Владимир Бибихин - Узнай себя

• Название: Узнай себя
• Автор: Владимир Бибихин
• Издательство: Наука
• Жанр: Религия
• Год: 1998
• ISBN: ISBN 5-02-026791-0

---

2.12.1990

«Don Giovanni». Сумасшедшая вещь по ярости: вал безумного экстаза Это не человек, это не для человека; это человечество, захлестнутое богами. Как приободряет. Пропади все пропадом. Как хочется сделать хоть искру чего‑то подобного, как ненужно всё что не это.

Страна сворачивается в мрак. Н. И.: люди на заводе перестают знать, зачем работать.

4.12.1990

Гоголь ждал нового наития 10 лет, потом ждал настоящего читателя «Переписке» — как Кергегор ждал Регины Ольсен — сочувствующего, который поймет не перевертывая. Но неотвратимого, неизвратимого смысла в «Переписке» не оказывалось. Прежний Гоголь кончился. Новый нуждался в сочувствии — или в том чтобы кто‑то спас текст, дал ему умереть и ожить. И вот не оставалось иначе как умереть самому чтобы ожил текст, умереть от и ради серьезности сказанного в тексте, потому что иначе он становился только словами.

10.12.1990

В сумерках ты смотрел на пустырь, дома–бараки вдали, широкое хозяйство, разбросанное безвыходно по всему горизонту. Россия. Вдруг ты непривычно подумал: и я, глядящий, тоже Россия. И твое здесь теперь глядение и думание, больше нигде в мире его нет. Оно могло здесь тоже не быть, если бы ты не встал и не задумался.

22.12.1990

Слушая лучшую оперу Римского–Корсакова и Островского, ты понимаешь: о чем ты мечтаешь, чего ждешь, бывает и будет только там, в угаданном пространстве музыки и слова, не здесь, где всё заранее провалено, И пусть будет эта растрата, пусть ты видишь сон с открытыми глазами. И Другой тоже это знает, и знает про два пространства, и умеет это без жалости к себе отдать тому. Как странно, что через все невозможности, сомнения и жуткие прозрения все равно побеждает — что? Отрешенное, бескорыстное, терпеливое, готовое вечно ждать.

22.2.1991

Надежнее, полезнее для души снова дребезжание расщепленных половинок, разочарование, тоска, трезвое сознание близящейся смерти. Померещилось тебе что‑то золотое на миг — и хорошо, будь этому рад, но не глупи, строить на тумане не строй, бревна и тес туда не завози, сквозь туман провалится и не подберешь.

Горе надежнее. Свобода надежнее. Потерянность правда, накопление ложь. Ты пишешь это и понимаешь, что другой и тут с тобой, согласен. Ему, как тебе, оступаться и бить бока до синяков. Такая судьба. Так, дерзни сказать, Бог ведет и учит своих, через боль.

22.2.1991

В Зогаре (Каббале) сказано, что при рождении младенца, имеется всегда в виду мужского, к нему приставляется злой подсказчик, а добрый только в возрасте 13 лет. Как у нас это наоборот! Потому что пока ребенок слабосильный, мы его сламываем и заставляем быть «добрым», т. е. вялым и послушным, а ему надо быть свирепым и садистом. По Фрейду настоящее чувство жалости развивается поздно, с взрослой (способной рожать) сексуальностью, т. е. 13–14 лет, а до того правит инстинкт господства вплоть до причинения боли другому. Мы спешим, гоним, торопим. Ребенку надо быть какое‑то время злым и тираном, дайте ему, двухлетнему крошке, а то он увлечется этим повзрослев и тогда уже не перестанет.

В Зогаре грех «вернувшись домой после путешествия не дать своей жене удовольствие». Будет грех, потому что жена одновременно дает человеку невидимого небесного спутника. «Религиозный долг супружеского общения в присутствии Шекины», покровительницы небесной. Изучающие Тору шесть дней в неделю отделены от жен, но чтобы быть полными людьми бисексуальными — «мужчину и женщину сотворил их» — они имеют в это время сопровождение своего небесного спутника (спутницы), а для подкрепления союза на седьмой день в субботу, когда запрет работать, обязаны дать радость своим женам ради того небесного спутника. В пути, в учебе человека сопровождает небесный спутник, и кажется, что он лучше жены, но нет: когда человек дома, то основа дома жена, и теперь уже ради жены, из‑за жены Шекина не покидает дом, разумеется, если муж выполняет свой долг.

