Елена Прокофьева - Принц Крови

• Название: Принц Крови
• Автор: Елена Прокофьева
• Жанр: Эротика

Младший брат короля Людовика XIV, развратник, чернокнижник, гедонист, Филипп Орлеанский вовсе не упокоился в Сен-Дени рядом со своими родственниками: на самом деле его обратили в вампира, и это была часть сложной интриги, запланированной и почти успешно проведенной… «Почти» — потому что нельзя успешно интриговать против такого опытного интригана, как Филипп Орлеанский. В интригах он на своем поле и все равно переиграет любого противника.

И вот — на дворе XXI век. А Филипп Орлеанский — принц вампиров Парижа. Он правит всей парижской нечистью, давно расставил все по местам в своем маленьком зловещем государстве и наслаждается жизнью, вернее — не-жизнью… Мирное течение которой было нарушено появлением в парижских катакомбах чудовищных тварей, подобных которым не видели ни исконные обитатели катакомб — крысы-оборотни, ни колдуны, ни охотники на нечисть, ни сами вампиры. Только фэйри, древний волшебный народ, знают, с чем пришлось столкнуться парижанам, и какая опасность грозит всему миру…

---

Филипп больше не вспоминал о прошлом и не интересовался ничем, что происходит во Франции, ограничиваясь разве что тем, что в военных конфликтах всегда принимал сторону соотечественников, и старался не жрать своих — если, конечно, они не были дезертирами, — предпочитая наносить урон войскам противоборствующей стороны. И он даже не мыслил о том, чтобы вернуться, пока был жив кто-то из его семьи, возможно, из опасения не преодолеть искушения и как-нибудь вмешаться в их жизнь. А может быть, ему просто не хотелось видеть, как капля за каплей этот мир покидает все, что имело для него ценность. Проще было наблюдать издалека. А еще лучше вовсе не наблюдать.

Впервые Филипп приехал в Париж в 1749 году во время царствования Людовика XV, когда все, кто знал его когда-то живым, давно уже благополучно отправились в мир иной. Город был все тем же. И вместе с тем он разительно переменился. В Париже бесконечно все обновлялось и перестаивалось в соответствии с новыми веяниями моды, а пятьдесят лет довольно большой срок, чтобы изменения стали весьма заметны. Давно брошенный королями Лувр пришел в совершенное запустение, в Пале-Рояле так сильно переменилось внутреннее убранство, что там с трудом можно было что-либо узнать, неизменными остались только стены. Лишь Версаль и Сен-Клу хранили дух прошлого. Сен-Клу — в силу своей провинциальности, а Версаль просто потому, что изгнать из него образ его создателя было совершенно невозможно.

Бродя по городу, Филипп постоянно пребывал в депрессии и жаловался на то, что Париж изменился к худшему. Теперь он называл своего покойного брата не иначе как великим королем и с презрением относился к его преемнику, считая его жалкой бездарью.

— Если вам так не нравится здесь, отчего бы не уехать? — флегматично спрашивал его Лоррен. Филипп отвечал, что они уедут, как только он поймет, куда именно ему хочется. Но, вероятно, он так и не смог ничего придумать. Потому что они не уехали. Не уехали насовсем, ограничиваясь только мелкими вылазками на очередную войну.

После трагической и странной смерти Гийома де Гибура, принцессой вампиров Парижа стала прекрасная Диана де Пуатье, которая вот уже семьдесят лет вполне благополучно управляла городской нечистью, постепенно меняя магический Париж под собственные представления об идеале. Диана очень внимательно относилась к тому, кого обращают ее подданные, покровительствуя в получении бессмертия людям, наделенным какими-то особенными талантами, увлеченным наукой или искусством, красивым и утонченным. Все они обожали свою правительницу и поддерживали во всем, никто не строил против нее козни, никто не стремился захватить власть, никто не нарушал законов, и последние пару десятков лет Париж был благостен как никогда доселе.

Нет, конечно, у Дианы были свои стражники, охранявшие ее покой и номинально следящие за порядком, но по большому счету, принцесса взвалила охрану города на охотников. Те не возражали. Потому что были рады в кои то веки полностью действовать по собственному разумению и избавиться от необходимости отчитываться перед кровососами. А еще потому, что они тоже считали мадам де Пуатье идеальной правительницей нечисти — еще бы, ведь при ней вампиры стали почти безопасны. И точно так же, как все ее подданные, они относились к принцессе с почтением и даже почти с приязнью, — что было вообще-то случаем беспрецедентным, — готовы были ее оберегать от всех несчастий и решали все возникающие проблемы, разбираясь собственными силами с пришлыми вампирами или оборотнями, которые периодически наведывались в Париж пошалить, не предъявляя принцессе никаких претензий. Хотя, уж, по крайней мере, с вампирами разбираться была обязана она сама.

Диану сложившийся порядок совершенно устраивал, она избавила себя от дел неприятных и занималась только тем, что любила: устраивала балы и праздники, спектакли и литературные чтения, а так же анонимно жертвовала средства на приюты для сироток и больницы для бедных.

