Анатолий Ромов - Поединок. Выпуск 8

• Название: Поединок. Выпуск 8
• Автор: Анатолий Ромов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1982

В восьмом выпуске ежегодника «Поединок» публикуются приключенческие повести и рассказы Андрея Левина, Анатолия Ромова, Валерия Гусева, Юлия Файбышенко и других авторов.

В книгу включены произведения, где рассказывается о революционном мужестве в боях за Советскую власть, о смелости тех, кто, рискуя жизнью, стоит сегодня на страже порядка, об обязанности каждого советского человека проявить твердость и храбрость в решительную минуту.

В разделе «Антология» опубликованы повесть Александра Малышкина «Падение Даира» и морские рассказы Бориса Житкова.

---

— Куркули! — презрительно сплюнул Семка. — Я вашего лысого козла, Князева этого, враз раскусил. Он с батькой только для виду.

Послышался скрежет замка, и в комнату вошел невысокий стройный человек в военной форме, в красноармейской фуражке, в шинели, перетянутой ремнями. Шашка билась у него на одном боку, кобура хлопала по другому.

— Здравствуйте, — сказал он, оглядывая их темными зоркими глазами. — От Князева?

— От него, — встал Клешков. Семка не двигался. — Это адъютант Клеща.

Военный пожал обоим руку, сел.

— Я руководитель суховского отделения «Союза спасения родины», — он еще зорче всмотрелся в посланцев батьки. — Какие задачи ставит перед нами атаман Клещ и какими силами он располагает?

— У батьки пятьсот сабель, — сказал Семка, сплюнув, — и хлопцы за батьку хошь в воду, хошь в огонь.

— Ясно, — оглядев его, перебил военный. — А каким образом атаман хочет действовать против суховского гарнизона?

— Через два дня по получении от вас ответа, — лениво заговорил Семка, — мы вдарим с двух сторон. Большая часть войска со степи, остальные обойдут город и кинутся от монастыря.

— Со стороны Палахинских болот? — недоверчиво сощурился военный. Там же места непроходимые, тем более для конницы.

— Ежели батько прикажет, — ощерился Семка, — так воны будуть проходимые.

Военный с сомнением покачал головой. Потом повернулся к Саньке:

— Что скажете вы?

— Где Василь Петрович? — спросил Санька.

— Жив, здоров.

— Пусть придет сюда.

— Это потом. Что передал Князев?

— Приведите Василь Петровича, тогда скажу.

Военный улыбнулся:

— Ну что ж! Пафнутьевна!

Появилась старушка, военный шепнул ей что-то, она исчезла. Подождали. Потом опять заскреб замок, и в комнату вошел обросший, исхудалый Степан.

— Так, — сказал военный, — ваше заточение кончилось, Головня, и прошу нас не винить. Времена трудные, а мы вас знали плохо. Это было вроде испытания.

Степан ничего не ответил.

— Так вот, — продолжал военный, — план ваш сам по себе довольно хорош. Напасть от монастыря удобно. Во-первых, потому что не ждут, во-вторых, потому что там много укрытий от пулеметного огня: сады, дома, лесопилка. Меня здесь одно только смутило: болота считаются непроходимыми.

— Считаются! — фыркнул Семка. — Наши те болота два раза проходили по батькиному приказу.

— Отлично, — сказал военный, — это уже солиднее. Чего требует от нас батько?

— Штобы вы уничтожили красные пулеметы, — ответил Семка.

— Ну что ж, беремся. У красных шесть пулеметов: два шоша, гочкис и три «максима». Один «максим» — на колокольне соборной церкви. Это самая опасная точка.

— Батько про это знает. Нападать будем с обеих сторон тильки по сигналу. Сигнал даете вы. Шесть вспышек фонаря с соборной колокольни. В ночь на третий день, як мы дойдем до батьки. Будет сигнал — зараз пускаем червонным юшку, и город наш.

— Хорошо, — сказал военный. — Мы берем на себя пулеметы. У нас есть возможность их обезопасить. Когда выступит обходный отряд?

— Сразу, як батько получит от нас вести.

— Когда он будет у монастыря?

— К вечеру другого дня.

— Обсудим детали, — военный развернул карту. — Прошу вас сюда.

Степан и Клешков, стараясь не проявлять особенного любопытства, сидели на скамье и тихо переговаривались.

— Впрочем, вот что, — сказал военный, — пожалуй, я напишу атаману письмо.

Он сел и в несколько минут исписал большой лист бумаги.

— Понесете вы, — обернулся он к Клешкову, — а вас, — это относилось к Семке, — я принужден оставить. — Он подошел к форточке и позвал: — Дормидонт!

— Как оставить? — спросил Семка, поднимаясь и засовывая руку за пазуху.

— Так, как оставили нашего Князева у батьки.

Подошел и стал около Семки огромный бородатый дьякон. За ним скользнул в комнату молодчик в жилетке. Семка посмотрел на них и вынул руку из-за пазухи:

— Заложником, что ли?

— Пока мы с атаманом не познакомились как следует, я буду вынужден поступать таким же образом, как и он.

Клешков думал только об одном: надо посоветоваться со Степаном. Надо успеть передать ему все, что он видел у батьки Клеща. Но Степана зачем-то повели во двор.

