: «Здравствуйте! Пишет вам Марианна. Так у нас в Черновцах зовут каждую вторую козу…» В журнале сразу поняли: наш человек! Было это в 1999 году, и с тех пор рассказы Марианны Гончаровой украшают каждый номер «Фонтана». Легкие и веселые — они читаются на одном дыхании. Автор пишет с тонкой иронией, точными деталями, неожиданными сравнениями. Свежий образный язык и такой же свежий юмор — фирменный стиль Гончаровой. Ее герои — независимо от того, люди это или другие представители фауны, — смешные и милые существа. Они хотя и удивляют нас порой своими поступками, но вызывают неизменную симпатию…

А теперь совет: читать эту книгу желательно в компании. Желательно вслух…

---

— Дзеушкэ-э! Пойдем хванчкару выпивать, еду кушать, сплэтни про артистов сплэтничать, э-э? — лениво-дежурно предложил фотограф.

— А жениться? — поинтересовалась я.

— Кэк? По-настоящему?! — удивился фотограф.

— По-настоящему. Я удочерю твою обезьянку! — предложила я.

— Это малчик! — честно признался фотограф.

— Усыновлю, — решилась я.

— Думать буду, — с уважением пообещал потрясенный фотограф. По-видимому, ему еще никто таких смелых предложений не делал. — Завтра на пляж приходи. Всю правду скажу.

«Найн, никуда не ходи, — покачал головой Фрейд из моего сна, — найн. Он вообще не грузин. Он цыган! Вот продаст тебя в табор — цыганскому барону, тогда вообще никакой Англии не увидишь. И будешь ты работать нищей многодетной кормящей погорелицей, отставшей от поезда. Вычеркиваем! Вычеркиваем!»

Вычеркнула.

У следующего, Вовика, на майке была Декларация независимости США, мелким шрифтом. Вся.

— Вовик — разведчик-резидент! — скромно представился Вовик.

— А жениться? — потеряв всякую совесть, в лоб спросила я.

У меня оставалось мало времени.

— Можно! — к моему удивлению, мягко согласился Вовик. — Только у меня на первом месте моя секретная работа. Поняла?

Я понятливо кивнула.

— Встречаться будем раз в три года… — продолжал Вовик. — Взглядами! — уточнил он. — В кафе «Элефант». Согласна?

Ох, как меня это устраивало! И готовить ему не надо, и в табор не продадут, и с глаз долой, а главное — то, что в Британию меня отпустят беспрепятственно!

«Ты с ума сошла? — поинтересовался Фрейд из глубины души. — Он же двойной агент! С диагнозом! А провалится? Вот не выдержит — и, такой мягкий, интеллигентный, украдет в ресторане «Элефант» серебряную ложку! Уронит при выходе, испугается и вскрикнет «Ой, мама!» по-русски! И все раскроется! И посыплются явки, пароли, адреса, агентура… И оно тебе надо? — доверительно и тепло спросил Зигмунд Фрейд. — Вычеркивай этого хранителя военной тайны! Мальчиша-Кибальчиша! Вы-чер-ки-вай!»

Фрейд сотворил виртуозное танцевальное коленце, легким движением перегнал третью костяшку счетов: драй! — и пошел по берегу моря, печально напевая «О чем дева плачет…». На прощание он оглянулся и крикнул: «Слушай, и зачем тебе этот замуж, а?»

И исчез.

И я подумала: действительно, зачем? Тем более времена как-то быстро сменились, и меня выпустили в Британию незамужней.

Но до сих пор я брожу по планете и нет-нет да и заглядываю в глаза мужчинам с усами и надписями на футболках. «Да-а… Это материал для Фрейда», — говорят мои знакомые.

«Дура ты, майне либе! — сказал бы Фрейд. — Усы-то можно и отрастить, майку — купить. Надпись написать. О че-ом дева плачет? О чем слезы льет?»

Заблудившийся состав Железнодорожная быль

— Уйми свое воображение! — сказала мама.

— Прекрати уже! — приказал муж

— Хва-а-атит… — взмолились дети.

— Не на-а-адо, — преследуют меня в моих ночных кошмарах толпы героев из придуманных мной сюжетов, — мы не хоти-и-и-м!!!

Беда в том, что все, что создается моим воображением, рано или поздно материализуется. Вот написала рассказ о том, как одесские пенсионеры перепутали дату и время отъезда поезда, — бах-трах, и мои родители, ласково со мной попрощавшись перед отъездом из Одессы в Черновцы, отправляются на вокзал, но через полчаса предстают с каменными укоризненными лицами на пороге с семью килограммами потекших персиков в коробке: они — заметьте, не я! — они перепутали дату и время отправки поезда.

Вот придумала и написала однажды, что к нам пришла гусыня в гости и мы искали дом, откуда она сбежала, стучась в каждый двор. Теперь косяком приходят хозяева соседних дач и усадеб в поисках пропавших домашних животных и подозрительно рыщут у меня во дворе глазами, не я ли это стянула у них гуся, курицу, кота или корову.

Хотя, чего кривить душою и жаловаться, бывали и очень приятные материализации. Попросила Дедушку Мороза в одном из рассказов, чтоб он принес нам новенького мальчика, р-р-раз — и у моего Дани с Ирочкой родился сыночек Андрюша, как по заказу!

