Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6350 ( № 49 2011)

• Название: Литературная Газета 6350 ( № 49 2011)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

Учился в военном  училище. Окончил исторический факультет Воронежского университета. Защитил диссертацию на звание кандидата исторических наук. Единственную книгу "Тропинка к Пушкину, или Думы о русском самостоянии", изданную в Челябинске Игорем Розиным тиражом всего 100 экземпляров, автор так и не успел подержать в руках. "ЛГ" представляет читателю тонкие и светлые миниатюры Анатолия Бухарина.

СВЕТ НЕВЕЧЕРНИЙ

У Алого поля в троллейбус вошла женщина в сером. Показала проездной и села у окна впереди меня. В эту же минуту к ней ринулась другая, с жаром полушёпотом воскликнув:

- Машенька! Милая, что с тобой? На тебе лица нет!

Женщина в сером повернулась к знакомой и, медленно роняя слова, выдохнула:

- Он ушёл. Ушёл и свет унёс.

НАГАЯ БАБА

Погода нелётная, и мы томимся в аэропорту в ожидании рейса. Рядом со мной, скинув на плечи пуховые платки,

ведут неспешный разговор две женщины. Прислушался. Речь идёт о снохах:

- И чего ей надо было? Квартира, машина, деньги - только манна небесная не сыпалась. А ведь ушла, подлая, от Ивана с дитём на частную квартиру, да ещё и радуется.

- Ох, не говори, Анна Васильевна, - посочувствовала собеседница. - Не видали они, молодые, нагой-то бабы в крапиве.

НА ЯРМАРКЕ

Шумит городская ярмарка. Я купил у старушки сумку и, пересчитывая сдачу, говорю:

- Я вам дал десять рублей, вы сдали два. Сумка стоит три.

- Ох, прости, сынок. Плохо вижу.

- Глаза-то где потеряла? Читала много?

- Нет, читала мало - плакала много.

ВСТРЕЧА

Илья Степанович Воронин своего сокурсника Даниила Трофимовича Березина не видел лет двадцать - не меньше. И вот господин случай свёл старых товарищей на научной конференции в Богом хранимой столице Южного Урала. Когда объявили выступление профессора Березина, Илья Степанович вздрогнул от неожиданности и устремил взгляд на человека, величаво ступавшего по проходу к кафедре. Боже мой! Вот уж воистину: дни тянутся, а годы летят! Вместо поджарого рыжего парня с весёлыми глазами перед почтенной аудиторией предстал раздобревший, поседевший, полысевший господин. "Да, - подумал Илья Степанович, - укатали Сивку крутые горки". И начал слушать:

- Реальная дидактическая система будет функционировать по-другому, но степень оптимальности содержания и взаимосвязи её компонентов будет зависеть от степени приближения кривой, построенной для реальной системы, к "идеальной" кривой модели. Допустимые границы отклонений критериев качества обучения для реальной системы детерминированы константой её оптимального функционирования в условиях соответствующих модулей, параметрически идентичных идеальным, смоделированным[?]

"Отцы святители! Что он делает?! - с ужасом внимал Илья Степанович. - Убивает, сукин сын, русский язык среди белого дня. Убивает!"

В перерыве он не стал искать встречи с Березиным и ушёл в гостиницу.

ЕХАЛ В ЧЕЛЯБИНСК КУПЕЦ МОЛОДОЙ

Весна. Челябинск. Вокзал. У колонны стоит седой небритый мужик и, лениво растягивая меха баяна, тянет пропитым голосом:

По диким степям Забайка-а-лья,

Где золото роют в горах,

Бродяга, судьбу проклина-а-я,

Тащился с сумой на плечах

Пассажиры и провожающие, равнодушные и к судьбе бродяги, и к участи нищего певца, изредка бросают медь в шапку, но чаще брезгливо отворачиваются. Вот шумной гурьбой ввалились матросы, и несчастный на ходу меняет репертуар:

Раскинулось море широ-о-ко,

И волны бушуют вдали.

Товарищ, мы едем далё-о-ко,

Подальше от нашей земли[?]

Результат прежний: в шапке не прибавляется ни рубля.

Объявили о прибытии московского поезда. Засуетились носильщики, подтянулись милиционеры, зашевелились толпы встречающих. Полусонный вокзал ожил, радушно принимая гостей из столицы. Один из них - коренастый, скуластый, с синими, как утреннее небо, глазами - остановился возле провинциального "Карузо" и стал слушать, насмешливо поглядывая на него. Постояв одну-две минуты, тряхнул каштановой копной волос и решительно протянул руку:

- Дай-ка, старина, на минутку твой инструмент.

