Вильгельм Кейтель - 12 ступенек на эшафот

• Название: 12 ступенек на эшафот
• Автор: Вильгельм Кейтель
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 5-222-01198-4

Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель стоял у истоков создания регулярной армии Германии после прихода к власти Гитлера в 1933 году. Международный трибунал обвинил его как одного из организаторов второй мировой войны в совершении преступлений против человечества. Предлагаемые читателю «Воспоминания» Вильгельма Кейтеля написаны в Нюрнбергской тюрьме после вынесения смертельного приговора. За несколько недель до приведения приговора в исполнение генерал-фельдмаршал вермахта пытался осмыслить свою судьбуи причины бесславного конца Третьего рейха. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Сразу же после возвращения в Берлин Гитлер кратко изложил мне свои дополнения и замечания и поручил передать фон Браухичу приказ об изменении плана наступательной операции в соответствии с полученными предписаниями. Нужно сказать, что в целом план Гальдера был принят, однако имелись конкретные указания на неверное использование танковых групп. Их следовало объединить в ударный кулак и нанести удар с юго—запада в направлении на Пильзен — Прагу. Гальдер резко возражал, поскольку именно нехватка тяжелой артиллерии заставила нас разъединить танковые части для обеспечения прорыва пехоты на главном направлении удара. Гальдер был абсолютно прав, однако я ничем не мог помочь ему по той простой причине, что получил приказ фюрера и принял его к исполнению. Я только посоветовал фон Браухичу встретиться с Адольфом Гитлером и обсудить этот вопрос, но Браухич воздержался.

Во второй половине августа фюрер перебрался в Берхтесгаден. Там в Бергхофе состоялась первая историческая встреча Адольфа Гитлера и сэра Невилла Чемберлена. Вместе с рейхсминистром иностранных дел на этой встрече довелось присутствовать и мне. Помню, что визит премьер—министра Британской империи произвел на меня неизгладимое впечатление. Как и всегда в ходе политических визитов и встреч, фигура начальника штаба ОКВ призвана была демонстрировать присутствующим «постоянную боеготовность немецких вооруженных сил», но в самих переговорах я участия не принимал и чувствовал себя здесь совершенно лишним. Тем не менее мне было интересно познакомиться с ведущими политиками Европы и обменяться с ними парой любезных фраз. Я уехал из Бергхофа вслед за Чемберленом. Судя по всему, Гитлер остался недоволен результатами переговоров.

Как обычно, в начале сентября состоялся очередной съезд партии. На этот раз он одновременно служил прикрытием развертывания войск. Дивизии выдвигались к германо—чешской границе (для маскировки некоторые части разворачивались в противоположном направлении) — на учебные полигоны и пункты временной дислокации, расположенные на этот раз таким образом, чтобы в любой момент занять исходные позиции согласно планам операции «Грюн».

Незадолго до этого я встретился с майором Бернхардом фон Лоссбергом, откомандированным в штаб оперативного руководства ОКВ из генштаба сухопутных войск.

В его мюнхенской квартире мы совместными усилиями начертили план—график операции «Грюн» для армии и люфтваффе и регулярно вносили в него соответствующие изменения оперативной обстановки, маршруты передвижения войсковых частей, перебазирования эскадрилий, изданные приказы и т. д.

Не остались без внимания и следующие вопросы:

1. До каких пор можно осуществлять скрытую передислокацию войск или же маскировать их выдвижение к границе?

2. До какого срока операция обратима, т. е. можно приостановить передислокацию войск?

Это был своего рода календарный план с учетом политических мероприятий, предусмотренных Гитлером, и собственно военная часть операции. Текущая оперативная информация поступала от Йодля, поддерживавшего тесный контакт со штабами трех составных частей. Гитлеру требовалось только назначить день «X».

Когда я докладывал фюреру о подготовке и проведении операции, разложив на его рабочем столе склеенный из нескольких чертежных листов «план—программу», он остался в высшей степени доволен как формой изложения, так и содержанием, поскольку наш график позволял вести ежедневный учет и контроль уже проведенных мероприятий и тех, которые предстояло осуществить в ближайшем будущем. Я впервые побывал в мюнхенской квартире Адольфа Гитлера в многоэтажном доме на Принцрегентштрассе. После завтрака в ближайшем ресторане мы с Лоссбергом совершили стремительный марш—бросок через пол—Германии по имперской автостраде и уже во второй половине дня были в Берлине.

На съезде НСДАП в Нюрнберге, куда я был приглашен и в этом году, Гитлер спросил меня, внес ли генеральный штаб сухопутной армии необходимые изменения в план операции в соответствии с его указаниями. Я связался с Гальдером, который сообщил, что изменения не внесены, поскольку к моменту получения указаний соответствующие приказы уже были спущены в войска. Я испросил у фюрера разрешения самому вылететь в Берлин для серьезного разговора с Браухичем — в прямом соответствии с требованиями секретности вести подобного рода переговоры по телефону было крайне нежелательно — и решил не возвращаться в Нюрнберг до окончательного решения вопроса.

