Бернардо Ачага - Сын аккордеониста

• Название: Сын аккордеониста
• Автор: Бернардо Ачага
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-91181-098-0

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы.

Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая родина, средоточие всего светлого и романтичного. Но, как всякий рай, этот для него потерян. Он больше никогда не увидит порхающих бабочек с нежными баскскими названиями. Случайно найденный список казненных, дневник времен гражданской войны и генерала Франко, предательский поступок отца – и обычной жизни приходит конец. Музыку, лекции, свидания сменяют листовки и взрывы. Юноша становится на сторону тех, кто ратует за баскскую автономию, будущих участников ЭТА.

---

Я предложил им пройти на террасу кафе, познакомиться с моими друзьями из Обабы. Но Биканди сказал, что они не могут остаться. «Нам надо возвращаться к друзьям, которых мы оставили в Ируайне. По правде говоря, мы здесь для того, чтобы взглянуть на политические листовки, которые раздавали сегодня. Мы не ожидали, что встретим тебя». – «Разумеется, нет. Ведь мы думали, что ты в Ируайне», – подтвердил Агустин. «Я скоро туда приеду».

Положение было неловкое. Хосеба и остальные приятели ждали меня. Я должен был сыграть обещанные пьесы. «Скоро увидимся», – сказал я. Биканди сделал мне жест подождать немного. «Это правда что раздача пропагандистских материалов происходила при помощи осла? Я спрашиваю, потому что это выглядит странно». Я объяснил им, что никакой политической пропаганды не было. Открыл футляр аккордеона и протянул им несколько листов.

«Самая красивая, Мисс Обаба 1970: Сусанна, дочь врача!» – громко прочел Агустин. Он расхохотался. «Какая глупость!» – сказал Биканди. Он оставался серьезным. «Могу я его взять себе, Давид? – спросил меня Агустин. – Хочу показать его друзьям, которые ждут нас в Ируайне». – «Может быть, наше любопытство показалось тебе излишним, – заметил Биканди. – Но без любознательности ничему не научишься». Не было сомнения, он говорил, как Лубис, тщательно подбирая слова. Я сказал ему, что тоже отличаюсь любознательностью и что мне это нравится. «Большое спасибо. Тогда до встречи», – простился он. «Мы оставили машину за гостиницей», – сообщил мне Агустин. И они растворились в темноте площадки.

«Тут ребята приходили, интересовались нашим списком», – объяснил я, вернувшись на террасу, под суровым взглядом Мартина. «Ты слишком задержался, теперь уже бесполезно. Посмотри, на кого они похожи». Панчо и Адриан почти лежали на стульях; Хосеба стоял у перил смотровой площадки, созерцая огни долины. «Сыграю в другой раз. Думаю, нам нужно отдохнуть», – сказал я. Это было не совсем так. Я чувствовал себя усталым, но прежде всего мне хотелось поскорее присоединиться к Агустину и Биканди в Ируайне. «Я вам помогу засунуть этих двоих в машину», – сказал Мартин.

Хосеба присоединился к нам. «В следующий раз скажу Женевьеве, чтобы она принесла марихуану, – сказал ему Мартин. – Может быть, так нам удастся заставить тебя улыбнуться. Шампанское на тебя не действует». – «День был долгим и плохим», – ответил ему Хосеба.

«Оставьте меня в покое! Спать хочу!» – закричал Панчо, когда мы попытались его поднять. «Ну так оставайся здесь, если хочешь», – сказал ему Мартин, направляясь в гостиницу. «Дай нам отвезти тебя домой», – настаивал Хосеба. «Оставь меня в покое!» – крикнул Панчо. «Он разбудит всех в гостинице, – сказал я. – Пусть уж спит здесь. Не холодно». Хосеба согласился и схватил Адриана. «Теперь только не хватает, чтобы и этот не захотел». Но Адриан был не в состоянии ни на что реагировать, и мы с легкостью дотащили его до машины.

VIII

Долгий плохой день стал еще хуже, когда мы встретили Исидро, поджидавшего нас у входа на лесопильню. У него был вид человека, только что получившего дурное известие, и мы испугались, что в лесу или в мастерской случилось какое-нибудь несчастье. Но едва он взял под руку сына, чтобы помочь ему подняться по лестнице, и тихонько сказал ему: «Подумать только, так опуститься, Адриан, и это при твоем-то таланте» – мы поняли истинную причину его тревоги. «Со мной все в порядке, отец», – пробормотал Адриан. Однако всем было видно, что это не так. «Вам следовало бы помочь ему», – сказал нам Исидро, как только Адриан зашел в свою комнату. Но ненастойчиво, покорно, как человек, который просит об одолжении, прекрасно понимая, какие с этим связаны трудности.

Мы поехали в сторону Ируайна. «Какой Исидро печальный!» – заметил Хосеба. Я ответил, что он мне тоже особенно довольным не кажется. «В моем случае это не печаль, а стыд, – пожаловался он. – И если хочешь знать, я чувствую себя отвратительно. Лакомиться пирожными с нашим другом сутенером и с этим ненормальным Панчо! Одного этого достаточно!» – «Думаю, ты прав, – сказал я. – Не знаю, о чем мы думали, когда писали о маркизе Вялочлене и все прочие глупости».

