Василий Балакин - Генрих IV

• Название: Генрих IV
• Автор: Василий Балакин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03407-5

Колоритная фигура короля Франции Генриха IV, основателя династии Бурбонов, знакома многим по романам Александра Дюма и Генриха Манна. Однако подлинная история жизни правителя маленькой Наварры, которому ценой многолетних усилий удалось взойти на французский трон и прекратить гражданскую войну, терзавшую государство, увлекательнее любого романа. Личность Генриха соткана из противоречий: хитрость и беспечность, отвага воина и неистовое сластолюбие, забота о бедняках и циничное равнодушие к близким людям. Автор первой биографии Генриха IV в серии «ЖЗЛ», историк Василий Балакин, доказывает, что король не был ни выдающимся политиком, ни гениальным стратегом. Главные причины его побед — здравый ум, способность к компромиссам и фантастическая удачливость, позволившая ему избегать всех опасностей до последнего рокового покушения и войти в историю героем легенд о «добром короле Анри».

---

В новой политической ситуации неожиданно изменилось отношение гугенотов к Генриху Наваррскому. По-прежнему во многом осуждая его, они вдруг поняли, что для дела протестантизма во Франции было бы выгодно поддержать позицию своего лидера как наследника французского престола. Только так гугенотская партия, уступавшая своему противнику как численно, так и в материально-организационном отношении, могла обеспечить свое будущее. Политическая теория гугенотов, прежде антимонархическая, «тираноборческая», совершила поворот на 180 градусов. Теперь они в проповедях и печатных изданиях отстаивали фундаментальный характер Салического закона как правовой основы для законного престолонаследования. 4 марта 1589 года было опубликовано знаменитое обращение Генриха Наваррского (сочиненное его главным «генератором идей» Дюплесси-Морне) ко всему французскому народу, без различия социального положения, материального достатка и религии. Это был своего рода черновой вариант будущего Нантского эдикта. Автор обращения, нарисовав впечатляющую картину бедствий, причиняемых бесконечными, не имеющими перспективы войнами, предлагал в качестве единственно возможного решения национальное согласие и гражданский мир.

В Париже известие о расправе над Гизами вызвало бурю возмущения. Разгорелись нешуточные страсти, постоянно подогреваемые католическими проповедниками. Театрально жестикулируя и придавая патетические модуляции своему голосу, они призывали паству пролить свою кровь до последней капли ради отмщения за смерть двоих мучеников за веру, герцога Гиза и его брата-кардинала, покарать новоявленного Ирода — Генриха Валуа. Забывая евангельскую заповедь о христианском милосердии, они побуждали верующих клятвенно обещать свершить возмездие, призывали к вендетте, не задумываясь о том, что еще больше усугубляют бедствия народа, раздувая гражданскую войну. При этом им надо было опереться на чей-то высокий авторитет. Поскольку папа не мог одобрить эти призывы к кровопролитию среди христиан, они призвали к себе на помощь суждение услужливых докторов богословия Сорбонны, которые, поскольку Генрих III приказал убить кардинала, нимало не колеблясь, объявили его еретиком и освободили его подданных от обязанности повиноваться ему. Эти господа в докторских мантиях, возомнив себя обладателями истины в последней инстанции, вопреки здравому смыслу подбивали на мятеж простой народ, послушно повторявший за ними: «У нас нет больше короля», — срывавший и неистово топтавший изображения и гербы Генриха III.

Комитет шестнадцати, воспользовавшись беспорядками, провел чистку парламента, в лояльности которого у него были основания сомневаться. Он провозгласил себя Комитетом общественного спасения, принимал самые жестокие меры, вплоть до казней, и рассылал манифесты и воззвания провинциальным городам. Благодаря их стараниям, а также усилиям вождей Лиги мятеж перекинулся на Шартр, Лион, Орлеан, Тулузу и Руан, помимо множества менее значительных городов. В Блуа Генрих III попытался было опереться на Генеральные штаты, но, убедившись в тщетности этой попытки, распустил это собрание. Отказался он и от мысли провести задним числом процесс по делу Гизов, поскольку Екатерина Клевская, вдова герцога Гиза, обратилась в Парижский парламент с ходатайством о проведении расследования убийства ее супруга.

Герцог Майенн, брат убитых Гизов, счастливо избежавший их участи, 15 февраля вступил в Париж во главе пятисот дворян-кавалеристов и четырех тысяч пехотинцев. Ему был оказан поистине королевский прием. У Майенна имелся четкий план действий. Он собрал в ратуше всю городскую верхушку и стал доказывать необходимость формирования верховного совета Лиги, авторитет которого не ограничивался бы одной столицей, но распространялся бы на всю Францию. Предложение было принято, и членов совета выбрали тут же, причем 15 из них по предложению герцога. Верховный совет Лиги назначил Майенна генеральным наместником королевства с прерогативами суверена. Герцог Омаль получил должность губернатора Парижа, а на 15 июля наметили созвать Генеральные штаты.

