Анатолий Куликов - Тяжелые звезды

• Название: Тяжелые звезды
• Автор: Анатолий Куликов
• Издательство: Война и мир букс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-89400-003-3

Генерал армии Анатолий Сергеевич Куликов в своих воспоминаниях о военной службе и работе в высшем эшелоне государственной власти дает оценки многим известным и малоизвестным событиям последнего периода российской истории.

---

Право его выбора принадлежало нам, и мы решили, что это будет село Виноградное, бывшее Русское. Находится оно недалеко от станицы Червленной, но только на правом берегу Терека. Чтобы исключить даже вероятность покушения, но в тоже время не заработать от президента выговор за мелочную опеку, мы быстро подтянули туда резервы: отряд «Витязь» успел в Виноградное лишь за пять минут до прибытия Ельцина. Находившемуся вместе с его бойцами генералу Анатолию Зайцеву были даны соответствующие инструкции. Поэтому на вопрос Ельцина: «Что за войска?», генерал без запинки отрапортовал: такие-то и такие-то, находимся на марше, выполняем учебную задачу…

Прямо на запыленной броне БТРа Ельцин подписал собственный указ о повсеместном переходе на контрактную службу с 2000 года. И помощник президента Юрий Батурин, ныне известный космонавт и Герой Российской Федерации, и мы, генералы, и сам Борис Николаевич очень хорошо понимали, что этот указ — не более чем политическая декларация. Отечественная экономика просто бы не потянула такой способ комплектования Вооруженных Сил.

После выборов этот указ был отменен.

Чеченцы из Виноградного приняли Ельцина довольно доброжелательно. Помню, были там фермеры. Расспросив их о житье-бытье, президент нашел глазами в кругу сопровождавших его лиц нижегородского губернатора Бориса Немцова. «Борис Ефимович, — обратился к нему Ельцин, — ты можешь подарить фермерам две-три «Газели»?» Немцов в ответ заразительно, по-мальчишески рассмеялся: «Теперь я понял, зачем вы меня сюда взяли — чтобы я «Газели» отдал…» Шутка шуткой, но впоследствии, я знаю, Немцов действительно отправил в Чечню несколько автомашин.

Потом полетели в Грозный, где в аэропорту «Северный» Ельцин выступал перед выстроенным на плацу личным составом Объединенной группировки. И перед представителями чеченского общества, но уже в сборном модуле, служившем для солдат кинозалом. Там же президент вручил Золотую Звезду Героя Российской Федерации ветерану Великой Отечественной войны К. Абдурахманову и братьям двух погибших фронтовиков — М. Узуева и М. Умарова.

В этом не было и доли наигрыша. Трое героев Второй Мировой войны когда-то были представлены к званию Героя Советского Союза за исключительные подвиги, но наград своих не получили. Исправить ошибку решили позднее, но, не скрою, церемония была исполнена особого смысла — награждали чеченцев за подвиги, проявленные в боях за свободу и независимость нашей общей Родины. Это был недвусмысленный жест президента в сторону тех жителей Чечни, которые не поддерживали сепаратистский режим и не хотели расставаться с Россией.

Стремительный рейд президента в Чечню, конечно, оказался очень эффектным и сыграл свою роль в том, что россияне, наперекор всем рейтингам, в большинстве своем проголосовали на президентских выборах именно за Бориса Ельцина. Одни поняли эту поездку как сигнал к окончанию войны. Другим импонировало мужество президента, взглянувшего в глаза своим солдатам. Но, думаю, причиной вернувшихся симпатий было не то, что сделал президент, а как это было исполнено.

Оставив яндарбиевскую делегацию с носом, Ельцин показал, кто в доме хозяин. Чувство национального унижения, многократно испытанное россиянами после штурма Грозного в январе 1995 года, после событий в Буденновске и Кизляре, сменилось чувством гордости за свою страну. Появилась уверенность: и мы умеем действовать нестандартно. И мы способны на остроумные политические ходы, которые приносят подчас куда больше пользы, чем банальное силовое воздействие.

Это отлично понимали и сепаратисты. Неслучайно, Зелимхан Яндарбиев, вернувшийся в Чечню уже после того, как ее покинул Борис Ельцин (Вечером того же дня. — Авт.), пытался хоть как-то оправдать свой очевидный проигрыш. Сильных аргументов не было, поэтому он больше налегал на проклятия в адрес федеральной власти и на кровожадную риторику. «Кто будет мешать нам, — говорил он вечером 28 мая, — в борьбе за свободу с оружием или без оружия, является нашим врагом. Против таких надо объявлять газават, сажать в тюрьму, а тех, кто не понимает, надо расстреливать. Это мой приказ… Любой, кто выставит себя кандидатом в депутаты на так называемых выборах, кто будет содействовать этим выборам, является злейшим врагом чеченского народа и ярым врагом нашей родины. Ответственность я беру на себя… Разговор с теми, кто против нас — это разговор оружия и смерти!»

