Анатолий Ромов - Поединок. Выпуск 8

• Название: Поединок. Выпуск 8
• Автор: Анатолий Ромов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1982

В восьмом выпуске ежегодника «Поединок» публикуются приключенческие повести и рассказы Андрея Левина, Анатолия Ромова, Валерия Гусева, Юлия Файбышенко и других авторов.

В книгу включены произведения, где рассказывается о революционном мужестве в боях за Советскую власть, о смелости тех, кто, рискуя жизнью, стоит сегодня на страже порядка, об обязанности каждого советского человека проявить твердость и храбрость в решительную минуту.

В разделе «Антология» опубликованы повесть Александра Малышкина «Падение Даира» и морские рассказы Бориса Житкова.

---

Жора закончил декламацию и щелкнул ногтем по газете, которую держал в руках.

— Здесь напечатано, — сообщил он.

— Твои? — искренне удивился Эдик.

— А что, нравятся? — усмехнулся Жора.

Баранчук дипломатично пожал плечами и вежливо промолчал.

— Не мои, — сказал Жора. — Нашего водителя из третьей колонны.

— А что за газета? — просто так спросил Баранчук.

— Да не газета это, — поучительно прогудел Жора, — а наша многотиражка. Леща в нее завернул, вот и читаю.

У входа в пивзал утренняя толпа почтительно приветствовала Жору.

Эдик постоял немного, потом сообразил: какой же здесь пассажир? Он медленно двинулся вдоль рынка, зорко выглядывая людей на тротуарах и соображая, куда бы податься. «Сливки» ранней работы уже были сняты, вокзальный разбор шел к концу, оставался центр с его случайными превратностями, магазинами, приезжим людом. «В центр, — решил Эдик, но, проезжая мимо ворот рынка, все же остановился, — возьму чего-нибудь такого, когда еще сюда попадешь...»

Через пять минут он вернулся с кульком яблок, а в машине уже сидел пассажир — Жора, невозмутимый и терпеливый. «Не запер я ее, что ли? — подумал Эдик с горечью. — Теперь катай его...»

Впрочем, в парке не было замка, крючка, задвижки, вообще чего-нибудь такого, чего бы Жора не открыл.

Они тронулись в путь.

— Ты не подумай, Жора, я могу и бесплатно, — сказал Эдик, вспомнив злополучный рубль. — Меня самого сегодня бесплатно подвезли...

— Нет, — покачал головой механик, — тебе бесплатно еще рано. Вот станешь мастером, заведешь дела...

— У меня дел не будет, Жора.

Жора усмехнулся:

— Будут... Не захочешь, а будут. Это, брат, такси... Нервы, риск, деньги. Знаешь, кто в этом городе больше всех рискует? Милиция да таксисты.

Жора помолчал, Эдик его не расспрашивал.

— Ну, милиция, ей на роду написано, у них работа такая. А у нас? Выходит, тоже такая...

Тут Эдик не выдержал:

— Сравнил тоже... Такая! Где мельница, а где вода.

Жора закурил, развернулся к молодому водителю, облокотился поудобнее. Нелегкое это дело — передавать опыт.

— Вот ты, Эдуард, к примеру, ночью работаешь?

— Ну, работаю...

— Вот, представь: садятся к тебе двое мужиков. Чтобы водкой пахло ни-ни... Сажаешь ведь?

— Ну, сажаю...

Жора с видимым наслаждением затянулся:

— Один садится вперед, другой — сзади. Маршрут — дачный поселок Солнечный. Километров эдак двадцать за кольцевую, однако в пределах, допустимых инструкцией, везти обязан. Везешь?

— Ну, везу...

— А я не везу! — и Жора одним элегантным движением с силой выщелкивает окурок в ветровичок — навстречу потоку воздуха. — А я не везу, — продолжает он, — потому что чувствую: не тот это пассажир. И не повезу ни за какие деньги. А то ведь как может быть? Тот, что сзади, приготовил удавочку из тонкой лески. А передний, рядом с тобой, тоже не зря: перехватит руль в случае чего и машину остановит. Заехали в темное место, р-раз — и кранты. А все из-за чего? — с горечью заканчивает он. — В кассе-то больше тридцатки не наберется — копейки... А вообще-то, в такси всякое может быть. Ты в диспетчерской объявление видел? Вот они и надеются на наш острый глаз: где только за день не побываешь, с кем не столкнешься... Тормози здесь! Тут мне недалеко...

 

...Очередь двигалась быстро. Когда Баранчук оказался первым и, как всегда, не то чтобы с замиранием сердца, а с каким-то волнующим интересом ожидал «своего» пассажира, к нему подошла совершенно обыкновенная старушка. Она не села в машину, а, шустро семеня, обогнула ее и робко прикоснулась к дверце, не говоря ни слова и глядя как-то жалобно и таинственно.

— Мне что — подвинуться, бабушка? — вежливо спросил Эдуард.

Тогда старушка, просунув голову в салон и источая какой-то щемящий домашний запах, жарко зашептала:

— А не откажешь, сынок?

— Смотря чего, — осторожно ответил Эдик. — За руль не пущу.

— Мне телевизор купить... — по-прежнему виновато и просительно зашептала старушка. — Ты уж не откажи, сынок. Дело-то оно ведь такое, редкое...

— Бабушка, я ведь телевизорами не торгую, у меня свой поломанный. Вам в магазин надо...

