Анатолий Куликов - Тяжелые звезды

• Название: Тяжелые звезды
• Автор: Анатолий Куликов
• Издательство: Война и мир букс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-89400-003-3

Генерал армии Анатолий Сергеевич Куликов в своих воспоминаниях о военной службе и работе в высшем эшелоне государственной власти дает оценки многим известным и малоизвестным событиям последнего периода российской истории.

---

Свое видение событий, являвшихся прологом вооруженного конфликта в Чечне, Б.Н. Ельцин так изложил в книге «Президентский марафон»: «Летом 1994 г. чеченской проблемой стали заниматься вплотную. Тогда во властных структурах имела хождение такая теория. Власть Дудаева на территории Чечни крайне непрочна. Новый режим в республике опирается на влияние тейпов (родов), и, хотя он поддерживается старейшинами, между тейпами идет страшная вражда, война за влияние и власть. Постоянно на территории Чечни возникают вооруженные конфликты — то в Грозном, то в Надтеречном районе. Производство остановлено, ничего не работает, не функционирует, народ измучен и уже по горло сыт дудаевскими обещаниями. Все хотят какой-то стабильности. Пришло время России вмешаться — с помощью новых антидудаевских сил внутри республики. События в Грузии показывают, что, когда лидер зарывается, начинает бесчинствовать, авторитетная национальная интеллигенция готова поддержать альтернативные, как правило, ориентированные на Россию, политические группы. Давайте создадим здесь, в Москве, где живет много авторитетных чеченцев, некий новый орган, который возглавит это движение. Есть немало подходящих кандидатур — Автурханов, Гаджиев, Завгаев.

Стадии плана были таковы. Постепенно осуществить плавный вброс в Чечню антидудаевских настроений и сил. Помочь деньгами, если надо — специалистами. Добиться, чтобы народ сам прогнал Дудаева. А если начнется вооруженный конфликт — не допускать кровопролития. Миротворческие усилия всегда пользуются поддержкой народа: это мы уже знали на опыте Таджикистана, Приднестровья.

И я согласился на этот план».

Столь обширная цитата из книги Б.Н. Ельцина приведена для того, чтобы проиллюстрировать не столько сами события, сколько методологию принятия решений высшим руководством страны и, насколько это возможно, — ведь и я сам где прямо, а где косвенно был их участником — детализировать факты во имя исторической правды.

Совещание в Жуковке, конечно, ничего не решало, но служило верным сигналом того, что к концу июля или к началу августа 1994 года политическое руководство России склонилось к мнению, что конституционная власть в Чечне должна быть восстановлена. При этом не исключалась возможность применения Вооруженных Сил России. Не стану оспаривать правоту Ельцина в оценке общеполитической ситуации в Чеченской Республике на тот момент: Дудаев действительно не контролировал ситуацию в республике, а его режим, ежеминутно прибегавший к насилию, только ускорил появление оппозиции. Уже были физически уничтожены некоторые депутаты чеченского парламента, разогнана законодательная власть. Уже реально действовали вооруженные отряды Руслана Лабазанова и Бислана Гантамирова.

И хотя все эти контакты с оппозицией, все эти манипуляции с планами и лидерами враждебно относящихся к Дудаеву оппозиционных отрядов были, конечно, «хлебом» контрразведчиков ФСБ и разведчиков из ГРУ, я тоже по мере возможностей старался быть в курсе событий. Мои оценки, касающиеся сплоченности и боеспособности антидудаевской оппозиции, кому-то могут показаться чересчур резкими, но они отражают именно мое видение ситуации. При этом я не стал бы тревожить память очень честных и самоотверженных людей, которые состояли в рядах оппозиции и отдали свои жизни в борении с бандитским режимом Дудаева.

Но если называть вещи своими именами, оппозиционность некоторых чеченцев часто носила особенный характер и основывалась не на идеологических разногласиях с Дудаевым, а часто на почве неразделенной власти или неразделенных денег. Их биографии часто являли собой жизнеописания отъявленных авантюристов, а их политические декларации даже в состоянии оппозиционности ничем не отличались от образцов официальной пропаганды Ичкерии: те же обвинения России в многовековом угнетении, те же мифы о «многовековой» Кавказской войне, те же требования признать Чечню в качестве самостоятельного государства. Приходилось делать выводы о том, что многие оппозиционеры неожиданно обернулись пламенными интернационалистами после того, как были в чем-то ущемлены Дудаевым, и теперь строили новые ниши в политике и в бизнесе для того, чтобы физически выжить.

