Вильям Козлов - Время любить

• Название: Время любить
• Автор: Вильям Козлов
• Издательство: С-П., АО «ВИС»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5—7451—0028—1

Заключительная часть трилогии Вильяма Козлова. В романе продолжены сюжетные линии и темы, заявленные в двух предыдущих романах — «Андреевский кавалер» (1986) и «Когда боги глухи» (1987).

---

— И все при таких обстоятельствах?

— При разных… — уклончиво ответил он.

Она еще дрожала, все случившееся начинало ей казаться сценой из только что увиденного фильма — там тоже два подонка напали на девушку, только выручил ее знакомый парень, с которым она поссорилась…

— Я все еще не могу во все это поверить, — поежилась Оля. — Будто это случилось не со мной…

— Наверное, надо познакомиться? — улыбнулся он. — Меня зовут Глеб. Глеб Иванович Андреев.

Оля тоже назвалась, но руку протянуть не догадалась. Он тоже не сделал такой попытки.

— Вспомнил, где я вас видел, — сказал Глеб. — Вы играете в теннис.

— Красивый вид спорта… Только я даже ракетку в руках не держала.

— И все-таки я вас где-то видел, — настаивал он.

«Надо же какой настырный!» — подумала девушка. Однако чувство благодарности к нему вытеснило эту промелькнувшую мысль.

— Такое со мной впервые, — сказала она. — Сначала я даже не очень испугалась, думала, они просто так… Я громко закричала?

— Я думал, кого-то режут, — улыбнулся Глеб.

— А с вами подобного не случалось?

— Со мной? — произнес он удивленно. — Да нет… ко мне почему-то не пристают.

Они шагали рядом по пустынному тротуару. Пересекли улицу Некрасова, затем Салтыкова-Щедрина. Здесь было оживленно, по-видимому, в Доме офицеров закончилось какое-то мероприятие: от здания отъезжали черные «волги» и «газики», шли военные, моряки, девушки.

Оля сбоку рассматривала Андреева. Высокий, почти такой же, как ее брат. И очевидно, такой же сильный. Как он разбросал по двору этих подонков! И совсем не переживает, что такую хорошую шапку из-за нее потерял… Лоб чистый, высокий, красивый разрез светлых глаз. Интересно, кто он по профессии? Военный? Или спортсмен? Баскетболист? Или самбист?

— Не ломайте голову, — улыбнулся он, перехватив ее взгляд. — У меня самая обычная профессия: я — инженер-конструктор одного НИИ.

— Как вы узнали, что я думаю? — поразилась она.

— Тут не надо быть телепатом, у вас все на лице написано.

— Хорошо, теперь я вам скажу, почему вы оказались рядом… — начала она. — Вы были в кинотеатре «Художественный», смотрели этот скучный фильм, потом шли по улице и про себя ругали режиссера…

— Я был у приятеля на Марата, мы с ним прокручиваем одну интересную идею… В общем, засиделись у чертежной доски, пока его жена меня не прогнала.

— Почему я такая бездарная! — воскликнула Оля.

— Вы артистка?

— Я не волшебник, я еще учусь… — впервые улыбнулась Оля. — У вас просто дар все отгадывать!

— Вас обязательно будут снимать, — помолчав, серьезно сказал Глеб.

— Вряд ли, — вздохнула она, вспомнив Беззубова. — Я не умею ладить с режиссерами.

Он проводил ее до дома, она ожидала, что спросит телефон, но он не спросил. Прощаясь, не подал руки, лишь наклонил немного свою простоволосую голову со взъерошенными волосами и ушел, даже ни разу не оглянувшись. Поднимаясь к себе на третий этаж, Оля с досады кусала губы: странный парень! Другой бы на его месте… Даже не поинтересовался, где она учится… Она даже сама себе не хотела признаться, что ей очень хотелось бы, чтобы он позвонил и они встретились. Может, рассердился из-за шапки?.. Вряд ли, не похоже, чтобы он вообще о ней помнил, пока они шли. И что за странная штука эта жизнь! Подумав так, она улыбнулась: сколько раз люди произносят эту банальную фразу! И в жизни, и на сцене.

Дверь открыл Андрей.

— Андрюшка! Когда ты приехал? — прислонившись к стене, спросила она.

— Я уже хотел идти тебя разыскивать…

— На меня напали какие-то подонки… — всхлипнула Оля. — Они затащили меня в подворотню.

У Андрея даже лицо потемнело, а кулаки сами по себе сжались в два увесистых булыжника.

— Что за шутки!

— Меня спас высокий симпатичный парень в «пуховике», — неестественно весело произнесла она, раздеваясь в прихожей. — Он раскидал негодяев, как котят. Меня спас, а у него ондатровую шапку сперли!

— Все, точка, — рубанул воздух рукой брат. — Больше без меня на последний сеанс не пойдешь!

— Андрей, ты больше никуда не уедешь? — вскинула она влажные с блеском глаза на брата.