— А зачем мне твой? Я и говорю, в магазине... — она робко прикоснулась к его плечу. — Дочка у меня замуж выходит...

По дороге в универмаг бабушка лопотала без умолку, и была в ее старушечьей болтовне какая-то уютная умиротворенность, тихая основательность старых людей, не привыкших к легким деньгам.

— Ты уж похлопочи, сынок, в магазине-то, выбери хороший. Но недорогой... Я в ентих телевизорах не разбираюсь, хотя слыхала, правду ль, нет говорят, есть такие — подороже дома будут... Так мне такой не надо. Ты недорогой выбери, только хороший, чтоб показывал... Дочка-то сюда переехала, теперь городская. А дома́ у нас в деревне, ну, совсем дешевые стали...

В магазине они пробыли минут сорок. Эдуард загонял продавцов, заставляя их выкатывать из подсобки и включать один телевизор за другим. Он был придирчив и взыскателен. То ему не нравился оттенок светящегося экрана, то тембр звучания, то неудовлетворительный предел качества настройки, а то и просто едва видимая царапина на полировке. Продавцы ему не перечили: эмблема такси на фуражке авторитетно свидетельствовала о хваткой бывалости этого человека. Бабушка жалась рядом с ним и за все долгое время закупочного процесса не проронила ни слова.

Наконец Эдуард выбрал телевизор, и продавцы облегченно вздохнули. Одной рукой оберегая старуху от толчеи, другой уцепив запакованный приемник второго класса, Баранчук наконец-то выбрался на улицу и торжествующе улыбнулся. У его машины стоял милиционер.

— Ваша машина, водитель? — зловеще спросил он.

Эдуард хотел уже было слегка нагрубить, но опыт подсказывал, что этого делать не надо, и потому он изобразил на лице испуг и пролепетал:

— Ну, моя...

Милиционер с гневной горечью улыбнулся.

— А я уже и уходил, — сообщил он, — потом вернулся. Сейчас хотел опять уйти, но, нет, думаю, дождусь, посмотрю, кто ж это за наглец такой...

— А чего бегать-то? — не выдержал Эдик, но, перехватив сокрушительный взгляд инспектора, виновато добавил: — Машина-то моя, куда я от нее денусь...

— Удостоверение на право вождения, товарищ водитель?

Эдик протянул права.

— Чистый, — глядя талон на просвет, усмехнулся инспектор.

— Чистый, — кивнул Баранчук.

Но когда младший лейтенант достал компостер, у Эдика дрогнуло сердце. Ему вдруг стало ужасно жалко свой новый талон. Он и не заметил, как произнес:

— Может, штраф, а, товарищ майор?

И вдруг рядом раздался истошный вопль. Совершенно забытый в этой драматической ситуации второстепенный персонаж вдруг явился на сцену, чтобы стать главным действующим лицом. Это была бабушка.

— Не губи, родимый! — завопила она. — Ой, не губи! — Она мертвой хваткой повисла на инспекторе, цепляя его за руки, за лацканы, дергая за планшет и причитая. — Не виноват он! Ой, не виноват! За что ты его, сердешного?! Это же такой человек! Он меня спас... Да! И дочь мою спас! Замуж она выходит... Отпусти ты его, батюшка, а? Христом-богом молю отпусти!

Вокруг уже собирался народ, и, как всегда, кто-то, не видный в толпе, выражая якобы общее мнение общественности, анонимно, но грозно спросил:

— Ну чего к старухе пристал? Лучше бы бандитов и воров ловили.

— Когда их надо, их завсегда нету, — немедленно поддержал чей-то пропитой альт.

Молоденький лейтенант покраснел, с трудом отцепился от бабки и, возвращая целехонькие документы Эдику, зло прошипел:

— Кати отсюда! И чтоб я тебя здесь больше не видел! Артист!..

По дороге обратно, к дому бабкиной дочери, Эдуард Баранчук думал о противоречиях человеческой натуры. Старушка сидит, как мышка, притихшая, но прямая, довольная собой до смерти, и — скромная, все-таки спасла от гибели такого человека. И Эдик не стал ее огорчать.

— Спасибо, бабушка, выручила ты меня, — пробурчал он.

Старуха в ответ разразилась целой речью, дескать, что она — это он ее выручил, спас от разорения, так что его, Эдика, она и хочет отблагодарить, поскольку вот ее дом и дальше ей ехать некуда.

Баранчук в темпе затащил телевизор вместе с бабушкой на третий этаж, отобрал у нее ключи и открыл квартиру, в которой не оказалось ни души.

«Вероятно, все на работе», — подумал Эдик.

И тогда он стремительно распаковал телевизор, водрузил его на комод и подключил антенну, которую они с бабушкой купили впрок в том же злосчастном магазине. Когда на экране появился хулиганистый волк из мультяшки и голосом артиста Папанова зарычал свое всегдашнее «ну, погоди», старуха, вся сияя от счастья, дрожащими пальцами стала разворачивать сильно похудевший после покупки белый платочек с каемкой. Она уж вытаскивала оттуда красненькую, но Эдик, не дав ей опомниться и не желая больше слышать слов благодарности, помчался вон из квартиры.

...Да, денек в смысле плана оказался не из лучших. Время летело катастрофически быстро, а в кассе — Эдик бросил взгляд на «цепочку» таксометра — шесть рублей с копейками и две сиротливые посадки.