Павел Рогозин - Откуда все это появилось?

• Название: Откуда все это появилось?
• Автор: Павел Рогозин
• Издательство: Титул , Протестант
• Жанр: Религия
• Год: 2009

Предлагаемая читателю книга «Откуда всё это появилось?» — просто, убедительно и картинно рассказывает о том, как на протяжении всех веков христианской истории главные истины Евангелия передвигались людьми с первого плана на задний, зарастали сорняками человеческой «отсебятины», загромождались хламом замаскированного скептицизма и тонули в омутах материализма и самоуверенности.

Книга П.И. Рогозина вскрывает застарелый, весьма болезненный нарыв традиционного, наследственного христианства, срывает тяжёлые покровы с истины и приводит читателя к истокам благодатной жизни, к простоте и силе древнеапостольской церкви. И не может быть никаких сомнений в том, что в переживаемую нами эпоху общей растерянности и безысходности, призыв — возвратиться назад к Слову Божию, ко Христу и духовному опыту первых христиан — своевремен и актуален.

---

В связи с вопросом помазания больного елеем, Священное Писание даёт ясное указание, говоря: «Болен ли кто из вас? пусть призовёт пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне, — и молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему…» (Иак.5,14–15).

Сопоставляя православное учение с вышеприведенным указанием Божиим, мы видим, что участие в помазании семи священников, а так же семикратное помазание елеем — ни на чём не основано. Священное Писание оставляет полную свободу выбора числа лиц, участвующих в помазании. Что же касается того, сколько, именно, раз больной должен быть помазан, то здравый смысл подсказывает, что только один раз и, притом, одним из присутствующих при помазании пресвитеров.

Православное вероучение переносит центр тяжести елееосвящения на «освящённый елей», приписывая ему какое-то магическое действие, в то время, как Слово Божие в основу таинства елеепомазания полагает «молитву веры», от которой зависит восстановление здоровья больного христианина, ибо сказано: «и молитва веры исцелит болящего».

Православное вероучение в этом вопросе, как бы подчёркивает роль помазующих священников, тогда как Слово Божие, напротив, повелевает пресвитерам помазать больного елеем во имя Господне и этим как бы подтвердить, что исцеление произошло совсем не благодаря их участию, что главная роль в исцелении отведена Имени Христову.

Это значит, что не «чудотворцы» исцеляют больного, а Господь, и слава принадлежит только Имени Иисуса Христа. О такой, именно, «непричастности» к исцелению, апостолы постоянно заявляли. Были случаи, когда народ готов был приписать славу исцеления служителям Христовым и, даже, поклоняться им. Так поступили апостолы, исцелив хромого. «Увидев это, Пётр сказал народу: мужи Израильские! что дивитесь сему, или что смотрите на нас, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали то, что он (парализованный) ходит?… Ради веры во имя Его, имя Его укрепило сего, которого вы видите и знаете, и вера, которая от Него, даровала ему исцеление сие пред всеми вами» (Деян.3,12 и16).

Согласно православному вероучению, право верующего на призвание пресвитеров и на молитву помазания ограничено случаем только весьма «тяжелого недуга». Слово Божие, напротив, даёт нам полную свободу в этом вопросе. Слово Божие ставит всё в полную зависимость не от степени болезни, а от свободного Желания болящего.

Мы знаем на практике, что елееосвящение совершается православной церковью не с целью получить исцеление (в возможность которого редко верит молящийся или тот, за кого молятся), а в надежде на «полное отпущение грехов». Священника приглашают совершить над больным елееосвящение и прибегают к нему уже тогда, когда все другие средства были испытаны и всем стало ясно, что «больной не выживет».

В заключение надо сказать, что в наши дни таинством елееосвящения редко кто пользуется даже в православной церкви. Позволить себе роскошь, пригласить к больному семь священников, материально не всем доступно. Совершать же миропомазание «по нужде», пользуясь одним только священником, означает для некоторых «чего-то не доделать», «поскупиться пред Богом…». Итак, возвратимся к простоте Евангельской, будем держаться, как советует ап. Павел, «образца здравого учения» (2Тим.1,13). «Так поступая, никогда не преткнетесь, ибо так откроется вам свободный вход в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа…» (2Петр. 1, 10–11).

Евхаристия

Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием

Мк. 14,25

В IV веке некий монах Радберт Пасхазий пытался целым рядом софизмов доказать своим современникам, что хлеб и вино, принимавшиеся христианской церковью в течение девяти столетий «в воспоминание» о смерти Спасителя, — «пресуществляются», т. е., меняют свою сущность по молитве священника, совершающего это таинство. Пасхазий утверждал, что хлеб и вино, которыми пользуются верующие, становятся действительной Кровью и действительным Телом Христа; тем Телом, которое было рождено от девы Марии, и той Кровью, которая струилась из ран Христа на Голгофском кресте.

