Юлия Латынина - Охота на изюбря

• Название: Охота на изюбря
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Боевик
• Год: 2003

В схватке за контроль над крупнейшим металлургическим комбинатом пересеклись интересы банковских, криминальных и силовых структур. Автору удалось написать увлекательный роман, где головокружительные приключения, достойные героев гангстерских боевиков, мастерски соединены с описанием хитроумных финансовых комбинаций и ошеломляюще достоверным изображением изнанки деловой и политической жизни современной России. Вот почему эта книга имеет все шансы стать национальным бестселлером.

---

И это — еще одно осложнение. Если в течение двух дней Заславский не объявится, кто-нибудь наверняка дунет губернатору в уши, что замочили его по приказу Извольского, а губернатор в области недоверчивый и мнительный, что твой Диоклетиан. Половину жизни, между прочим, провел в Узбекистане на высокой партийной должности, а Узбекистан — это вам даже не Россия, там такие бульдоги под ковром дрались с двадцатых годов…

Брелер деликатно отошел в предбанник, а Денис начал дозваниваться кое-куда, отдавая распоряжения, необходимые для вечерней разборки с Камазом. К удовлетворению Дениса, дозвониться удалось быстро и легко, несмотря на паршивую междугороднюю связь, и слова вышли такими корректными, обтекаемыми — если кто посторонний разговоры и пишет, ничего по факту им потом не пришьют. Ну говорил один завод с другим заводом, а потом еще с одним местечком, и что с того?

Денис довольно усмехнулся. Если все выйдет, как задумано — больше ни один носатый урка не сунется к АМК…

Денис оставил телефон и принялся за методичный шмон кабинета. Если поверхность стола, благодаря усилиям секретарши, имела благообразный вид, то в ящиках царил неописуемый бардак. Документы были буквально завалены фантиками от конфет — судя по оберткам, Коля предпочитал «рафаэллу» и «грильяж в шоколаде». На некоторых папках расплылись жирные масляные пятна от унесенного в кабинет cheesecakea, а в среднем ящике обнаружился и сам cheesecake, вернее, половинка от него, окаменевшая и усохшая.

Денис выглянул в предбанник и позвал секретаршу Заславского.

— Это что такое? — спросил Денис, обвиняющим перстом указуя на окаменелость.

— Он никогда в ящиках убираться не велел. Истерику устраивал, — сказала секретарша. — Тараканов развел, я уж не знаю сколько, вон, смотрите, бежит!

Действительно, по пластиковой папке с бумагами бежал огромный рыжий таракан, позоря моральный облик высококлассного офиса. Черяга таракана убил и продолжил обыск. В нижнем ящике стола, помимо бумаг, обнаружились: две страницы из записной книжки на букву "к" и "п", выпавшие из бумажного носителя от частого использования. Несколько неотшлифованных агатов. Белый коралловый кустик с обломанными веточками. Дешевенькая пластмассовая ручка с надписью «Российский кредит», пережившая, несмотря на краткость жизни, горделивого олигарха. Там же валялся старый ежедневник девяносто шестого года. Из щели между дном и задней стенкой ящика Денис выгреб две таблетки, грязные от всякого налипшего сора. Таблетки были маленькие, по полсантиметра диаметром, и весьма бы походили на аспирин или анальгин, если бы не странная маркировка: на таблеточке был вытеснен серп и молот.

Денис полистал старый ежедневник и обнаружил забавную вещь: записи в ежедневнике были сделаны аккуратно, непременно синими чернилами и чуть ли не одной и той же любимой ручкой, каждый день был педантично заполнен. Ежели, например, владелец ежедневника с одиннадцати до двенадцати ни с кем не встречался, то это обстоятельство было отражено в книжке красивым волнистым прочерком, сделавшим бы честь любой паспортистке.

Совсем другое дело — два листка из записной книжки. Они и оказались-то в ящике оттого лишь, что истлели у корешка. Края их были немилосердно обтрепаны, надписи лезли друг на друга, имена-отчества были непременно указаны в сокращенном виде, и видно было, что записывал человек тем пишущим агрегатом, который попался под руку: и синей «роскредов-ской» ручкой, и красным фломастером, и даже нежно-зеленым гигантским маркером, предназначенным для оформительских работ…

Записная книжка была новая, видимо, девяносто восьмого года. За два года что-то непоправимо изменилось в душе Коли Заславского, превратив его из педанта, указывающего в ежедневнике время обеда и сумму, на оный истраченную, в человека, который записывает деловой телефон плакатным маркером и держит в столе веселенькие таблеточки с серпом и молотом.

Черяга отгреб фантики в сторону, взял из стола папку с документами, полистал и обнаружил, что его ощутимо клонит в сон. Лег он вчера в Ахтарске в полтретьего, встал в Ахтарске же в полшестого, но до сих пор как-то особой сонливости не исполнился. А вот полистал пару контрактов — и сразу стал клевать носом.