Мужик, не скрывая опаски, с недоверием воззрился на безусого молокоcoca, но тот улыбнулся, успокоил:

- Не бойся! Сейчас разбогатеешь, - и растянул меха.

Под высокими, гулкими сводами вокзала полился чистый, как утренняя роса, баритон:

Ой, полным-полна коробушка,

Есть и ситцы и парча.

Пожалей, моя зазнобушка,

Молодецкого плеча!

На дивный голос потянулись люди. Ахали, заворожённо слушали. А паренёк, одаривая всех белозубой улыбкой, всё пел и пел, выводя порою такие немыслимые рулады, что душа уносилась к Богу, а ноги просились в пляс:

Ехали на тройке с бубенцами,

А вдали мелькали огоньки[?]

Эх, когда бы мне теперь за вами

Душу бы развеять от тоски!

Необычная для вокзала тишина неожиданно взорвалась овацией, от которой задрожал могучий купол. В мгновение ока шапка была полна, а десятки и пятёрки продолжали сыпаться к ногам.

Странный юнец оборвал песню так же внезапно, как начал. Бросил баян на руки нищему. Подал деньги.

- Возьми, браток, половину[?] - прохрипел "Карузо". Паренёк рассмеялся:

- Нет, до такой жизни я ещё не дошёл. Владей, но не пей. И не пой больше.

Сказал - и растворился в толпе.

ГРЁЗЫ ЕЛЕНЫ СЕРГЕЕВНЫ

Долго ли, коротко ли, но в Отечестве моём начались реформы. Магическое слово "рынок" одних приводило в ужас, других околдовывало.

Как сор из дырявого мешка, из небытия посыпались биржи, банки, фонды, обещая простодушным верующим и не менее простодушным неверующим по пятьдесят процентов годовых.

Аппетит приходит во время еды, и новоявленные русские "аршинники" и "самоварники" разошлись во всю ивановскую, обещая с голубых экранов и газетных полос по двести-триста процентов чистой прибыли каждому вкладчику в обоюдовыгодные деловые начинания.

Не искушённый в финансовых тонкостях российский обыватель на время ослеп от блеска потенциального богатства и не видел (а может быть, не хотел видеть), как вчерашние скромные советские люди заходили в туалеты, сплёвывали совесть, смывали и чинно шествовали к сияющим вершинам легализованного бизнеса[?] по позвонкам своих соотечественников.

Сердце Елены Сергеевны, доцента кафедры литературы, дрогнуло: a нe купить ли и ей акции вновь испечённой финансовой компании? Смятение в душе, конечно, было: она знала о заводах-гигантах, лежащих мёртвыми тушами на берегу дикого рынка, и фантастические проценты смущали. С чего бы эти триста появились, а? Загадка.

Смущала и личность президента компании. Положительный, как гоголевская дама, "приятная во всех отношениях". Не пьёт, не курит, в недавнем прошлом - партийный работник и, наконец, профессор! Но отвисшая нижняя губа, которая, по обыкновению, встречается на лицах порочных людей[?] Но чистые, прозрачные глаза, какие бывают только у детей[?] и убийц!..

Вспомнилась и старая скандальная история: профессор (а в тe давние годы - аспирант) решительно отказался от отцовства на том основании, что жил с бывшей женой всего лишь неделю[?]

"А чем чёрт не шутит! Не судите да не судимы будете", - подумала добрейшая Елена Сергеевна - и решилась.

Скромные дореформенные три тысячи рублей, скопленные строжайшей экономией, она отдала за двадцать красно-синих бумажек. Старость уже постучалась в дом, и очень уж хотелось приварка к скудной пенсии.

Через год компания лопнула как мыльный пузырь, а отец-основатель со товарищи исчезли за Атлантикой. Елена Сергеевна рвала волосы на голове. Потом надолго слегла с инфарктом.

Но всё проходит: ненастье сменяет вёдро, за страданиями спешит радость. Через пять лет сын Елены Сергеевны спасает семейный корабль, отправляя мать лечиться на курорт в Германию.

Однажды поутру она, по обыкновению, пошла испить воды из знаменитого источника. Не успела налить драгоценной влаги, как кто-то рядом тоже протянул руку. Оглянулась - и в ужасе отпрянула: перед ней, лицом к лицу, в обществе пышногрудой фрейлейн стоял[?] президент!