* * *

Повествование о моей работе и о событиях, произошедших в течение 1996 года, не будет полным, если не рассказать о Борисе Николаевиче Ельцине. Вернее, о том, каким он представлялся мне в ту пору и каким видится сегодня, когда наши взаимные воспоминания друг о друге становятся достоянием общества. Ельцин — не мимолетная фигура российской истории и не рядовой персонаж моих воспоминаний. Поэтому, давая ему свои оценки, я не хочу впадать в суетное политиканство и не стану называть его солнцем или, наоборот, топтать ногами.

Есть человек. Сложный. Противоречивый.

В чем никак нельзя ему отказать, так это в том, что на протяжении целого десятилетия он оставался центральной фигурой политической жизни страны.

Не надо кривить душой: Борис Ельцин — поздний или ранний, хороший или плохой, абсолютно любой — не только любил, но и умел доминировать над окружающими его людьми. Его характер, его политический расчет, его энергия и инициатива становились причиной большинства крупных событий этой быстротечной ельцинской эпохи. Так много в ней было крутых перемен, людской крови, исторических персонажей, взлетов и падений, приобретений и утрат, что остается только недоумевать, как уместилось все это в одно единственное десятилетие?

У каждого из нас свое отношение к Борису Ельцину. Он — фигура общенационального масштаба, президент огромной страны. Поэтому его слова и поступки оставили след в судьбе каждого россиянина. И особенно у тех, кто в силу обстоятельств соприкасался с Ельциным в жизни и обращался вокруг него на ближних или дальних политических орбитах.

Мне запомнилось одно из высказываний известного российского политика, лидера партии «Яблоко» Григория Явлинского, в котором он, отзываясь о Ельцине-президенте весьма нелицеприятно, в то же время благодарно говорил о нем, как о человеке, приведшем его, Григория Алексеевича, в большую политику.

Кроме Явлинского, в том же духе могли поведать свою человеческую историю большинство заметных политиков новой волны. Одни подрастали под его наставническим взглядом в бывшем Свердловске, другие находились рядом в годы опалы, третьи составили первую команду президента РСФСР, сумевшую организовать не только сопротивление лидерам ГКЧП в августе 1991 года, но и оттереть от власти Михаила Горбачева, первого и последнего президента Советского Союза.

В тот момент, когда я стал министром внутренних дел, команда сподвижников Ельцина давным-давно сложилась и была очень четко структурирована. Одни люди были ближе. Другие — дальше. Но в целом это был отлаженный коллектив, где каждый по мере сил боролся за расширение жизненного пространства.

Я не могу, как Явлинский или кто-то другой, сказать, что Ельцин привел меня в политику за руку или оказывал мне иные знаки внимания. Более того, до своего назначения в июле 1995 года лично я общался с президентом только два раза — во время его посещения дивизии имени Дзержинского в 1993 в 1994 годах. Но это были, так скажем, совершенно официальные встречи. Мало ли на свете генералов…

Кажется странным и то, что до назначения меня на высокую должность министра внутренних дел России Ельцин встретиться со мной не пожелал. В этом новом для себя качестве я впервые увиделся с ним почти через два месяца после назначения — 29 августа 1995 года, — когда президент лично захотел представить меня членам коллегии министерства, хотя еще раньше это сделал Виктор Степанович Черномырдин.

Уже говорилось, что я считал это свое назначение в некоторой степени случайным. Шла война в Чечне. Поэтому не было ничего необычного в том, что министерство возглавил командующий внутренними войсками генерал-полковник А.С. Куликов. С некоторой долей романтики я утверждал, что меня выбрало время, но сущая правда заключалась и в том, что выбор на мне остановился неслучайно. Обозреватель газеты «Сегодня» Михаил Леонтьев довольно точно определил суть такого кадрового перемещения: «Независимо от личных и профессиональных качеств генерала Куликова его назначение на пост министра внутренних дел может расцениваться как подтверждение приоритета жандармских функций министерства над полицейскими».

Призрак 1993 года еще витал в кремлевских коридорах, и не исключалось, что при повторении ситуации в МВД может понадобиться исполнительный и очень надежный жандармский генерал, способный устрашить политическую оппозицию. Я не наивный человек и отлично понимал, зачем из здания на Красноказарменной улице (Главк ВВ. — Авт.) меня пересаживают в министерское здание на улице Житной (Министерство внутренних дел. — Авт.).