Приезд в город Филиппа с Лорреном принцесса приняла без особого восторга, эти двое как-то совершенно не вписывались в ее приятное, не склонное к кровожадности сообщество, и Диана очень надеялась, что они не задержатся в городе надолго — как не задерживались нигде и никогда. Но пока они жили здесь, и раз уж она приняла от них клятву верности, Диана должна была придумать, как ими управлять. В отличие от принцев-мужчин, мадам де Пуатье не стала сразу демонстрировать свою силу и доказывать превосходство, она использовала свой обычный прием, помогавший ей манипулировать большинством мужчин, будь они живыми или мертвецами, — изобразила слабую женщину, которая сама нуждается в защите, и заставить страдать которую может только совершенно бездушное и безжалостное чудовище. Она не приказывала и не угрожала, она всего лишь иногда просила оказать ей любезность: не глумится над стражей в Пале-Рояле, не пугать своих потомков, бродя по их покоям посреди ночи и прикидываясь привидениями, не устраивать совсем уж разнузданных оргий. Она постаралась стать Филиппу другом, держала его поближе к себе, чтобы приглядывать, и частенько обращалась с советами по поводу и без, демонстрируя, как важно и ценно для нее его мнение. Благодаря такой политике приручить Филиппа ей оказалось не сложно. Труднее было с Лорреном, который оказался тем самым редкостным бездушным чудовищем, которое не боялось огорчать нежную и трепетную даму, игнорируя ее просьбы и, более того, откровенно демонстрируя свое мнение о том, что она никудышная принцесса города и не должна была брать на себя обязанности, с которыми не в состоянии справляться.

— Вы слишком сжились со своей ролью любовницы короля, — заявил он ей однажды, — Для вас она идеальна. Вот только короля при вас, увы, сейчас нет. Это большая трагедия для всех нас.

Никто не смел разговаривать с принцессой в таком хамском тоне, и хотя Диана не любила наказывать своих подданных, сейчас она должна была это сделать. Тем более — на сей раз, ей этого даже хотелось. Она терпеть не могла Лоррена.

— Короля при мне действительно нет, — согласилась Диана, — И я вам признаюсь, шевалье, что печалюсь об этом не меньше, чем вы. Я, поверьте, была бы совсем не против того, чтобы переложить хотя бы часть забот на чьи-то сильные плечи. Но, повторюсь, — короля нет. Его как не было в тот момент, когда Париж оказался повержен в хаос после гибели господина де Гибура, так нет и сейчас. А раз уж вы так упорно призываете меня исполнять свою роль, как полагается — извольте, за свое непочтительное поведение отправляйтесь в гроб. Для начала на неделю. Надеюсь, этого времени вам хватит, чтобы вдосталь поразмыслить над собственными обязанностями перед нашим сообществом и придти к правильным выводам.

Лоррен только презрительно усмехнулся.

На самом деле он здорово разозлился, но вынужден был подчиниться. Диана была его сильнее, и все равно уложила бы в гроб. Так к чему унижаться, предпринимая жалкие попытки защищаться?

Чуть позже, в сопровождении стражей и Филиппа он отправился к месту своего заточения и улегся в окованный серебром гроб, выглядевший древним и пыльным, будто им не пользовались уже лет триста. Филипп нежно поцеловал Лоррена на прощанье, стараясь не прикоснуться к серебряным пластинам.

— Какое-то варварство, — пробормотал он, — Ночи через три я уговорю Диану выпустить тебя.

— Не стоит так беспокоиться.

— Ты напоминаешь мне герцога Бофора, он так же отправлялся в Бастилию — как какой-нибудь идиотский герой, страдающий за правое дело. Это выглядело смешно и глупо. Впрочем, герцогу печалиться было не о чем, его в тюрьме сытно кормили.

— За радость сказать нашей драгоценной принцессе, кто она есть на самом деле, я готов поголодать, — сказал Лоррен.

— Если ты уже не заткнешься, — подал голос один из стражей, — То после того, как выйдешь отсюда, будешь иметь дело со мной.

— Страшно до дрожи, — пробормотал Лоррен, — Ладно, закрывайте уже крышку и убирайтесь ко всем чертям!

С тремя ночами ничего не вышло. Диана продержала его в гробу всю неделю.

— Ты способен разозлить даже ангела. Не могу понять, что на тебя находит порой, — ворчал Филипп, открывая гроб любовника по истечении срока его заключения, — Вот черт, Лоррен! Ты ужасно выглядишь!

— Я и чувствую себя соответственно, — пробормотал изголодавшийся Лоррен, и жадно кинулся на приведенную для него жертву.

Филипп не дал ему напиться вдоволь, оттащив от человека слишком быстро.

— Аккуратнее! Еще не хватало, чтобы ты сейчас кого-нибудь убил. Я привел тебе еще одного…

— Если я кого-то убью, виновата будет она.

— Диана добра к тебе необычайно. Позволил бы ты ляпнуть что-то такое кому-нибудь из принцев, он бы тебе башку оторвал.

— Никому из принцев я бы такого не говорил, повода не было. Скажете, я не прав, называя нашу так называемую принцессу ничтожной шлюхой?