Джеймс Уайт - Звездный врач

• Название: Звездный врач
• Автор: Джеймс Уайт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-002609-9

И какой же, простите, нормальный космический госпиталь без подсиживаний и интриг? Ежели вы такой (на шестьдесят разумных рас больных и пару десятков рас врачей рассчитанный) видели, стало быть, есть ещё место для чудес в нашей Вселенной!

Так и случилось со Старшим врачом Галактического госпиталя Конвеем. Под-си-де-ли!!! Выжили!!! Заменили – страшно сказать кем. Кем-то – или чем-то? – мало что насекомоподобным, так ещё и самоуверенным. Нет. Не то чтобы просто выкинули в открытый космос – предложили новую работу. Сулящую в будущем массу преимуществ. Если, конечно, доживет…

---

– Но Мерчисон не… – вмешался Конвей.

– Не инопланетянка, – закончил за него О'Мара. – Это я понимаю. Процесс старческого маразма ещё не поразил меня настолько, чтобы я не замечал, что она – землянка-ДБДГ и к тому же весьма привлекательная женская особь. Однако, помимо Мерчисон, вашими близкими друзьями являются такие существа, как Старшая медсестра кельгианка Нэйдрад, Старший врач мельфианин Эдальнет, Приликла, ну и еще, конечно, диетолог СНЛУ с непроизносимым именем с триста второго уровня и вдобавок диагност Торннастор. А это о чем-то говорит.

– О чем это говорит? – спросил Конвей, отчаянно желая, чтобы Главный психолог хоть на миг умолк и дал ему время подумать.

– Вы и сами могли бы догадаться, – резко отозвался O'Мapa. – Прибавьте к этому чрезвычайно успешную работу Конвея в течение многих лет, и то, что ему удавалось проследить за множеством интереснейших и необычных пациентов с момента заболевания до выздоровления, и то, что он не боялся брать на себя личную ответственность за собственные профессиональные решения. А теперь налицо все признаки того, что он, вероятно, может потерять свой высокий профессиональный уровень.

Пока что дело не зашло слишком далеко, – поспешно продолжал Главный психолог, не дав Конвею возразить. – На самом деле пока этого не замечают ни его коллеги, ни он сам, и работает он по-прежнему успешно. Однако я самым тщательным образом исследовал его личное дело, и для меня совершенно очевидно, что в последнее время Конвей откатывается на обочину и должен…

– На обочину? Здесь? – Конвей против воли расхохотался.

– Все на свете относительно, – раздраженно буркнул O'Мapa. – Если вас не устраивает слово «обочина», давайте назовем происходящее всё более рутинной реакцией на совершенно неожиданные события. Короче говоря, я абсолютно убежден в том, что данному индивидууму совершенно необходимо радикально сменить место работы и круг обязанностей. Начать эти перемены целесообразно со смещения с поста заведующего кораблем-неотложкой, оказания минимальной психологической помощи, за которой последует период сознательной переоценки…

– Мучительной переоценки, – уточнил Конвей и снова рассмеялся, сам не понимая почему. – Любые переоценки всегда должны быть мучительны.

Мгновение O'Мapa пристально смотрел на Конвея. Медленно выдохнув через нос, он язвительно проговорил:

– Я не сторонник ненужных страданий, Конвей, но если вам так нестерпимо хочется помучиться во время переоценки ценностей, что ж – ваша воля, мучайтесь.

От Конвея не укрылось, что майор вернулся к своей обычной саркастической манере разговора. Судя по всему, O'Мapa перестал видеть в нем пациента, что приятно – нет, пожалуй, все-таки неприятно – утешало. Но разум Конвея метался в поисках ответа: чем же ему грозило столь внезапное и странное изменение в положении дел, и пока связного ответа он не находил.

– Мне нужно подумать обо всем этом, – сказал он.

– Естественно, – сказал O'Мapa.

– И ещё мне хотелось бы какое-то время остаться на «Ргабваре», чтобы проинструктировать Приликлу насчет…

– Нет! – O'Мapa хлопнул ладонью по крышке стола. – Приликла должен научиться работать самостоятельно, как в своё время пришлось научиться вам. Только так он добьется наилучших результатов. Вам следует держаться подальше от неотложки и не разговаривать с цинрусскийцем. Можете только попрощаться с ним и пожелать удачи – не более того. Я хочу, чтобы вы как можно скорее покинули госпиталь. Через тридцать часов на задание вылетает разведывательный корабль Корпуса Мониторов, так что на долгие прощания у вас попросту нет времени.

Не думаю, – насмешливо продолжал O'Мapa, – что я могу воспрепятствовать вашему долгому прощанию с Мерчисон. Приликла наверняка уже проговорился ей о вашем срочном отлете. Вряд ли кто-либо еще, кроме него, мог бы проговориться об этом в более мягкой форме, поскольку Приликле было сказано обо всем, что произойдет с вами в течение ближайших нескольких месяцев.

– Хотел бы я, – с тоской проговорил Конвей, – чтобы кто-нибудь рассказал об этом и мне.

