Татьяна Соболева - История шифровального дела в России

• Название: История шифровального дела в России
• Автор: Татьяна Соболева
• Издательство: «ОЛМА–ПРЕСС»
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5–224–03634–8

В книге прослеживается история становления отечественной криптографической службы, которое происходило на протяжении нескольких веков. Принципы и основы этой работы, ее формы и методы, приемы и способы вырабатывались несколькими поколениями русских криптографов, начиная с эпохи Петра Великого и до начала Второй мировой войны. Обо всем этом автор рассказывает, опираясь на большой документальный материал.

---

Простая цифровая тайнопись состоит в том, что для каждой цифры–буквы, соответствующей желательной в обычном письме букве, дается два или несколько большей частью одинаковых слагаемых. Таким образом, чтобы получить нужную букву, надо произвести сложение, а полученная сумма, изображенная соответствующей цифрой–буквой, и будет искомой буквой. Реже сумма слагается из различных цифр–букв, причем каждая группа цифр–слагаемых отделяется каким–либо знаком или пробелом от соседних. Буквы, не имеющие цифрового значения, остаются неизменными.

Старший образец такой тайнописи находится в псковском Апостоле 1307 г. (Собрание Большой Патриаршей библиотеки, № 722):

Произведя сложение попарно стоящих цифр (2+2=4, 50+20=70, 20+20=40, 4+4=8, 2+2=4), получим: д о м и д, т.е. имя Домид. Такая система тайнописи была популярна на Руси долгое время: с XIV по XVII в. Именно отсюда она проникла на славянский юг. Однако само появление цифровой системы тайнописи у славян следует поставить в зависимость от Византии, где она была известна уже в VII–VIII вв.

Греческим по происхождению является и описательный вид цифровой тайнописи. Примером ее может служить тайнописный текст из рукописного собрания Кирилло–Белозерского монастыря XV в.: «Аще хощеши увъдати имя писавшаго книгу сию, и то ти написую: «Десятерица сугубая (10+10=20) и пятерица четверицею (5x4 = 20, сумма 40) и единъ (1); десятерица дващи (10x2 = 20) и един (1); десятая четыре сугубо и четырежди по пяти (10x2x4 + 4x5 = 100); дващи два съ единемъ (2x2 + 1 = 5); единица четверицею сугубо (1x4x2 = 8); в семь имени словъ седмерица, три столпы и три души, царь. И всего же числа в семь имени РОЕ (175)». Отгадка: «Макарей», где сумма букв–цифр действительно 175 и семь букв, из которых три гласные и три согласные и одна (й) полугласная. Использованы здесь количественные числительные и сумма. Последняя часть служит как бы проверкой для всей задачи.

Арабские числа стали использоваться в качестве тайнописи лишь с того времени, как они начали входить в употребление в русской письменности, т.е. со второй половины XVI в. на русском юго–западе и с начала XVII в. на северо–востоке.

В рукописном собрании Большой Московской Синодальной типографии № 199 на л. 8—33 внизу идет такая запись 1641 г. (приводим фрагмент):

Ключ к записи прост: буквы–цифры от 1 до 9 (а — 0), пишутся просто арабскими цифрами, от 10 до 90 (— ч) — теми же цифрами и обозначаются значком над ними, от 100 и до 900 — та же, с другим значком над ними, тысячи — со значком под цифрой; буквы, цифрового значения не имеющие, пишутся просто.

К прочим системам тайнописи, известным по древнерусским рукописям, принадлежат монокондил (т. е. лигатура), различные приемы образного и фигурного письма, а также акростих{2}. На этом последнем виде тайнописи, принципиально отличном от описанных выше, нам хотелось бы остановиться особо. Акростих— типичный для европейской средневековой письменной культуры прием организации поэтического текста — входил в арсенал художественно–изобразительных средств древнерусских авторов уже с конца XI в. В поэзии прошлых веков, начиная с самых ее письменных истоков и вплоть до середины XIX в., акростих занимал настолько большое и важное место, характеризовался таким богатством форм и функций, что его с полным основанием относят к числу важнейших компонентов древнейшей и средневековой поэтики.

Истоки техники акростиха уходят в глубь веков, в старейшие письменные культуры Востока. В псалмах Ветхого завета уже встречается акростих, его фрагменты исследователи находят в эпопеях Гомера. Однако большинство ученых квалифицируют их как спонтанные. Согласно Диогену Лаэртскому (конец II — начало III в.), изобретателем акростиха считается Эпихарм Сиракузский, известный древнегреческий комедиограф, философ и врач, живший около 550—460 гг. до н. э. Диоген сообщал, что уже в самом начале одной из функций акростиха была фиксация в тексте имени автора. Именной акростих размещался чаще всего в начале или в конце произведения.

