Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 3, 2004

• Название: Новый мир. № 3, 2004
• Автор: Журнал «Новый мир»
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал

---

Памятник был поставлен у себя и для себя.

Скульптор не совершил античной ошибки Пигмалиона: он любил человека, а не статую. Ненаживин! — бывают же фамилии.

Историю создания он излагает так.

Конечно, он знал, что в его родном городе погиб поэт, но не больше. Однажды, в тексте современного автора, набрел на цитату. Строчка потрясла его. Он достал книгу Мандельштама и погрузился в нее. Он прочитал всего Мандельштама и все о Мандельштаме. Он почувствовал и пластику, и массу всех его слов. Он вылепил Мандельштама из этого материала, а не из глины».

Татьяна Бек. Николай Заболоцкий: далее везде. — «Знамя», 2003, № 11 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

Это предварительные итоги анкеты, подготовленной в связи с прошлогодним столетием поэта. Анкета рассылалась самым разным стихотворцам, содержала четыре вопроса и получила около сорока откликов.

«Суммируя ответы своих товарищей, я получила неожиданные для себя новости о свежих гранях авангарда, или о казусах пребывания натурфилософии в недрах поэзии, или о „шарже, настоянном на лиризме“, или о живучести оды с грузинской приправой за счет союза с примитивом, или о юродстве как орудии против хаоса… И много о чем еще. (Не обошлось, естественно, и без темы позднего-раннего Заболоцкого. — П. К.). Эти вести и весточки в сумме, как мне кажется, составляют асимметричную и взбалмошную картину современной поэзии. Все участники анкеты — вне зависимости от пола и стиля, помимо цеховых интересов и вообще — поверх барьеров, — прикасаясь к Заболоцкому, вдруг, как в сюрреалистической сказке, укрупненно самопроявлялись».

См. также: Татьяна Бек, «Бессмертье перспективы. Отсветы и отзвуки поэзии Заболоцкого в современной поэзии» — «Литература», 2003, № 40, 23–31 октября <http://www.1september.ru>.

Михаил Горбов. Война. Публикация и вступительная заметка Марины Горбовой. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 11.

Воспоминания одного из участников Гражданской войны (Вооруженные силы Юга России) написаны полвека назад, в Париже. В изгнании Михаил Николаевич Горбов стоял в стороне от политических кругов русской эмиграции, его записки дышат временем, иные страницы без содрогания читать невозможно.

«Поздно ночью пошли мы в засаду. <…> Кто-то из нас словчился бросить в окно гранату. После страшного взрыва все замолкло. Вошли — на полу куски разорванных людей, а кто не был убит, был добит нами. Однажды, впрочем, мы забрали их живьем и, под угрозой наших винтовок, повели к набережной, где — обычно — в овраге — их казнили, на это были любители (курсив мой. — П. К.). Вели мы несколько человек, и среди них был подросток, мальчик лет шестнадцати. Всю дорогу этот мальчонка плакал и жался ко мне: „Дяденька, отпустите, дяденька, я боюсь“. Как я мог его отпустить?

А вечерами нельзя было выходить иначе как по нескольку человек и с заряженными винтовками, так как эти же люди из-за темных углов стреляли в нас как по воробьям. Дни же наши (в Севастополе. — П. К.) проходили за тяжелой работой. Надо было снимать с кораблей тяжелые орудия, надо было перетаскивать их на берег, ставить на платформы формируемого бронепоезда…»

Евгений Ермолин. По направлению к Фаулзу. — «Дружба народов», 2003, № 11 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.

Размышления о двух исповедально-публицистических книжках знаменитого писателя («Аристос. Размышления, не вошедшие в книгу Екклезиаста» и «Кротовые норы»).

Фаулз, над которым, как он сам считает, никого нет, вызвал у рецензента уважение и удивление. Чем? Честностью и твердыми принципами, в основе которых «добродействие», «серьезность отношения к жизни и творчеству. То, чего так не хватает». Ни в России, ни в Европе, как можно понять из заключений Ермолина, чистоплотному фаулзовскому практицизму, строящемуся на принципах «равновесия», популярности не обрести. Ибо в основе его — реальные поступки, пусть и не осененные чьим-либо благословением.

Коротко говоря, получается чеховская теория «малых дел» по-английски.

Игорь Ефимов. Новгородский толмач. Роман. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 10, 11.