– Нет проблем, – кивнул Главный психолог и откинулся на спинку кресла. – Вы отправитесь на неопределенный период времени на планету, которая на наиболее распространенном языке именуется Гоглеск. Там имеются сложности. Подробности мне неизвестны, но у вас будет уйма времени, чтобы ознакомиться с оными по прибытии, если таковые подробности вас интересуют. В данном случае вы не обязаны решать тамошние проблемы. Вы просто-напросто будете отдыхать, и…

Зажужжал интерком на столе у О'Мары, и чей-то голос произнес:

– Прошу прощения, сэр, но тут пришел доктор Фремвесситх. Он явился немного раньше назначенного времени. Попросить его зайти попозже?

– Это ПВГЖ по поводу стирания кельгианской мнемограммы, – проговорил O'Мapa. – У него проблемы. Нет-нет, попросите его подождать. Если нужно, дайте успокоительного.

Вернув своё внимание к Конвею, майор продолжал:

– Так вот, как я уже сказал, пока вы будете находиться на Гоглеске. Постарайтесь успокоиться, расслабиться и самым старательным образом подумать о своём профессиональном будущем. У вас будет масса времени, чтобы решить, чем бы вы хотели и не хотели заниматься в Главном Госпитале Сектора. Для того, чтобы облегчить этот процесс, я снабжу вас препаратом, разработанным для усиления памяти и облегчения прихода воспоминаний во сне. Если на вас снизойдет озарение, я хотя бы помогу пролить его свет в темные углы.

– Но зачем? – в отчаянии вопросил Конвей и тут же понял, что не хочет знать ответа на этот вопрос. O'Мapa пристально смотрел на него. Губы Главного психолога были строго поджаты, но во взгляде появилось сочувствие.

– Похоже, вы наконец начинаете догадываться, для чего я вас пригласил, Конвей. Пожалуй, пора сжалиться над вашим измученным разумом и упростить ему жизнь.

Госпиталь дает вам шанс, – совершенно серьезно закончил O'Мapa, – испытать себя в должности диагноста.

Диагноста!

Конвею не раз приходилось переживать крайне неприятные ощущения, возникавшие в процессе соединения собственного сознания с чужим alter ego, как и большинству медиков, работавших в Главном Госпитале Сектора. Однажды, на краткое время, его разум фактически был оккупирован сознанием сразу нескольких инопланетян. Но после того случая O'Мapa несколько дней буквально из кусочков собирал воедино личность прежнего Конвея.

А дело было в том, что, невзирая на то, что хотя госпиталь и был оборудован по последнему слову техники для лечения всех известных видов разумных существ, ни одному врачу, будь он хоть семи пядей во лбу, не под силу было удержать в памяти сведения по физиологии всех видов, необходимые для решения повседневных задач. Мастерство хирурга являлось результатом учебы и опыта, а вот полную физиологическую информацию о пациенте приходилось получать не иначе, как с помощью мнемограммы – записи излучения мозга какого-нибудь инопланетного медицинского светила, принадлежащего к тому же виду, что и находящийся на лечении пациент.

Если врачу-землянину предстояло лечить пациента-кельгианина, он получал мнемограмму по физиологии ДБЛФ до окончания лечения, а затем мнемограмма стиралась из его памяти. Исключения из этого правила делались только для Старших врачей, доказавших свою психическую устойчивость в процессе преподавания на курсах для практикантов, и для диагностов.

Диагносты составляли медицинскую элиту госпиталя. Это были существа, мозг которых считался способным удерживать постоянно шесть, семь, а иногда и десять мнемограмм одновременно. Переполненные умы диагностов для начала снабжали данными по ксенологической медицине.

Но мнемограммы содержали не только сведения по физиологии. К этим сведениями примешивались память и черты личности существа, явившегося донором мнемограммы. Фактически диагност добровольно приобретал тяжелейшую форму множественной шизофрении. Существа, ставшие донорами мнемограмм, запросто могли быть агрессивными и во всех отношениях неприятными личностями – ведь гении редко бывают паиньками. А если добавить к чертам характера ещё всяческие заморочки и фобии… Правда, как правило, эти побочные эффекты мнемограмм не проявлялись во время лечения больных или проведения хирургических операций. Чаще всего они вырывались на волю, когда реципиент мнемограммы отдыхал или спал.

Инопланетянские ночные кошмары, как рассказывали Конвею, были всем кошмарам кошмары. А инопланетянские сексуальные фантазии и мечты, являвшиеся во сне, заставляли реципиента желать (если он ещё был в состоянии чего-то сознательно желать) скорейшей смерти. Конвей сглотнул подступивший к горлу ком.

– Желательно было бы услышать хоть какой-то ответ, – язвительно проговорил О'Мара, явно снова ставший самим собой – циником и насмешником. Беседа с Конвеем, судя по всему, его уже почти не интересовала. – Если только, конечно, данную паузу мне не следует расценивать как попытку наладить невербальное общение.