— Тебя же на день нельзя тут одну оставить, — добродушно ворчал брат, поднимая с пола ее синюю шапочку с помпоном. — Ничего себе происходят приключения со студенткой театрального института!

— Он какой-то странный… — думая о своем, произнесла Оля.

— Кто?

— Какой ты бестолковый! Да Глеб Андреев, который спас меня от этих подонков!

— Чем же он странный?

— Не попросил телефона, не предложил встретиться…

— Не он странный, а ты! — заметил брат. — Встретился нормальный, порядочный парень, а ты удивляешься? Неужели теперь такое редко в нашем мире?

— Да нет… Я просто…

— Ты просто не можешь поверить: как же это он сразу не признался тебе в любви, — рассмеялся Андрей.

— Я ему, видно, не понравилась… — вздохнула Оля.

— Я гляжу, тебя это больше огорчило, чем встреча с подонками?

— Ты знаешь, он чем-то напоминает тебя, — мягко сказала Оля, а потом ядовито прибавила: — Такой же здоровенный, сильный и… глупый!

Глава седьмая

1

Они встретились на кладбище в Андреевке весной 1984 года. Молодой майор ВВС в кожаной куртке с меховым воротником и девятнадцатилетняя девушка в узком сером пальто с длинными белыми волосами, спускающимися на спину. Он стоял у могилы своего отца, Бориса Васильевича Александрова, она — у могилы Александры Сидоровны Волоковой, умершей в 1981 году. На кладбище тихо, кроме них, тут нет никого. Снег еще белел под хвоей у ограды, ярко сверкал на солнце в лесных низинах, но могилы уже освободились от сугробов. Высокие, но не очень толстые сосны негромко шумели, в ветвях тренькали синицы. Пышные облака загораживали солнце, и тогда колеблющиеся кружевные тени скользили по земле. У ограды на старых венках с истлевшими лентами, сваленных в кучу, изумрудно вспыхивали железные листья; впаянные в бетонные надгробия фотографии будто оживали — на строгих и улыбающихся лицах умерших менялось выражение, вырубленные надписи загорались золотым огнем.

Худощавый майор стоял без фуражки, голенища хромовых сапог блестели, вьющиеся светлые волосы чуть приметно шевелил легкий ветер. Лицо у майора задумчивое, серые глаза заволокло дымкой воспоминаний… Он знал отца веселым, голубоглазым, полным сил. Они вместе ходили за грибами, ездили на рыбалку, вечерами мастерили во дворе самокат. У отца были золотые руки, все в Андреевке тащили ему для ремонта самые различные вещи. И отец никому не отказывал. К сараю он приделал пристройку, провел туда свет и иногда допоздна возился там с керосинками, репродукторами, мясорубками, паял кастрюли и ведра. Иван Борисович до сих пор помнит напоминающий топорик паяльник. Длинная изогнутая железная ручка и медный наконечник. Кислота шипела от раскаленного паяльника, припой резво прыгал, как ртуть. Один мазок, другой — и на ведре или кастрюле ровная аккуратная пайка… Иван уже в школу ходил, когда началось это самое: отец стал пить, постепенно забросил все свои занятие, люди уже не носили ему вещи для ремонта, потому что они неделями валялись на верстаке. Отца уволили с одной работы, потом с другой, какое-то время, ценя его как отличного токаря и слесаря, брали на работу то в промкомбинат, то на Климовский стеклозавод, а потом он вообще нигде не работал. Часто не ночевал дома, но мать не ревновала: знала, что валяется где-нибудь под забором или на лужайке в привокзальном сквере, где чаще всего собирались местные пьяницы. Сначала Иван с матерью в сумерках ходили туда и, погрузив бесчувственного отца в тачку, привозили домой, но потом мать махнула на все рукой. Раза три отец куда то очень надолго исчезал, но рано или поздно снова объявлялся в Андреевке. Один раз даже целый год не пил. И снова на работе у него дела пошли хорошо, а соседи стали приносить свою хозяйственную утварь… Но он опять сорвался — дружки-приятели не давали покоя — и уже больше не мог остановиться… Мальчику было больно и стыдно за отца, особенно когда везли его через все село, бесчувственного, в тачке.

Потом пришло равнодушие и презрение. Пьяный отец был занудлив, слезлив и сварлив. Мать и сестры уходили из дома, когда он заявлялся туда на своих нетвердых ногах. До самой смерти терпела художества отца лишь его мать — бабушка Ивана. А когда она умерла, за отцом уже больше никто не присматривал. Он продал и пропил отчий дом, все хозяйство, жил где придется — то у сестер, то просто у знакомых. Мать получила квартиру от стеклозавода, туда отцу доступа не было.

А год назад эта история с магазином и нелепая смерть отца. Конечно, не он ограбил магазин — милиция нашла истинных воров, — но, попав в помещение, отец не смог удержаться и вусмерть упился, на что и рассчитывали грабители…