Мы переговорили наедине, и Браухич проникся двусмысленностью ситуации, в которой мы оба с ним оказались. Генерал пообещал незамедлительно встретиться с Гальдером. Через два часа, когда я уже начал готовиться к обратному полету в Нюрнберг, позвонил Браухич и заявил: «Внести изменения решительно невозможно — так и передайте Гитлеру…»

Я слишком хорошо знал фюрера, чтобы усомниться в том, какую это может вызвать реакцию с его стороны. Так и произошло. На следующий день Гитлер срочно вызвал Браухича и Гальдера в Нюрнберг; совещание началось поздно вечером в конференц—зале гостиницы «Немецкий двор» и закончилось далеко за полночь. В ходе обстоятельного доклада об оперативной обстановке на фронте предстоящего вторжения, боевом использовании «тяжелой кавалерии XX века» — танковых соединений и пр. я неоднократно демонстрировал упрямцам готовность к компромиссу и создавал все предпосылки для того, чтобы они с честью вышли из пренеприятнейшей ситуации. Увы, все мои попытки остались втуне. Однако больше всего мне было жаль потерянных часов драгоценного ночного сна, поскольку я приблизительно представлял себе, чем должно закончиться начавшееся в спокойной и деловой обстановке совещание. Около 03.00 Адольф Гитлер потерял последние остатки терпения и в резкой форме потребовал прекратить бесплодную болтовню и безоговорочно выполнить его приказ о концентрации танковых соединений для предстоящего прорыва в направлении на Пильзен. После этих слов фюрер, холодно попрощавшись, покинул нас.

Первым нарушил молчание Гальдер и дрожащим от негодования голосом спросил: «Да чего же он, в самом деле, добивается?» Этот непробиваемый «генштабовский апломб» возмутил меня настолько, что я не удержался от колкости: «Право слово, если вы до сих пор этого так и не поняли, мне вас искренне жаль…»

«Раскаявшийся» Браухич энергично взялся за дело: ему потребовалось не так уж и много времени, чтобы привести планы операции в соответствие с требованиями фюрера и отправить приказ в войска. Пока Гальдер вносил необходимые изменения, я спросил Браухича:

«Зачем вы сражаетесь с ветряными мельницами? Неужели вы не понимаете, что дело не стоит и выеденного яйца, и, по большому счету, даже и речи не может идти о развертывании активных боевых действий. Вы умудрились обострить ситуацию даже там, где ее конечный итог был заведомо предрешен. Поймите, непременно настанет день и час, когда от одного вашего веского слова будет зависеть судьба армии и рейха, но к тому времени в бесплодных стычках вы окончательно потеряете авторитет в глазах Гитлера…»

Я подробно остановился на описании этого эпизода только для того, чтобы объяснить, в каких условиях приходилось работать людям из ближайшего окружения Адольфа Гитлера. Фюрер не признавал никаких авторитетов и советников. Если он принимал определенное решение, то не останавливался ни перед кем и ни перед чем, сметая всех и все на своем пути…

Мюнхенское соглашение

22–23 сентября 1938 г. состоялась вторая встреча Гитлера и Чемберлена в Бад—Годесберге на Рейне. Браухич отправил вместе со мной помощника начальника генштаба сухопутной армии генерал—лейтенанта Карла Штюльпнагеля, в расчете на то, что в ходе переговоров могут потребоваться консультации военных экспертов. Учитывая, что солдат никогда не допускали к участию в политических переговорах, это «мудрое» решение Браухича избавило меня от бездельного одиночества! Ближе к вечеру ситуация неожиданно обострилась, когда из Праги стали поступать донесения о начавшейся мобилизации чешской армии.

Пока я связывался по телефону с Йодлем и передавал приказ попытаться прояснить ситуацию через нашу военную миссию в Праге, Гитлер диктовал жесткое письмо британскому премьер—министру. Он крайне озабочен судьбой немецкоязычных меньшинств, поэтому оставляет за собой полную свободу действий и готов прибегнуть к силовому решению вопроса в случае, если переговоры о прекращении мобилизации чешской армии закончатся безрезультатно. К счастью, поступавшая по разным каналам информация опровергла наши опасения по поводу мобилизации чехов, и переговоры были продолжены на следующий день. На мой взгляд, в ходе переговоров были созданы все необходимые предпосылки для предотвращения угрозы войны, хотя окончательное решение так и не было принято. Мы вылетели в Берлин уже в сумерках и в ненастную погоду — пилоты старались обойти грозовой фронт стороной. Это было незабываемое зрелище разбушевавшейся стихии — сплошная облачность на высоте около 3000 м и срывающиеся с облаков разряды молний прямо по курсу самолета.