Пытаясь самостоятельно разобраться в отличиях и оттенках народившихся в Чечне оппозиционных формирований, я пригласил к себе для беседы одного известного в Чечне человека, некогда бывшего моим сослуживцем в одной из дивизий внутренних войск. Хотел узнать его мнение. Посмотреть его глазами на обстановку внутри Чечни. На мой вопрос, сможет ли он, если понадобится, оказать профессиональную помощь этим людям, мой собеседник без всякой охоты ответил: «Конечно, помогу. Но если хочешь знать мое мнение, это никакие не оппозиционеры. Это такие же моджахеды…»

Догадываясь, что основные ставки сделаны именно на антидудаевскую оппозицию, я счел необходимым по собственной инициативе встретиться с самыми значительными ее представителями. Кого-то их них знал раньше, с кем-то познакомился впервые. По моему убеждению, именами Саламбека Хаджиева, Доку Завгаева и, может быть, Магомеда Магомадова список серьезных политических фигур и представителей настоящей чеченской оппозиции исчерпывался полностью. Хаджиев, например, человек очень серьезный и искренний, в тот срок, что был отпущен ему впоследствии для руководства освобожденной Чечней, работал с душой и сделал немало доброго. Некоторые обвиняли его в излишней эмоциональности, но, на мой взгляд, это ничуть не мешало делу. С Доку Завгаевым я тоже был знаком несколько раньше, и наши отношения отличались взаимным человеческим интересом и уважением.

Не скрою, мне всегда хотелось услышать от него объективную и, возможно, самокритичную оценку его действий на посту руководителя Верховного Совета Чечено-Ингушетии в 1991 году, но в этом крылся чисто профессиональный интерес, помогающий вскрывать ошибки и заблуждения прошлых лет. Очень долго у меня не проходило ощущение, что Доку Гапурович Завгаев в те времена очень рискованно кинулся в бурные воды суверенности и ему было трудно уберечь республику от надвигающейся волны сепаратизма.

Фамилия Автурханова впервые была упомянута на июльском совещании в Жуковке в контексте тревожного сообщения: «Автурханов в Знаменском просит о помощи!..» Или что-то в этом роде.

Познакомился я с ним в апреле 1993 года, когда по моей просьбе Автурханов приехал в Моздок. Один из запомнившихся эпизодов этой встречи я уже описал ранее, но стоило бы добавить еще несколько характеризующих этого человека деталей, выясненных мной заранее: Автурханов, как и я, окончил Владикавказское училище внутренних войск, но в 1968 году. Последним местом его службы, если не изменяет память, был специальный моторизованный батальон ВВ в Сухуми. Вот только уволился он из войск как-то не по-хорошему, оставив за собой шлейф недомолвок о совершенном преступлении, о возбужденном по этому поводу уголовном деле… Так и не знаю, были ли в его судьбе суд, обвинение и наказание, но, разговаривая с ним, не смог скрыть некоторой настороженности.

Что же касалось тех оппозиционных формирований в Надтеречном районе, которые и возглавлял лидер местного тейпа Автурханов, у меня сложилось стойкое убеждение, что эта оппозиция взошла на почве родовой неприязни и может претендовать на влияние только в том районе, где имеются ее исторические корни. Сомнительными казались и уверения, что в их рядах тысячи бойцов и все, что им нужно для победы — это только оружие. Как оказалось впоследствии, возможности оппозиции были сильно преувеличены, что обернулось подлинной трагедией во время так называемого «добровольческого штурма» 26 ноября 1994 года.

Подчеркну еще раз: командование внутренних войск в истинный замысел этой операции, где главная роль в свержении режима Дудаева отводилась антидудаевской оппозиции, официально не посвящалось. Конечно, мы чувствовали активность людей из ведомства Сергея Степашина, в котором за это направление работы отвечал начальник московского Управления ФСБ Евгений Савостьянов. От имени правительства полномочиями в этой операции был наделен Александр Котенков, которого я неплохо знал по совместной работе в зоне осетино-ингушского конфликта, и некогда даже принимал участие в офицерском «обмывании» его генерал-майорской звезды.

В конце октября 1994 года я снова полетел на Кавказ, чтобы заняться текущими делами войск: в Моздоке шло развертывание батальона, надо было посмотреть, как несут службу наши военнослужащие на КПП, как помогают милиции в приграничье. Обычная командировка командующего, который должен знать обстановку и чувствовать нерв времени. Перед самым вылетом мне позвонил Сергей Степашин и попросил взять с собой Савостьянова. Вместе отправились в путь, но в Моздоке каждый из нас занимался своими делами. Я работал с Анатолием Романовым, который незадолго до этого принял в Моздоке командование над нашей войсковой оперативной группой, но наши заботы никак не касались той очевидной суеты спецслужб, для которых Моздок и его военный аэродром представляли собой удобную базу для переброски в Чечню людей, техники и оружия.