Газета Завтра Газета - Газета Завтра 896 (3 2010)

• Название: Газета Завтра 896 (3 2010)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

В те времена, когда человеческая душа сожмётся до кода, до цифры, живое, наполненное своим первоначальным глубоким смыслом слово будет огромной редкостью (уже сегодня убиение художественности, т.е. красоты, мы видим везде — в кино, на ТВ, в жанровой литературе), оно будет спасительным, как чистая вода, как уголок дикой природы, оно будет редким отдохновением человека от жёстко цензурированного мира.

Молитва соединит человека с Богом — великим, непознаваемым и грозным, стихи — с таким же человеком — живым, измученным и беспомощным.

Гори, звезда моя, не падай.

Роняй холодные лучи.

Ведь за кладбищенской оградой

Живое сердце не стучит.

Поэзия, настоящая, как и молитва — это прямое и безусловное обращение к душе человека. Поэзия, как и молитва, не может быть "бизнесом", и она невозможна в "цифровом" исчислении. Поэзия останется последним прибежищем последних героев, словом утешения для бедных, униженных и гонимых. Поэзия будет воскрешать Бога, дарить красоту, питать силы души. Будущее художественного слова есть будущее самого человека — потеряв его, он потеряет себя.

Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ

Холерные скотомогильники раскопали во имя права всего и вся на свободное передвижение и поселение. Где хочу, в ком хочу — поселяюсь. А пока не будет полностью преодолён синдром сто первого километра, пока не будет выпущено на свободу всё, что было под спудом: слово, сифилис, холера, спекулянство и прочее негодяйство демократии, её верные помощники в борьбе с народом— не будет нам счастья. Холерные палочки долго были невыползными: их держали далеко от столиц, от центров интеллектуализма и культуры. Прошли кровавые времена. Шагай, чума, во все дома. Будь свободна, чума, демократии кума!

Ну а поскольку холерные могильники раскапывали вдали от центров либерализма, то холера, это отвоевание демократии у тоталитаризма, была вдали от Москвы, Питера, то есть мест компактного проживания ревнителей свободы слова и прочей холеры. Встреча с ней не грозила борцам за её полное высвобождение.

Но вот эта самая освобожденная палочка Коха, проникнувшись идеей глобализма, как и сам Кох, вступив в движение "Чума без границ", приблизилась к этим самым местам компактного проживания либеральной мысли и её носителей. Как оказалось, для холерной палочки и вируса бубонной чумы глобализация и свобода передвижения — не пустой звук, а реальность последних времён, коли нет совкового дезинфектора с хлоркой, чтобы всю холеру — под спуд! И вся демократическая зараза, повылазив из могильников, проявила себя общечеловечно, в духе своих попечителей, продемонстрировала, что ей чужда ксенофобия и, боже упаси, антисемитизм! "Ан, вон вы где! Давно мечтала увидеться, пообщаться", — сообщила бледная спирохета — спутница и свободной любви, и печали либерала. Либералы никак не надеялись на такое экстравагантное свидание. Они ведь всю эту демократическую ярмарку паскудства, где широкий выбор товаров и услуг, от повальной коррупции до убийств, избиений, изнасилований, затевали не для себя. А всё это было уготовано для нас. Только во имя наших встреч с запретными некогда плодами. И вдруг! Оказывается, бредёт, бредёт, да и до тебя доберётся. А ты и не надеялся, не чаял! Мол, вам людей не либеральной национальности мало? Чего ко мне? А чума гордо, с достоинством : "Мне чужды национализм и сословные предрассудки!" Да и прижмёт к груди, как родного.

Лужков увёз дочурок из Москвы, где слишком разлита атмосфера недоброжелательства. Да откуда ей взяться, этой плохой атмосфере? Удивительно, каким её ветром в столицу занесло? Когда отрубил депутатов Верховного Совета и защитников прав граждан от воды, электричества, обрек на гибель тысячи людей, разве не зачатки атмосферы любви и добра были созданы дорогим Юрием Михайловичем? Когда заселил Москву наркоторговцами, террористами, вытеснил коренных жителей столицы на окраины жизни, разве не заложил предпосылки всеобщего согласия и безграничной симпатии? Когда московское телевидение с утра до вечера гоняло криминальные сюжеты, популяризировало и воспевало убийц и насильников, разве это не способствовало смягчению сердец? И надо же — атмосфера недоброжелательства.