Эта болезненная фантазия монаха-фанатика встретила немало протестов не только у духовенства, но и среди влиятельных мирян. Папа Иннокентий III был первым официально упомянувшим об этой доктрине и одобрившим её своим декретным письмом. В числе сочувствовавших этому новому учению оказался также и папа Григорий Великий (Гильдебранд).

Собор (в 1059 г.) в Риме, под председательством папы Николая II-го, после многих бурных протестов и споров признал фантазию монаха Радберта Пасхазия новым догматом Западной церкви.

Одновременно, догмат этот проник и в Восточную церковь, несмотря на то, что окончательное отделение Западной церкви от Восточной произошло за пять лет до спора (в 1054 году). И все же, несмотря на всю строгость церковных узаконений, «догмат о пресуществлении» оставался долгое время одним из самых спорных вопросов Западной церкви. Чтобы положить конец спорам, папа Григорий VI установил своеобразный пост для кардиналов, которым было поручено добиться по этому спорному вопросу, непосредственных указаний от Бога. «Указания» были, якобы, получены, но и таких указаний оказалось недостаточно. В 1160 году вопрос о догмате пресуществления был предложен на разрешение Парижского богословского факультета, К величайшему смущению кардиналов и папы, собравшаяся ученая коллегия отвергла догмат Пасхазия, как лишенный всякого основания в учении Христа, и противоречащий здравому смыслу. Но и эти заключения ученой коллегии ни к чему не привели. Волнения и споры не прекращались. Чтобы положить конец спорам и не допустить опасных разделений в церкви, Латеранский собор (носящий в церковной истории название четвертого) торжественно объявил догмат пресуществления обязательным для всех христиан. С этого момента началась, всем известная, расправа с инакомыслящими. Папа Григорий IX учредил инквизиционный суд, представив его в заведывание доминиканскому монашескому ордену. Упорствующих противников, как опасных еретиков, предавали светской власти для сожжения на кострах. Этой кровавой эпохе посвящены многие темы исторических изысканий.

В наши дни человеку, знакомому со Св. Писанием и свободному от угроз инквизиции, приходится удивляться не тому, что запуганные рабы средневековья подчинились страшному учению Пасхазия, и не тому, что священнослужители, под угрозой неизбежной смерти, заставляли этих рабов признать человеческое измышление за откровение свыше, но тому, как это заблуждение могло сохраняться в церкви и как миллионы наших культурных современников-христиан продолжают верить лжи Пасхазия и заблуждению средневековья. Как современные богословы и деятели ортодоксального христианства никогда еще не потрудились задать себе вопрос: во что они верят и почему? Не странно ли? И странно, и непонятно! Неужели так трудно определить, что разумнее: принять ли на веру жалкое наследие вековых заблуждений, носящее печать долголетия, или же обратиться к доступному всем первоисточнику, к Слову Божию и лично прийти к истине.

Говоря об историческом развитии этого догмата, не следует заключать, что данное заблуждение было церковью допущено, благодаря неясности Св. Писания. Напротив, ни один христианский догмат не освещён Св. Писанием так ясно, как именно этот догмат.

Вспомните незабвенную сцену Тайной Вечери и всего того, что произошло в горнице, где была установлена Евхаристия. «В ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей крови, сие творите, когда только будете пить в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете доколе Он придет». (1Kop. 11, 23–26).

За время Своего земного служения Христос сотворил много чудес: Он исцелял больных, воскрешал мертвых, насыщал живых… Не может быть сомнения, что там, в горнице, Христос мог совершить еще одно чудо. Он мог пресуществить вино и хлеб, предметы последнего ужина в действительную плоть и кровь, сделать хлеб тождественным той плоти, в которой Он в данный момент находился, однако, мы не встречаем в Св. Писании никаких указаний о какой-либо перемене, происшедшей с хлебом и вином после слов Его благодарственной молитвы. В этом случае мы не видим ни малейшего намека на чудо, в котором, кстати сказать, Христос не видел тогда никакой надобности. Называя вино кровью, а хлеб телом Своим, Иисус Христос воспользовался тем образным языком, каким пользовался почти всегда и какой так широко был распространен среди жителей Востока. Разве в Своих проповедях Христос не сравнивает Себя с предметами домашнего обихода? Разве ученики не слыхали таких выражений как: «Я есмь хлеб», «Я есмь свет», «Я есмь дверь», «Я есмь Пастырь», «Я есмь истинная виноградная Лоза» и т. п. Естественно, что в данном случае, говоря «сия чаша — есть новый завет» или «сие тело Мое за вас ломимое», Христос употребил слова, как символы Его искупительной жертвы.