Питер Бигль - «Если», 1996 № 07

• Название: «Если», 1996 № 07
• Автор: Питер Бигль
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКАЕжемесячный журнал
Содержание:

Питер Бигль. НАГИНЯ, рассказ

Евгений Лукин. СЛОВЕСНИКИ, рассказ

Виктор Петренко, Владимир Кучеренко. МАГИЯ СЛОВА

Фриц Лейбер. МОЯ ЛЮБИМАЯ КОЛДУНЬЯ, роман

Вячеслав Басков. ДОМАШНЯЯ КОСМОГОНИЯ

Гарри Тартлдав. ЗВЕРСКАЯ СКУКА, рассказ

Владимир Новиков. «ВЫСЕКУ — ПРОЩУ»

Михаил Тырин. МАЛЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ, рассказ

ФАКТЫ

Эдуард Геворкян. БОЙЦЫ ТЕРРАКОТОВОЙ ГВАРДИИ

Никита Михайлов. ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВНИЗ?

РЕЦЕНЗИИ

На правах рекламы (издательства представляют)

PERSONALIA

ВИДЕОДРОМ

_{Примечание:Дизайн: Ирина Климова, Наталья Сапожкова.На обложке иллюстрация к роману Фрица Лейбера «Моя любимая колдунья».Авторы иллюстраций: О. Васильев, А. Жабинский, А. Михайлов, А. Филиппов, С. Шехов}

---

— Так, — профессор Карр взялся за карандаш; взгляд его упорно возвращался к листку бумаги. — Должен признаться, ваши символы меня заинтриговали. Я как-то не думал, что символическая логика может получить применение в социологии.

Ответ Нормана был заготовлен заранее.

— Я не стану лукавить с вами, Линтикум, — сказал он. — Мне в голову пришла до того невероятная мысль, что я решил ни с кем не обсуждать ее, пока сам как следует не разберусь.

Карр улыбнулся.

— Понимаю. Знаете, я до сих пор не могу забыть поистине катастрофических последствий своего заявления, будто мне удалось рассечь угол на три равные части. Ну, в то время я учился в седьмом классе. Моему учителю, — прибавил он с гордостью, — можно было посочувствовать.

Тем не менее, — в его голосе снова послышалось мальчишеское любопытство, — ваши символы весьма своеобразны. Судя по всему, они могут относиться к чему угодно.

— Извините, — проговорил Норман, — мне крайне неудобно обременять вас.

— Что вы, что вы! — Крутя в руках карандаш, Карр снова посмотрел на лист, и взгляд его словно за что-то зацепился. — Гм-м… очень интересно. Я этого сначала не увидел.

Карандаш заскользил по листу, решительно вычеркивая целые шеренги символов и выводя новые уравнения. Вертикальная морщинка между седыми бровями Карра сделалась резче: он с головой погрузился в работу.

Облегченно вздохнув про себя, Норман откинулся на спинку кресла. Он устал, как собака, глаза болели от напряжения. Пять листков бумаги представляли собой итог непрерывного двадцатичасового труда, который занял ночь со вторника на среду, утро и половину дня среды. Впрочем, даже при таком изнурительном режиме он вряд ли справился бы в срок без помощи Тэнси, которая записывала формулы под его диктовку. Он научился полностью доверять ей в подобных рутинных занятиях.

Как загипнотизированный, он следил за тонкими старческими пальцами, что набрасывали уравнение за уравнением. Их быстрые, но упорядоченные движения лишний раз подчеркивали суровый, монастырский покой маленького кабинета.

Утомленный мозг Нормана начинал понемногу воспринимать все, если можно так выразиться, в истерически-смешном свете. Ну и нелепое же зрелище, подумалось ему: женщина, которая наполовину верит в ведьмовство, доведена до безумия тремя другими, которые то ли искренне верят в То же самое, то ли не верят вообще; им противостоит муж, который ни капельки не верит, но притворяется, будто верит целиком и полностью, и Намерен поступать так, как велит ему воображаемая вера!

Нормана клонило в сон. Строгая математическая простота обстановки убаюкивала его сознание, открывала мысленному взору картину абсолютного, бесконечного пространства. Почему бы, подумалось Норману, не отставить подальше здравомыслие и не признать, что у Тэнси была душа, которую похитила тощая ведьма Ивлин Соутелл, а ее потом обокрала жирная ведьма Хульда Ганнисон, и что сейчас он пытается найти оружие… Сбросив с себя дремоту, он рывком вернулся в мир здравого смысла. Карр пододвинул ему листок, а сам склонился над следующим из пяти лежавших на столе.

— Уже все? — изумился Норман.

Карр, похоже, рассердился, что ему мешают работать.

— Разумеется, — отрывисто бросил он. Карандаш его вновь заскользил было по бумаге, но внезапно он оторвался от вычислений и как-то странно посмотрел на Нормана. — Последнее уравнение, вон то, короткое. По правде сказать, я сомневался в том, что сумею чего-то добиться, но ваши символы, к чему бы они ни относились, как будто не бессмысленны.

Он снова склонился над листком.

Норман вздрогнул. Интересно, подумал он, глядя на уравнение, что оно обозначает?

Память не желала помочь. Так что же, прикажете на глазах у Карра сверять символы с кодом?

— Простите, что отяготил вас, — пробормотал он.