Вся либеральная тусовка в истерике: надо сваливать! Покушаются на святое! Живописуют ужасы нашего демократического прекрасного. Ужасы не надуманы. Вообще-то, демократический строй — это сплошные ужасы, так что нас, отведавших демократических прелестей полной мерой, не удивишь и не напугаешь. Пришла демократия — отворяй ворота. Коль у власти либерылы, жизнь становится немилой.

Сваливайте, пока не поздно! — заходятся устроители демократии, принесшей нам все радости. Повод-то для истерики в наши времена — тьфу: избиение демократического журналиста. Вот, по подсчетам Андрея Пшеницына, ежегодно в стране вымирает 2 миллиона человек. Если в стране ежегодно около 30 тысяч умышленных убийств, это значит, ежедневно убивают около 100 человек. Не то, что избивают — людей убивают до смерти. Вой слышали? Нет. Убивали-то не их. А по вашему поводу кто будет возвышать голос праведного протеста? А ты кто такой? Сами получили по демократии и почему-то недовольны. Это и есть шоковая терапия, которой вы нас лечили.

Так чего тогда эти подстрекательства или угрозы "сваливаем", и к кому они обращены? Мол, уедем, если вы нас не охраняете должным образом.

Но это, как в той печальной для представителя сексуального меньшинства истории, — одни пустые обещания! Ведь не уедут! Напротив, некогда покинувшие "эту страну" в пользу обетованной — ныне возвращенцы в эту же самую из той самой обетованной. Так чего орёте, хотелось бы спросить?

Что-то подсказывает, что эти крики имеют целью напугать, и чтобы напуганные уехали. Слишком уж много юристов, дантистов, журналистов, режиссеров, экономистов, менеджеров наплодила демократия в "этой стране". А вакансий, а главное, денег, всё меньше. Ну и чтобы избавиться от избыточной людской массы… Это русских можно безнаказанно убивать, если надо контролировать их численность и подкорректировать. А демократа так вот нельзя. Вон, все СМИ кричат о своём. Поэтому хоть бы вытеснить своих-то. Поэтому и ор: "Спасайся, кто может!" Мол, чего сидите? Сваливайте, освобождайте места.

Свалившие в начале 90-х граждане мира, напуганные криками о будущих погромах, ныне полуграждане и, часто полуголодные, западных стран, кусают локти: как их облапошили собратья! Подстрекатели к отъезду сами остались и захватили все финансы и всю недвижимость России. Ну и второй раз на грабли наступят немногие, эти хохмочки уже не проходят. Понятно, что стало причиной вывоза дочек лучшим мэром вселенной. Им было, с чем покинуть "эту страну". Да и западные демократии охотно принимают людей с солидными рекомендациями в виде банковских счетов и прочего реестра.

Свалить-то вы свалите, да кто ж вас примет, таких пригожих?

Георгий Судовцев «УЛЕТАЮЩИЙ ПЛАЧ ЖУРАВЛЕЙ...»

Годы жизни Николая Михайловича Рубцова (1936-1971) были одновременно и эпохой высшего взлёта советской цивилизации. Великая Победа 1945-го, освоение энергии атомного ядра, первый искусственный спутник Земли, первый полёт человека в космос, создание "мирового социалистического лагеря" и многое-многое иное — это вехи не только отечественной, но и мировой истории, которые уложились практически в треть ХХ столетия.

Ближе к вершине этих успехов было тепло, светло и, в общем-то, просторно. Места хватало всем желающим: не только "генералам" разного рода войск, в том числе и литературных, и поэтических (одна "троица" из Вознесенского, Рождественского и Евтушенко, объединенная тогдашними острословами в общей фамилии "Евтушенский" чего стоит?!), — но даже прапорщикам из творческого Союза писателей перепадали ощутимые и немалые, даже по нынешним временам, "льготы".

Не случайно все эти бойцы идеологического фронта — каждый, в меру своих талантов, нравственных принципов и социального положения, — воспевали советскую действительность (массовые диссидентство и эмиграция советской интеллигенции начались только после 1967 года, после "Войны Судного дня").

А вот "внизу"... Внизу всё — чем дальше, тем больше — воспринималось совершенно иначе. И — чем дальше, тем больше — без дежурного исторического оптимизма.

Я в ту ночь позабыл