— Вы двинетесь в путь немедленно, — повернулся к Клешкову военный. Я пошлю с вами человека. Очень важно, чтоб перед началом выступления атаман отпустил к нам Князева, — внушал военный. — Вы поняли?

— Понял.

В ту же минуту с улицы раздался крик. Все застыли на своих местах.

— Стой! — кричал осипший голос, показавшийся Клешкову знакомым. Стой, говорят!

Послышался топот. Несколько раз выстрелили. И тотчас грохнуло, как из пушки. «Обрез», — подумал Клешков. Он вскочил на ноги. Его тут же насильно усадили на корточки, но главное он уже видел. Степан лежал почти у самого плетня, молодчик в жилете, придерживая у бока обрез, огромными прыжками мчался к калитке, за ним бежал человек в шинели и папахе. Еще раз оглушительно грохнуло, и, перескочив через калитку, ворвался давешний спутник Степана.

— Засада! — орал он, вытаращив глаза.

— Уйми его, — приказал военный Дормидонту. Тот хлопнул ладонью по голове кричавшего, и парень сел на пол.

На улице затопали, раздались выстрелы. Военный, раздвинув ветви дерева, смотрел.

— Дормидонт, веди их на пункт три, — приказал он, — там без меня никому не выходить.

Дьякон, кивком позвав за собой Клешкова, парня в жилетке и Семку, кинулся в сад. Они мчались за ним, отбрасывая с пути ветки, царапаясь о них, перепрыгивая через ржавые осенние кусты. Сады в Сухове были, как леса. Только купол собора сиял потускневшей позолотой справа от них, и Клешков благодаря этому знал общее направление. Они выбрались через поваленную изгородь еще в один сад.

— Сюда! — позвал дьякон. Они бегом добрались до небольшого домика.

— Тут досидим до темноты, — сказал дьякон. — Ты, Матюха, беги к начальству, сообчи: мы на месте, ждем приказу.

Парень в жилетке выскочил за дверь.

— Отдыхайте, — сказал дьякон. — Сейчас жратвы добуду.

Клешков посмотрел на Семку. В неясном свете свечи тот чему-то усмехался.

— Чего это ты? — спросил Клешков.

— Веселая жизнь.

— А у батьки разве не веселая?

— Тут все же у красных под боком. Аж щекотит!

Клешков замолчал. Семка был искатель приключений, его радовала любая заваруха. А у Клешкова погиб друг. «Может, он только ранен или прикинулся? — мечтал Клешков. — Тогда он все расскажет в штабе...» А если убили? Клешков мотнул головой, сел от внезапной боли в сердце. Степан!.. Ну, а если убит, чего прятаться? Надо глядеть в глаза фактам. Значит, надо думать, как сообщить своим. Сообщить все, что он знает, а от этого теперь зависит жизнь всех: Бубнича, Иншакова, Гуляева... Нужен план.

Вернулся дьякон с какой-то крышкой вместо подноса, на ней лежала разная снедь.

— Это ты хорошо придумал, — сказал Семка, потирая руки.

 

У Гуляева не было точных доказательств того, что Полуэктов замешан в ограблении потребкооперации, но само волнение хозяина, а главное, тот факт, чуть не выпавший у него из памяти, что награбленные продукты прятали в его бывшем складе, — все это заставляло торопиться с выяснением. В сумерках он поднялся, положил книгу, натянул сапоги и хотел было уже спускаться вниз, когда услышал, как задребезжали ступеньки под чьими-то шагами. Он быстро застелил шинелью свое ложе, присел на него. В дверь постучали.

Вошла Нина.

— Владимир Дмитриевич, по-моему, вы очень хороший и добрый человек.

В зыбком свете свечи лицо ее потемнело, и он понял, что это краска стыда.

— С чего бы такие сантименты? — спросил он резче, чем думал.

Нина вскинула голову:

— Вы правы. Самой смешно... Какие сейчас могут быть сантименты?

Он остановился над ней и взглянул сверху вниз ей в лицо. Глаза черно блистали на белом лице, щеки горели.

— Нина Александровна, с вами что-то случилось? Не таитесь!

— Ничего не случилось! — крикнула она. — Вы произвели впечатление воспитанного и гуманного человека, спасли нас во время обыска от голодной смерти. Я поверила вам, а оказалось, все это лишь затем, чтобы шпионить за нами!

— За кем — за вами?

— За мной и дядей!

— Откуда вы это взяли?

— Он сидит там внизу и ежеминутно ждет ареста. Говорит, что вы приписываете ему соучастие в каком-то грабеже!

— Одну минуту! — сказал Гуляев. — Где ваш дядя?

— У себя. Он уже готов, собрал вещи. Можете брать!

— Пойдемте-ка потолкуем, — Гуляев потянул ее за руку и повлек за собой.

Они спустились в комнаты. Посреди освещенного трехсвечником стола хозяин, грузный, с нечесаной бородой, пил чай.

— Так вот, Онуфрий Никитич, вы сочли, что я вас заподозрил? — спросил Гуляев. — А почему все-таки это пришло вам в голову? И потом... Если бы вы даже и бывали в лавке, если даже и ключи у вас от нее на самом деле имеются...

— Нету ключей! Нету! — каким-то утробным ревом вырвалось у купца. — Не мучь ты меня, лиходей! Матушка-заступница, царица небесная, спаси и помилуй раба твоего.