Ничего он, конечно, с первого раза не нашел. Надо будет завтра вскрывать сейф… Или сегодня? Лучше завтра, а то появится этот же самый Заславский, протрезвевший после запоя или с Кипра вернувшийся, куда он залетел на три дня, забыв переключить мобильник… Бывали и такие случаи, особливо среди «племянников».

Подумаешь — ушел человек из дому и два дня там не был. Ну и что, что ушел? Правда, плащ надел… который никогда не надевал, потому что жена его пилила… Ну и что? Может, забылся и надел. Может, собирался пешком пройтись…

Место, назначенное долголаптевскими для стрелки, было не очень приятное: большой пустырь неподалеку от железной дороги, с полой, до третьего этажа возведенной коробкой долгостроя и осыпавшимся котлованом, наполненным изжелта-серой водой. С той стороны дороги начинался подмосковный лес, слева от пустыря вздымалась одинокая пятнадцатиэтажная «свечка».

Было около часа дня, когда к «свечке» подъехала белая видавшая виды «шестерка», и из нее вылезли двое: молодой паренек с крутыми плечами и безразличным взглядом и массивный кадр с бритой бошкой и в сером плаще. В руках паренек нес футляр от скрипки.

Оба деятеля поднялись на пятнадцатый этаж. На нужной им двери, ведущей на чердак, красовался новенький стальной замок.

— Во, бля, — растерянно сказал тот, что нес футляр со скрипкой, — от бомжей, наверно, повесили.

Тот, что помассивней, вынул из кармана плаща небольшой ломик и, немного повозившись, сковырнул Дужку.

— Ну ты даешь, Камаз! — восхитился спутник, — прям напополам разорвал.

На чердаке было сухо и солнечно, из разбитого окна тянуло холодком, рядом стоял тяжелый шкаф-распределитель и колесо, на которое наматывался шкив старого лифта. Камаз подошел к окну: далеко внизу изгибался китовый ус рельсов, и пустынная площадка стройки вырисовывалась как на ладони. Солнце било в глаза, но к пяти должно было перевалить на противоположную сторону дома.

Если бы любопытствующий архангел, или сильфида, или иное, какое существо, способное подслушивать то, что неведомо смертным, удивилось бы, отчего именно два человека столь неподходящей для лабухов внешности выбрали столь странное место для музицирования, то удивление длилось бы недолго. Паренек распахнул футляр и вытащил из него длинное черное тело винтовки, на которое тут же сноровисто навинтил ствол. Винтовочка, которую он держал в руках, была прелюбопытным изделием. Умелец, тачавший ее частично на родном заводском станке, а частично дома в гараже, не брезговал плагиатом и в целом избрал для подражания изделие Драгунова. Существенная разница заключалась в том, что винтовочку, не долго думая, приспособили под тупорылый АКМ-овский патрон. Это несколько снижало точность выстрела, но Боря Перцов по кличке Перчик, второй месяц, проходящий испытательный срок в составе бригады, и не из таких рогаток в Чечне стрелял.

— Попадешь?

— Угу, — коротко сказал Перчик.

Вчера, когда винтарь пристреливали. Перчик выбил «десятку» со ста метров пять раз подряд. Перчику очень хотелось в бригаду. Это было хорошо, что на Можайском шоссе побилось сразу трое. Как гласит старая народная мудрость, меньше народу — больше кислороду.

— Учти, — дал последние наставления Камаз, — пока хипиш не начнется, не стреляй. Целься в их главного: он у них светловолосый, лет за тридцать, худощавый, в хорошем прикиде. Но раньше нас на курок не нажимай.

— А если вы договоритесь?

Камаз подумал. Зачем Перчику знать весь расклад?

— Если договоримся, не стреляй, — проговорил Камаз. Если бы лицо Камаза не напоминало оскаленный радиатор грузовика, можно было бы считать, что он улыбнулся.

Камаз ушел, а Перчик, припав к прицелу, принялся разглядывать залитый солнцем пустырь. Придумано было здорово. Никто и не заметит во всеобщей свалке, что пуля, убившая мишень, была выпущена не из выхваченного противниками ствола. Единственное неудобство состояло в том, что винтовочку было необходимо вынести из «свечки». Потом ее можно было утопить в ближайшем пруду, но вот на чердаке оставлять никак не полагалось.

Было около половины третьего, когда Денис спустился в столовую, организованную на первом этаже особнячка для ретиво работающих сотрудников. Столовая была вся чистенькая, пластиковая, с длинными судками западных салатов, корейских закусок и аппетитно колышущихся на тарелочках чиз-кейков. Качеством забегаловка не уступала иному крутому кабаку, посетителей чином поменьше охотно водили в нее «попить чай», а среди руководства офиса и вовсе считалось неприличным терять время на сторонний ресторан, если, конечно, в ресторане не была назначена деловая встреча.