Джудит Гласс - Обреченные любить

• Название: Обреченные любить
• Автор: Джудит Гласс
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7024-0245-6

Говорят, что брак по расчету бывает удачным, если расчет правильный.

Казалось бы, главные герои романа абсолютно подходят друг другу, если следовать этому утверждению. Он — удачливый предприниматель, работающий в сфере рекламного бизнеса, она — совладелица крупного рекламного агентства.

Однако взаимное недоверие, обиды, разочарования отравляют жизнь молодоженов до тех пор, пока они не убеждаются, что по-настоящему любят друг друга.

---

Однако она обнаружила, что внимание Гила обращено не на нее, как прежде, а на некую блондинку, подобную сильфиде, причем он проявлял к ней явно повышенный интерес. Оливия не была готовой к удару, который тут же нанесла ей ревность прямо в самое сердце.

Когда танцевавший с Оливией партнер, его звали Эндрю, предложил выйти из дома, чтобы отдышаться, она охотно согласилась, ясно осознавая лишь одно — она ни секундой больше не сможет вынести, как Гил любезничает с другой женщиной.

Но в саду, в беседке, густо увитой зеленью, куда Эндрю привел Оливию, ей сразу же стало очевидным, что вовсе не свежий воздух был у него на уме. Его поцелуй застал Оливию врасплох, и поскольку она, одурманенная вином, воспротивилась не сразу, Эндрю решил: раз протест не последовал, значит, можно позволить себе кое-что еще. Прежде чем Оливия сообразила, что происходит, тоненький лиф ее платья начал спускаться вниз с ужасающей быстротой.

Последовавшие за этим мгновения отложились в сознании Оливии как сумбурный кошмар.

Она не успела еще предпринять что-либо сама, как увидела, что тело Эндрю отрывается от нее, легко приведенное в движение какой-то внешней силой, и между ними возникла мощная фигура Гила, лицо которого превратилось в маску гнева.

— Чем вы тут, черт побери, занимаетесь? — крикнул он, жестко выговаривая каждое слово.

— Думаю, вас это ни в коей мере не…

— Заткнись, — властно оборвал Гил задиристого Эндрю.

Тому было достаточно единственный раз взглянуть на каменное лицо Гила, чтобы моментально подчиниться.

— Ну? — ледяной взгляд Гила пронзил Оливию.

— Мы… Я… — У Оливии слова застревали в горле. Она готова была провалиться сквозь землю: пусть разверзнутся земные недра и поглотят ее. Она остро ощущала, как впился в нее глазами, словно ястреб, Гил, отмечая смену выражений ее лица и, что хуже всего, оглядывая каждый дюйм ее только что обнажившихся верхних полукружий грудей.

— Вы можете идти. — Движением головы Гил дал знак Эндрю, и тот с явным облегчением немедленно поступил так, как ему было сказано.

— Ну? Я все еще жду хоть какого-нибудь объяснения!

Судя по его злобному тону, Оливия не могла надеяться, что ее простят так же легко.

Гил стоял перед ней, словно монолит на фоне темного неба, неподвижный и грозный. Оливия непроизвольно облизнула губы, не сознавая, сколько чувственности таится в таком простом ее действии.

— Ничего… Ничего не было. Правда.

— По-твоему, это пустяк. — Он обдал ее презрительным взглядом с головы до ног. — Мужчине почти удается снять с тебя платье, а для тебя это «ничего»?

Оливия хотела бы отвернуться, чтобы избежать огня его ярости, обжигавшего ее почти физически, но черная глубина его зрачков притягивала, как магнит.

— Он… Он не успел снять с меня платье… — запиналась она, пытаясь одеревеневшими непослушными пальцами прикрыть обнажившиеся груди.

Презрительная усмешка скривила губы Гила.

— Он здорово поработал — мне было все видно оттуда, где я стоял!

Оливия попыталась сказать что-либо в свою защиту, но совсем лишилась дара речи. В горле пересохло, как если бы из него выкачали всю влагу.

По неведомой причине на Гила ее молчание подействовало еще хуже, чем любые слова.

Он притянул ее к себе так, что больно сдавил ее груди. Но какая же это была сладкая боль! Он накрыл мягкие губы Оливии, хищно наслаждаясь их нежностью в жестоком, злобном стремлении овладеть, не знающем снисхождения ни к ее юности, ни к отсутствию опыта.

Если бы даже она попыталась протестовать, то вряд ли смогла что-либо предпринять. Поцелуй Гила заглушил в ней всякую способность к сопротивлению, и сразу же ее наполнила жаркая истома, знающая только язык согласия. Мысли Оливии метались в головокружительных спиралях, в то время как тело наслаждалось незнакомыми и дивными ощущениями, засасывающими в какую-то сладостную пучину.

Почему никто не рассказал ей, что так бывает? Почему она не знала ничего, что подготовило бы ее к этим сказочным, волнующим переживаниям?

Но вот Гил оторвался от ее рта, чтобы проложить нежный путь к пленительному изгибу шеи. Совершенно захваченная чувственным дурманом, она с готовностью подняла вверх голову, открыв место на шее, где лихорадочно бился пульс.