Фактически смещенный с престола лигёрами Генрих III не знал, что предпринять. Избавившись от опасного соперника, он тем не менее оставался, как говорили, «ничтожным королем». Среди его советников по-прежнему не было единого мнения. Если одни предлагали перещеголять в фанатизме лигёров, беспощадно преследуя протестантов, то другие, наоборот, убеждали его в необходимости сближения с королем Наваррским, поскольку союз с ним в данной ситуации мог быть единственным спасением. Генрих III приободрился, получив от герцога Эпернона первое подкрепление в составе 120 человек дворянской конницы и двух тысяч аркебузиров. За этим небольшим отрядом вскоре последовали и другие, заставив короля думать, что не все еще потеряно: вопреки стараниям его врагов по крайней мере часть народа сохраняла верность ему, поскольку экстремизм парижских «Шестнадцати» претил здравому смыслу французов.

Город Блуа в стратегическом отношении был слишком уязвим, и Генрих III решил перевести королевскую администрацию в Тур. Таким образом, как во времена Столетней войны, при Карле VII, во Французском королевстве образовалось двоевластие: два парламента, две счетные палаты, две канцелярии. Тем временем дипломаты Генриха III предпринимали усилия, чтобы добиться от папы Сикста V прощения за убийство кардинала Гиза. Однако папа хотя и был отлично осведомлен о воинственном характере кардинала и его деятельности, пригрозил королю отлучением от церкви. Генриху III, проклятому папой и находившемуся под угрозой столкновения с герцогом Майенном, не оставалось выбора. Если он хотел спасти государство, под коим подразумевалась монархия во Франции, то ему надо было договариваться с королем Наваррским.

Понятно, что гугеноты, зная, в сколь бедственном положении находится Генрих III, рассчитывали извлечь немалую выгоду для себя. Однако среди них не было единства, поскольку наиболее непримиримые не желали пачкать свое правое дело союзом с королем. Иного мнения был сам Генрих Наваррский, усматривавший в сложившейся ситуации уникальную возможность разделаться со своими противниками и приблизиться к трону Франции. Его позиция заметно укрепилась после того, как из Женевы прибыло послание от Теодора де Беза, рекомендовавшего ему заключить союз с французским королем. Мнение, высказанное вождем кальвинистов, разом замкнуло уста непримиримых противников сближения двух королей. Генрих Наваррский направил своего лучшего советника Дюплесси-Морне в Тур к Генриху III, чтобы предложить ему помощь гугенотов. Можно представить себе, какие душевные муки переживал государь-католик, искренне ненавидевший еретиков: ведь он, вступая в союз с гугенотами, губил свою душу! Подспудно, видимо, все еще надеясь договориться с единоверцами-католиками и потому не желая раньше времени предавать дело огласке, он принял Дюплесси-Морне тайком, велев ему явиться в переодетом виде. И все-таки в конечном счете соображения государственного интереса, желание спасти монархию, взяли верх над религиозными убеждениями. Впрочем, гугеноты не так много и требовали: перемирие сроком на шесть месяцев на условиях статус-кво, возможность отправления своего культа и крепость на Луаре, которая могла бы служить им опорным пунктом. 3 апреля 1589 года соответствующий договор был подписан. Генрих Наваррский получал Сомюр, занимавший ключевое положение на Луаре, куда и вступил 21 апреля. Насколько трудно далось это решение Генриху III, можно судить уже по тому, что, как свидетельствуют очевидцы, при подписании договора он даже прослезился, выдвинув в качестве дополнительного условия сохранение его в тайне в течение двух недель. Для чего это было ему нужно? На что он еще рассчитывал?

Если Генрих III еще не терял надежды на примирение с Майенном, то противник своими действиями не оставлял ему ни малейших шансов на это, и французский король истребил в себе последние сомнения. 26 апреля было официально объявлено о подписании соглашения с Генрихом Наваррским, спустя три дня Турский парламент зарегистрировал соответствующий договор, а 30 апреля состоялась личная встреча двух королей в Плесси-ле-Тур, в парке того самого замка, в котором в свое время «воспитывалась», а вернее сказать, находилась в заточении по воле своего дяди Франциска I Жанна д’Альбре. Чтобы успокоить своих друзей, не доверявших коварному Генриху III и постоянно припоминавших ему Варфоломеевскую ночь, король Наваррский прибыл в сопровождении внушительного эскорта вооруженных людей. Это была волнующая встреча двух людей, не видевшихся более тринадцати лет и все это время находившихся по разные стороны линии фронта. Скандальное поведение Маргариты добавило к их политическому конфликту черты семейного раздора. По свидетельству современника, Генрих Наваррский преклонил колено перед французским королем, который тут же поднял его и заключил в свои объятия. В ходе последовавшей затем двухчасовой беседы два короля согласовали план совместной кампании. Узнав об их встрече, герцог Майенн попытался внезапной атакой захватить Тур. Какое-то время чаша весов колебалась, и однажды Генрих III чуть было не попался в руки противника. Только своевременное обращение за помощью к Генриху Наваррскому и прибытие гугенотского подкрепления вынудило Майенна отступить. Братство по оружию недавних противников, а отныне соратников по борьбе, успешно прошло первое испытание.