22.2.1991

Основа, опора не стены вещи порядок доход, а верность вера доверие, и не столько мужчины, сколько женщины, хранительницы дома, которая и сама дом. Этому не мешает что она маленькая. Не всегда она маленькая, они с мужем просто невидимым образом очень несоразмерны и жена крошка при одном сравнении, в десятки раз меньше мужчины, но все становится наоборот если говорить о вбирании, принятии, хранении, вскармливании; тогда мужчина в сотни и тысячи раз меньше. Зогар: от вечера субботы все остальные дни благословляются. Шекина это сам Бог в его женской ипостаси, дом для евреев или весь еврейский народ как дом. Фрейд называет женские гениталии домом. Frauenzimmer, сначала женская комната, потом просто женщина. Этимолог старательно объясняет, почему такой смысловой переход стал возможен, а не надо: женщина и есть дом.

22.2.1991, 24.2.1991

Огонь. Ты горишь все равно, дымно или светло, выбор у тебя только этот, выбора между гореть и не гореть нет. Ничего не улаживай, не оправдывайся. Ты говоришь, стар, устал. А огню какое дело?

Как умирающий уходит, так стареющий: он с грустью видит, что в нем его, каким он себя знает, уже нет, тело от него отнимается, как грабители снимают одежду.

24.2.1991, 17.3.1991

Все писания человечества это письма к Тому, кто шел рядом и куда‑то делся, как его теперь вернуть. Все мы, люди, покинуты Кем‑то, кто был, дышал, смотрел рядом с нами, теплый, странный. Где он? умер? ушел? Невидимое, забытое присутствие Кого‑то, без кого мы сироты.

24.2.1991

Встряхнись, приободрись, оставь себя. Обжигающая красота этих вещей, звезды, земля, вертикаль, проведенная тяготением, позволяющая строить; слово; человек. И устранись. Дай им быть. Ты не важен.

 [?]

Сегодня снова Россия будет кривиться под меткой ложью на нее. Не вся.

17.3.1991

Мужчины, мужчины, их много, они асфальтируют и без того хорошую и очень широкую дорогу — парадный плац М., здешнего феодала. Очередь, гуляющие, все в цепенящем, не отпускающем сне. На лицах застарелая тревожная серость, ах от проблем, которые можно было бы решить в один день все, а десятилетиями давят.

Смешно и грустно, как окружающий народ всерьез занят мизерабельным «хозяйством», игрушечным, на 6 сотках, и как тащит все что может со своих «производств», как несчастный наш, пивший и зашивший, сосед с Кировцем. Когда он стоит, сильный, гордый, посреди развезенной им жуткой грязи, он чувствует необходимость утвердиться, садится в Кировца и едет. На всех остальных запущенных просторах совхоза нет ни его, ни Кировца, нового и мощного. Кто так придумал, кто так устроил, что человеку осталось играть как ребенку на маленькой песочнице? Ах люди спят.

12.10.1991

Вагнер, гибель богов. Зигфрид пьет и забывает о Брунгильде, вспомнит перед смертью. Мы в забытьи в этом мире. Не в забытьи только мощь нашей воли, но она слепая. Брунгильда уходит из мира без сожалений, словно к жизни, где она тоже забыла. Не забыть.

18.10.1991

Б. пишет; «трезвое постоянство в кропотливой работе…» Чего никогда не говори другому; работай. Начинай с себя. Вот этого он не сделает. Вот почему останется с жаждой мощи, проникновенности, удара: то, от чего у него много лет подряд дрожали руки, теперь он эту силу хочет прибрать себе, хочет от нее говорить. Это наш новый следователь по особо важным делам. Многолетние разговоры с той силой не прошли ему безнаказанно.

2.11.1991

Пошлое, грязное, уличное громко кричит у актеров их единственной правдой сквозь обветшалую паутину сказки Бажова. Загнанные тщеславные создания выкрикивают со сцены в притемненный зал с чистыми детскими личиками — или уже не совсем чистыми — глупые и грубые слова, в которых «сюжет» только носитель их грязного, путаного. Но то же каждая газета, каждый журнал.

Ты тоже даешь улице говорить. Твоя улица правда другая. На ней ужас и отчаяние, но и тайна и чуточка надежды. Сколько на ней горечи и обреченности, на них все замешано. Все равно с улицы не уходи. В ней спасение, от нее и суд, суд раньше спасения (сначала Страшный суд, потом рай и ад).

Р. один из всех детей во время представления прошел к сцене и стал подниматься на нее по лесенке. В момент, когда его головка поднялась над уровнем пола и он глядел на «актеров», не поднимаясь дальше (он понимающий человечек и не хотел создавать скандала), в этом внимательном схватчивом детском личике было больше правды чем во всей «постановке». Капельдинерша сказала что на нее режиссер напишет жалобу. Режиссеру лучше было радоваться такому ребенку как подарку правды и потом уже строить только на нем.

Мы встали среди действия из второго ряда партера, медленно шли по проходу вглядываясь в лица, и некоторые взрослые, казалось, отвечали виноватым взглядом. Двести или триста свежих молодых душ, молодых лиц получили крепкую порцию стойкого яда, вытолкнуты к отчаянию и слепоте.