— По-твоему, это ничто? Пустяк? — повторил он свой вопрос и прижался губами к ее коже.

Не говоря ни слова, Оливия лишь отрицательно покачала головой. Ей оставалось только признать, что существовал целый мир различий между тем, что делал Эндрю, и тем, какие чувства пробудил в ней Гил. Как могла она это отрицать? Ведь нельзя же сравнивать грубый яблочный сидр с тончайшим по вкусу шампанским. Но только как понять разницу, если у тебя нет возможности попробовать и то, и другое?

— Это безумие! Ты еще совсем ребенок, — грубо пробормотал Гил.

Оливия никогда не ощущала себя более взрослой, чем в эти минуты. Она была влюбленной женщиной, и ее тело пылало от сознания своей женской сути. Ей так хотелось продлить эти чудесные восхитительные ощущения. Она желала, чтобы они продолжались вечно, всегда. Она мечтала, чтобы Гил любил ее всегда. В отчаянии она впилась пальцами в шелк его рубашки.

— Эндрю не считал меня ребенком, — прошептала она.

— Ему было наплевать на тебя, крошка-кузина.

Означало ли это, что Гилу она, Оливия, — дорога? Собирался ли Гил сказать ей о своей любви? Он должен сказать эти слова. Оливия чувствовала, как ее сердце совершило что-то вроде мертвой петли.

— А тебе не наплевать?

Помолчав немного, Гил заговорил, и в его голосе прозвучала затаенная грусть.

— Да, мне не все равно. Я принимаю близко к сердцу доверие Вивьен и не нарушу его… Ты еще слишком молода, слишком неопытна, чтобы играть в подобные игры.

Оливию охватило разочарование. Она наивно ожидала объяснения в любви, а получила вместо того напоминание о том, что в глазах Гила она по-прежнему остается крошкой-кузиной. Интимность, которую они разделяли всего несколько мгновений назад, начинала улетучиваться, и Оливия страстно хотела бы вернуть ее. Но как? Как ей убедить Гила, что она уже не ребенок, а взрослая женщина — женщина, которая любит его, и единственное ее желание — чтобы он отвечал ей любовью на ее любовь.

— Я… Я не такая уж юная, — прошептала она еле слышно.

— По годам, может быть, да. Но твой опыт говорит, что ты еще совсем девчонка, — ответил Гил хрипло.

Движимая лишь силой неизведанного до сих пор чувства, не думая, куда могут завести се опрометчивые слова, которые она собиралась сказать, Оливия ринулась навстречу опасности.

— Я не такая уж неопытная, как ты, возможно, думаешь…

Она не успела произнести больше ничего, как руки Гила поднялись к ее обнаженным плечам, вцепились в них.

— На что ты намекаешь, черт побери? — зарычал он, предостерегающе сверкая глазами.

Оливию потрясли и резкая перемена его тона, и боль, причиненная его пальцами, впившимися в плечи. Оливия выговорила, заикаясь, лишь:

— Я… Я…

— Боже мой! А я-то думал, что этот молокосос воспользовался тем, что сильнее тебя. Но ты все время действовала с ним заодно, не так ли? Стало быть, это для тебя совсем не ново, ведь верно? — Казалось, Гил готов был ударить Оливию. — Боже милостивый! Ну, так со сколькими мужчинами ты переспала — ты, маленькая дрянь?

Пораженная такой негативной реакцией Гила и его столь грубыми вопросами, Оливия уставилась на него в молчаливом ужасе. Она сразу же поняла, что зашла чересчур далеко. Желая во что бы то ни стало заставить Гила обращаться с ней, как с женщиной, она действовала на ощупь, вслепую, ни разу не подумав, что любой ее промах способен вызвать такое дикое возмущение с его стороны. Она должна сказать Гилу правду. Все можно вынести, но не это жгучее презрение в глазах, с каким он смотрит на нее.

— Я…

Однако он не дал ей договорить, прервав на полуслове. Голос его хлестал, словно бич.

— Избавь меня от подробностей, Оливия. Меня они совершенно не интересуют. Иди за своей сумочкой. Я отвезу тебя домой.

Обратный путь домой прошел в молчании, как и поездка на день рождения. Оливия сидела, свернувшись калачиком, на переднем сиденье, охваченная болью и тоской. Она чувствовала себя бесконечно униженной. Платье, казавшееся таким роскошным, теперь выглядело жалким и безвкусным. Все надежды, которые наполняли ее сердце, когда она покупала этот наряд, оказались разбитыми вдребезги. И никогда, никогда больше ее жизнь не будет такой безмятежной, как прежде.

Машина остановилась возле ее дома, но Оливия еще несколько секунд продолжала сидеть в оцепенении. Отказываясь верить, что вечер, от которого она ждала столь многого, может закончиться таким крахом, она протянула было руку к Гилу.

— Прошу тебя…

Он отпрянул, как если бы ее прикосновение вызывало, у него отвращение.