Замечательный историко-философский роман живущего в США писателя повествует о времени царствования великого князя Иоанна III, о том периоде в русской истории, который впоследствии нарекут «Русь Московская». Главный герой — послушник и переводчик Стефан Златобрад, приехавший из католического Любека в «землю восточных вероотступников» для работы в иностранной купеческой общине Новгорода. Этот пытливый и очень религиозный молодой человек (мечтающий стать священником) становится свидетелем больших российских потрясений — от последовательного усмирения Новгорода до окончательного освобождения Руси от власти татар. Роман состоит из череды писем Стефана своим родным и благодетелям, из его дневниковых записей (все это на протяжении почти двадцати лет) и заканчивается пространным посланием совершенно обрусевшего толмача — дьяка посольского приказа, именующегося теперь Степаном Юрьевичем Бородиным-Червонным, — своему сыну Павлу. «И еще одной вещи страшусь <…> не разгадать Господень замысел обо мне. Твердо верю, что есть у Господа свой замысел о каждом из нас, но Он не открывает его нам, чтобы замысел не превратился в приказ, не лишил нашу душу свободы, самовластья…»

К роману приложены выписки из исторических трудов и благодарности тем, кто помог писателю в его работе.

Георгий Ефремов. Желтая пыль. Заметки о Давиде Самойлове. — «Дружба народов», 2003, № 10, 11.

Мемуары младшего товарища поэта. «Моя попытка написать воспоминания о Давиде Самойлове привела к странному итогу: сочинилось нечто о себе самом, — пишет Ефремов в предисловии. — Знаю, что никакой справедливости, никакой объективности нет и не будет. И не хочется, чтобы к этому тексту относились как к документу».

Заметки — это причудливый коллаж из дневников Самойлова и самого Ефремова, писем и собственно воспоминаний. Они интересны, многое добавляют и к портрету Д. С., и к портретам его известных современников.

Но одного я так и не понял: для чего мне, читателю, рассказали о некоторых частностях личной жизни человека? Что Ефремов пишет от чистого сердца, приводит верные (или кажущиеся ему таковыми) факты этой личной жизни — не сомневаюсь. Но как себя должен чувствовать читатель, получивший в приложении к тексту e-mail от А. Давыдова (старшего сына Д. Самойлова) — автору воспоминаний? В постскриптуме электронного письма читаем: «Посылаю свои мемуары. Кстати, эпитет „обманная“ к моей маме применил, видимо, ты первый — настолько уж она была очевидно прямодушна и чистосердечна. Не твой ли это реверанс в сторону Медведевой?»

(«Медведева», как нетрудно понять, это — «Галя», последняя жена писателя, ныне — его вдова, сегодняшний публикатор его наследия.)

Наталья Заболоцкая. Воспоминания об отце. — «Вопросы литературы», 2003, № 6, ноябрь — декабрь.

Большое — «В Тарусе», маленькое — «На Беговой».

Спокойные, безыскусные и теплые. Очень заболоцкие по тону.

Из тарусского прошлого (конец 50-х): «Когда возникали стихи? Мне кажется, что складывались они постепенно, а записывались часто тоже по утрам, однако основную массу работы составляли переводы. Впоследствии я часто узнавала черты и моменты нашей жизни, послужившие толчком к возникновению стихов или отдельных строк.

После обеда иногда соглашался полежать в саду под яблоней. Лежал на раскладушке в своей любимой позе: на спине, руки под головой, ступни скрещенных ног двигались беспрерывно, ритмично поглаживая друг друга. Мне казалось, что эти движения связаны с ходом мысли».

Из московского прошлого: «Мне часто советовал не разбрасываться и не торопиться: „Главное, чтобы капелька за капелькой падала в одну точку. Тогда и маленькая капелька горы разрушит“. Если задавался вопрос по поводу непонятных слов или явлений, строго отсылал к словарю».

Сергей Залыгин. Заметки, не нуждающиеся в сюжете. Предисловие Анатолия Наймана. Публикация Марии Мушинской. — «Октябрь», 2003, № 9 — 11 <http://magazines.russ.ru/October>.

Писатель и редактор нашего журнала работал над этими заметками в начале 90-х. Организованы они несколько бессистемно, крокбами; хроника событий обильно разбавлена «лирическими отступлениями», временами выплавляемыми в простодушную исповедь, в разговор с самим собой, прошлым и нынешним.

«В то же время никто не начинает писать, не ощущая себя личностью. Я себя таковой ощущал — в застойные времена потому, что писал много, много издавался, потому что выиграл схватку по проекту Нижне-Обской ГЭС, потому что не только был беспартийным, но и чувствовал свою беспартийность как независимость, как свою личность; в начале перестройки — потому что был востребован, возглавил журнал, который должен был сыграть и сыграл свою особую роль, потому что выиграл в проблеме „переброски“ и в других подобных проблемах, а — сейчас?