Карр уделил ему мимолетный взгляд.

— Ну что вы, наоборот. Такие задачки всегда доставляют мне удовольствие.

Постепенно в комнате воцарился полумрак. Норман включил свет; Карр поблагодарил его кивком головы. Карандаш летал над бумагой. Норман получил еще три листка. Математик трудился над последним, когда дверь кабинета распахнулась.

— Линтикум! — проговорил с еле слышимой укоризной мелодичный голос. — Чем ты так занят? Я жду тебя внизу уже полчаса.

— Прости, милая, — откликнулся профессор, поглядев сначала на часы, а потом на жену, — я заработался…

Миссис Карр увидела Нормана.

— О, я не знала, что ты не один! Что подумает профессор Сейлор! Боюсь, ему показалось, что я командую тобой!

Она сопроводила свои слова столь обворожительной улыбкой, что Норман повторил вслед за Карром:

— Вовсе нет.

— Профессор Сейлор выглядит смертельно усталым, — продолжала миссис Карр, озабоченно глядя на Нормана. — Надеюсь, ты не замучил его своими выкладками, Линтикум.

— Не беспокойся, дорогая. Все расчеты я проделал сам, — сказал ее муж.

Она обошла стол и взглянула на листок.

— Что это? — спросила она, мило улыбаясь.

— Понятия не имею, — отозвался Карр, потянулся и подмигнул Норману. — По-моему, профессор Сейлор собирается устроить переворот в социологии, но пока хранит все в тайне. Я не знаю, к чему относятся его символы. Он использует меня в качестве электронного мозга.

Как бы испросив кивком разрешения у Нормана, миссис Карр взяла один листок и поднесла его к глазам за толстыми стеклами очков. Должно быть, стройные ряды символов смутили ее, и она быстро положила листок обратно.

— Математика для меня сущее наказание, — проговорила она.

— Глупости, Флора, — возразил Карр. — На рынке я тебе и в подметки не гожусь. Сколько я ни пробовал, ты считаешь скорее моего.

— Ну, это такие мелочи, — протянула миссис Карр.

— Мне осталось совсем чуть-чуть, — сказал ее муж и вернулся к своим вычислениям.

— О профессор Сейлор, будьте так любезны, передайте Тэнси, что я приглашаю ее на бридж завтра вечером, — полушепотом произнесла миссис Карр. — Завтра у нас четверг. Будут Хульда Ганнисон и Ивлин Соутелл. У Линтикума, к сожалению, дела.

— Конечно, — сказал Норман. — Однако я боюсь, что она не сможет прийти.

Он вновь пустился рассказывать о придуманном пищевом отравлении.

— Какой ужас! — воскликнула миссис Карр. — Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Спасибо, — поблагодарил Норман. — Мы наняли сиделку.

— Разумно, — одобрила миссис Карр и пристально поглядела на Нормана, словно хотела дознаться, где находится источник его мудрости. Под ее взглядом, одновременно хищным и наивным, ему стало неловко. Он Понял бы, если бы на него так посмотрела одна из студенток, но эта пожилая женщина…

Карр отложил карандаш.

— Готово, — сказал он.

Рассыпаясь в благодарностях, Норман собрал листки.

— Не стоит, — скромно ответил Карр. — Признаться, мне было очень Любопытно.

— Линтикум просто обожает математику, а в особенности — всякие задачи, — сообщила миссис Карр. — Однажды, — продолжила она с одобрением в голосе, — он составил таблицы для скачек!

— Да… всего лишь… э-ээ… в качестве примера вычисления вероятностей, — прибавил Карр, горделиво улыбнувшись.

Ее ладонь лежала на его плече; он положил сверху свою руку. Пожилые, но энергичные, старые телом, но молодые духом, они казались безупречной парой.

— Если я произведу переворот в социологии, — сказал Норман, — то вы будете первым, кто об этом узнает, Линтикум, обещаю вам. Всего хорошего.

Придя домой, он достал код и углубился в его изучение. Первый лист был обозначен через «дубль-ве». Норман вроде бы помнил, что стоит за этой буквой, но для надежности решил проверить себя.

Итак, «дубль-ве»: как похитить душу.

Да, вот оно. Обратившись к перечню выведенных Карром формул, он расшифровал базовое уравнение. «С — зазубренная полоска меди». Норман кивнул. «Т — повернуть по солнцу». Он нахмурился. Не годится. Как удачно все-таки он сообразил воспользоваться помощью математика, чтобы упростить семнадцать уравнений, каждое из которых представляло собой заклинание по извлечению души из тела и принадлежало тому или иному народу — арабам, зулусам, полинезийцам, американским нефам, индейцам, и так далее. Самые современные формулы, причем те, которые применяются на практике!

«А — бледная поганка». Вот еще! Нет, явно не годится. Где ему, скажите на милость, искать бледную поганку? Он вполне обойдется без нее. Норман взял два других листа, обозначенных через «V» — «Как управлять чужой душой» и через «Z» — «Как напускать сон».

Через несколько минут он убедился, что составные части основных формул раздобыть будет нетрудно, хотя «Z» требовал использования Руки Славы и предписывал бросить кладбищенскую землю на крышу того дома, обитателей которого надо было погрузить в сон. Что касается руки, то нужно только пробраться в анатомическую лабораторию. А потом…