Своеобразной областью применения акростиха были эпитафии, в которых с помощью этого приема сообщалось имя покойного, иногда имя составителя надписи или поставившего надгробие. Здесь встречается акростих, составленный не только по начальным буквам строк, но и по начальным слогам строк, использовался прием повторения в акростихе слова текста или строфы. В русской традиции акростишная эпитафия отмечена в надписи на надгробии патриарха Никона, причем это именно именной акростих — «Герман писа», принадлежащий, по всей вероятности, поэту–гимнографу XVII в. монаху Герману[3].

Другим излюбленным наполнением акростиха было божественное имя, «nomen sacer». Идущая от античных времен, эта традиция во времена христианства нашла выражение в частом обращении в акростишном тексте к имени Христа, Богородицы, святых апостолов или небесного покровителя автора — одноименного святого или великомученика.

На Русь акростих проник из Византии и получил вначале в соответствии с византийской традицией широкое распространение в русских литургических, гимнографических текстах, а позднее и в оригинальных произведениях. В «Словаре названий молитвословий пъснопъний церковныхъ» дается такое определение акростиха: «Краегранесие, краестрочие, иначе акростих (от акрос — край и стихос — стих, строка. — Т. С), есть начальные буквы в песнопениях, из которых букв составлено одно или многия речения. Так, канон мясопустной недели имеет на греческом языке в начальных буквах троичных и Богородичных тропарей краестрочия, например в каноне св. Дмитрию Царевичу краегранесие: «Хвалю славу Царевича Димитрия»[4].

Современный исследователь древнерусской поэтики А. А. Гогешвили указывает на то обстоятельство, что акростих с древнейших времен рассматривался не как чисто формальный тайнописный прием, а как «своеобразная эстетическая и даже онтологическая категория, квинтэссенция истины и гармонии»[5]. Уже в одном из старейших памятников русской письменности — «Повести временных лет», в той ее части, где под годом 6477 (969) сообщается о смерти княгини Ольги и воздается ей хвала как первой христианке и предтече христианства на Руси, реконструируется акростишное чтение:

1  Си бысть предьтекущия крестьяньствеи земли,

2  аки деньница предъ солнцемь

3  и аки зоря предъ свътомъ.

4  Си бо съяше аки луна в нощи, такои си

в неверныхъ человецехъ светящеся;

5  аки бисеръ в калъ кальни бо беша грехомъ,

6  не омовени крещеньемъ святымъ.

7  Си бо омыся купелью святою,

и съвлечеся греховною одежевъ ветхаго человека

Адама

8  и въ новыи Адамъ облечеся,

9  еже есть Христосъ.

10 Мы же рцемъ къ неи:

11 радуися, руское познанье къ богу,

12 начатокъ примирению быхомъ.

13 Си первое вниде въ царство небесное отъ Руси,

14 аки началницю сию бо хвалят рустии сынове,

15  ибо по смерти моляще бога за Русь.

В состав Похвалы включается также «строфа», помещенная в «Повести временных лет» под 6463 (955) годом:

16 Си бо от вьзраста блаженая Ольга искаше мудростью все въ светъ семь,

17 налезе бисеръ многоценьныхъ,

18 еже есть Христосъ.

Реконструкция акростишного чтения в Похвале княгине Ольге такова: «Сиаи сиане сие мрна сиаи сине», т.е.: «Сияй, сиянье сие мирно, сияй, сыне»[6].

Русский акростих, переживший свой расцвет в разнообразных краегранесиях монаха Германа, справщика Савватия, Симеона Полоцкого, Кариона Истомина, Мих. Собакина и многих других стихотворцев XVII — начала XVIII в., был еще весьма распространен и в 20–е годы XX в. в творчестве В. Брюсова, Н. Гумилева, С. Городецкого и других известных поэтов «серебряного века» русской поэзии. 

Глава вторая. Начало

Дипломатическая тайнопись

Долгое время государственная тайнопись в трудах отечественных ученых, в той или иной степени изучавших ее, именовалась «дипломатической тайнописью». Впервые термин «дипломатическая тайнопись» был введен А. Н. Поповым, который в 1853 г. опубликовал работу «Дипломатическая тайнопись времен царя Алексея Михайловича с дополнением к ней»[7]. Следом за А. Н. Поповым и другие исследователи русской тайнописи стали называть переписку при российском дворе «дипломатическим тайнописанием», а шифры, которыми она велась, «дипломатическими». Следует, однако, отметить, что тайная дипломатическая переписка составляла лишь часть, правда, большую, шифрованной переписки при дворе, которая наряду с дипломатическими, касалась военных вопросов, а также внутригосударственных дел. Но именно в области дипломатии, с присущими ей специфическими чертами и свойствами, в России почти на протяжении двух столетий проходило основное становление криптографии как государственно значимого дела. Политическая борьба, политическая игра — словом, ведение «большой политики» немыслимо без соблюдения государственной тайны.