Позади осталось главное шоссе, мы ехали по направлению к каштановой роще, и «фольксваген» стал подскакивать на выбоинах. «Поезжай помедленнее», – попросил я. Хосеба сбросил скорость. «Если хочешь знать мое мнение, Давид, мы слишком много пьем». Я не знал, что ответить, и мы продолжали ехать в молчании, пока перед нами не открылась долина. Домики в ней, казалось, парили в воздухе, потому что лампочки на их фасадах освещали крыши, оставляя нижние этажи в темноте. Над деревушкой и горами, в вышине, робко мерцали звезды.

Подъезжая к дому Аделы, мы увидели Себастьяна, сидевшего на пороге. Он внезапно исчез в темноте и появился на дороге, в свете автомобильных фар. «Этот день никогда не кончится. Ну, что на этот раз?» – сказал Хосеба, притормаживая. Себастьян приблизился к моему окошечку. «Могли бы и пораньше приехать! Я просто умираю, спать хочу», – пожаловался он. Это был своеобразный способ приветствия. «Что случилось, Себастьян?» – спросил я его. «Звонила твоя мать, Давид. Твой отец уехал, и она спрашивала, не можешь ли ты оказать ей немного поддержки. Она хочет, чтобы ты приехал на виллу «Лекуона».

Немного поддержки. Я не думаю, что так сказала Кармен. Это выражение скорее вписывалось в манеру изъясняться, свойственную Аделе. «И только для того, чтобы сказать это, ты не лег спать? Ты что, не мог дождаться завтрашнего утра?» – спросил его Хосеба. «Именно это я и сказал моей матери. Но она хотела наказать меня и пропустила мои слова мимо ушей». – «Ты, видно, опять что-нибудь натворил», – сказал я ему. «Да не я! Близнецы!» – попытался защититься Себастьян.

В свете лампочки у дверей моего дома можно было смутно различить фигуры трех или четырех человек, сидевших на каменной скамье, а также силуэт «рено». «Это Комаров с друзьями», – сообщил я Хосебе. Он обернулся ко мне: «Как ты сказал?» – «Моего друга по Сан-Себастьяну в университете зовут Комаровым». – «Ну, скажем, не слишком обычное прозвище. Комаров!» – «Кажется, это имя одного русского космонавта. На самом деле его зовут Агустин. А того, кто был с ним в гостинице, Биканди». – «Благоразумные люди. Почуяли, что за народ поглощает пирожные на террасе, и предпочли не приближаться». Когда мы пересекли мост, то в свете автомобильных фар разглядели, что у дома пять человек. Кроме Агустина и Биканди два незнакомца и Лубис.

Агустин сидел на моем «гуцци». Он представил товарищей, не слезая с него. «Хакоба и Исабель», – сказал он, указывая на незнакомцев. Мы тоже представились, и Хакоба с серьезным видом пожал нам руки. Это был человек лет тридцати, он носил круглые очки, придававшие ему вид преподавателя. «Он энтомолог, но зарабатывает на хлеб преподаванием в школе», – сообщил нам Биканди, подтверждая мое впечатление. «Исабель же занимается педагогическими исследованиями. Как и я, – продолжал он. – Мы занимаемся разработкой школьных материалов». Внешний вид женщины тоже соответствовал ее профессии. Она одевалась в классическом стиле, на ней была серая плиссированная юбка Она напоминала учительницу прежних времен.

Я подошел к Лубису и спросил его о Моро. «У него уже все прошло, но я оставил его на всякий случай дома», – сказал он. Похоже, он не сердился. Когда я сказал ему, что Панчо было невозможно сдвинуть с места, он ограничился тем, что пожал плечами, не придавая этому особого значения. «Хагоба рассказывал нам замечательные вещи о насекомых», – сообщил он мне. Я признался ему, что мы сожалеем о том, что произошло в гостинице, что Адриан закончил вечер ужасно. «Я вам уже говорил это раньше. Адриану следовало бы принимать таблетки, как это делает мой брат. – Какое-то мгновение Лубис колебался. – Хотя… не знаю. У Панчо тоже улучшения не заметно. Пока он их принимает, еще ничего, но как только перестает, снова слетает с катушек».

Мы присоединились к остальным. Агустин рассказывал Хосебе историю своего прозвища: «Владимир Михайлович Комаров был первым космонавтом, погибшим в космическом пространстве. Пришел в негодность один из клапанов космического корабля, и он, по меньшей мере, пять раз обошел вокруг Земли, прежде чем остался без кислорода. На меня эта смерть произвела такое впечатление, что я ни о чем другом со своими друзьями говорить не мог. Вот они и начали звать меня Комаровым». Хосеба взглянул на небо, словно ища среди звезд роковой маршрут русского космонавта. «Стало быть, кружил там, наверху».

Похоже, космический инцидент заинтересовал его, но когда он открыл рот, то стал рассказывать Биканди и Исабель о том, что однажды, в первый день учебного года наша учительница предложила мне влезть на ее стол и поиграть на аккордеоне. «Ты говоришь о том времени, когда уровень требовательности в школе оставлял желать много лучшего. Все было довольно наивно».