Или, например, написала рассказик, как Мишка Гусин, наш сосед, вылечился от алкоголизма, и через некоторое время этот самый Мишка вдруг странно помрачнел, посерьезнел, ходит нарядный, чистенький, строгий и придирчивый. И за период своей непонятно откуда упавшей трезвости уже третий раз женится! Вот как! Разборчивый стал.

Надо бы, конечно, придумать и написать что-то такое, для дома, для семьи полезное. И чтоб сбылось… Ну, скажем, о том, как мой муж, светлая голова, чей труд по исследованию общественных и природных процессов наконец оценивают по достоинству, Нобелевскую премию получает, торжественный во фраке и лаковых штиблетах; а я стою в зале такая — ого! — в легких вечерних туфельках и шелковом палантине на загорелых плечах, прядка завитая на затылке, аплодирую вместе с венценосными особами Швеции и ужасно горжусь…

Да, так я о материализации.

Вот совсем недавно был опубликован в нескольких журналах мой рассказ о том, как мы с мужем сели в какой-то старый автобус и по неопытности водителя странного, не сказать полоумного, Миши заблудились, и ездили-ездили всю ночь по всей Украине, заезжая в страны Европы по пути, меняя за ночь времена года…

Так вот. Провидение рассказ прочло, почесало репу, пожало плечами и… на тебе, Маруся, коли не шутила. Случилось то, что бабушка моя называет словом «накликала».

* * *

Голос судьбы:

Вам хорошо? Вам уютно в новеньком прохладном вагоне поезда номер N, следующего из Одессы в Черновцы, в вагоне со всеми немыслимыми удобствами, в котором, как оказалось, путешествует САМ. Ну почему сразу президент? Ну кто в этом поезде президент? САМ — это САМ НАЧАЛЬНИК ПОЕЗДА и весь его штаб.

Вам радостно, что у вас такие приятные и надежные попутчики? И теперь тоном Антона Мухарского, рекламирующего отбеливающий стиральный порошок:

«Тогда мы идем к вам!!!»

* * *

Прошло несколько часов после отправления поезда, все уже переоделись в майки и шорты, запахло огурчиками и котлетами, некоторые даже успели разгадать пару-тройку сканвордов для особо одаренных пассажиров (вопрос: слово из трех букв «Бюро технической инвентаризации». Ответ: БТИ). Скучающие дети громко считали вагоны товарного поезда, проезжавшего рядом с нами, тяжелого длинного поезда: «Сорок один… сорок четыре… — считали дети… — Ого! Шестьдесят!»

— Бабушкэ!! Шыздисят! Бабушкэ!!! Вагонав шыздисят, бабушкэ!!! — радостно вопила девочка моей соседке по купе обаятельной бабушке Гале.

Вдруг наши вагоны завизжали, как живые, и поезд резко встал. Где-то раздались вскрики и плач — от резкой остановки народ попадал с полок.

Из соседнего купе, где ехала наша доблестная милиция, выскочили четыре молодых сержанта в форме — два тощих и два поплотней, — выпрыгнули из вагона и, как и положено милиции в чрезвычайной ситуации, забегали туда-сюда вдоль поезда.

— А что это там, командир? — спросила я забежавшего за второпях забытой фуражкой худого веснушчатого.

— Анна Каренина местная под поезд кинулася! — лукаво поглядывая, объявил сержантик.

— Что-о-о-о-о!? — вскрикнула я.

— Саечка за испуг! — игриво потянулся сержантик к моему подбородку, но тут у него на боку заворчала рация.

Оказалось, что тот самый товарный, где на самом деле и оказалось шестьдесят вагонов с минеральными маслами, сошел с рельсов и развалился на сотни метров по обе стороны от железнодорожного пути, как детская игрушка.

Может, и жизнь нам этим спас…

* * *

Часа через четыре наш поезд, тяжело вздохнув, после сложных маневров, поехал обратно. Пассажирам никто ничего не сказал.

Девочки-проводницы нашего вагона ходили с разобиженными и надменными лицами и на наши вопросы пожимали плечами и с досадой закатывали глаза.

Поздно ночью мы набрались мужества и, собрав народное ополчение, пошли делегацией к начальнику поезда, чтобы выяснить, куда нас везут и когда привезут. Делегатов было трое — баба Галя, она везла родителям совершенно невыносимую внучку, пронзительно без перерыва на отдых орущую по любому поводу «Бабушкэ! Бабушкэ!!!», парень спортивного вида, который опаздывал на соревнования, и я, как представитель массмедиа.

Надо сделать тут отступление. Меня в качестве парламентера избрали только потому, что на моей майке, купленной в Москве в фойе театра «Квартет И», на спине была надпись «День радио», частенько выручавшая меня в дорожных и прочих разборках: стоило, ничего не объясняя, повернуться к оппоненту спиной и уходить медленно, чтобы он успел прочесть надпись, как ситуация мгновенно менялась, причем не в пользу моих оппонентов. Объяснять этот феномен не берусь. Никакие журналистские удостоверения, никакие визитки не действовали так магически быстро, как надпись на этой майке.