Оливье Клеман - Оливье Клеман Истоки. Богословие отцов Древней Церкви

• Название: Оливье Клеман Истоки. Богословие отцов Древней Церкви
• Автор: Оливье Клеман
• Издательство: Издательское предприятие «Путь»
• Жанр: Религия
• Год: 1994

---

РАВУЛА ЭДЕССКИЙ (ум. 435)

Сирийский богослов и гимнограф; возможно, автор сирийского перевода Нового Завета. Язычник, обращенный в христианство около 400 г.; в 412 г. он становится епископом Эдессы. На Эфесском соборе он присоединяется к «восточным», возглавляемым Иоанном Антиохийским, но вскоре переходит на сторону Кирилла Александрийского, принимает участие в переговорах, завершившихся соглашением 433 г., и выступает противником влиятельных в Эдесской школе несториан. Подлинность приписываемых ему гимнов подвергается сомнению.

РУФИН АКВИЛЕЙСКИЙ (ок. 340— 410)

Один из писателей, познакомивших латинский мир с крупнейшими творениями греческого богословия и экзегезы.

Руфин родился в христианской семье, недалеко от Аквилеи. Он учился в Риме, где подружился с Иеронимом. Их судьбам было суждено пересекаться всю жизнь. Несколько лет Руфин провел в одном из аквилейских монастырей (где недолго пробыл и Иероним). Призванием этого мирного, не любящего споров человека была молитва и ученые занятия. В Аквилее он крестился. По возвращении в Рим Руфин становится протеже богатой патрицианки Мелании Старшей. Вдвоем они отправляются в Египет, чтобы посетить в знаменитых «пустынях» великих отцов–отшельников. Руфин, владевший греческим языком, в течение шести лет учится в Александрии под руководством Дидима Слепца, который открыл ученику грекоязычное богословие, а также передал свою горячую приверженность оригенизму. В 3)77 г. Руфин поселяется в Иерусалиме, в монастыре, основанном Меланией на Елеонской горе. Иероним, судьба которого развертывалась аналогичным образом, в 386 г. обосновался в Вифлееме, и дружеские отношения между ним и Руфином возобновились. Однако дружба длилась недолго. Епифаний Кипрский, традиционалист и непримиримый враг всяческих ересей, подверг сомнению православие Оригена. Руфин выступил в защиту последнего, в то время как Иероним, заняв прямо противоположную позицию, поддержал обвинение Епифания. В 397 г. Руфин возвращается в Италию и переводит трактат Оригена О началах, смягчая или вовсе устраняя опасные места (которые, как он, по–видимому, думал, были добавлены врагами учителя). В предисловии он напоминает о засвидетельствованном в течение долгого времени восхищении, которое Иероним питал к Оригену. Разгневанный Иероним публикует полный перевод той же книги, чтобы сделать очевидным ее еретический характер. Последовал обмен памфлетами, полный разрыв отношений; Руфин был вынужден оправдываться в 400 г. перед папой Анастасием. Разочарованный, он удаляется от споров, поселяется в тихой Аквилее и предпринимает гигантский переводческий труд. Сознавая, что знание греческого языка утрачивается на Западе, он хочет передать латинскому миру тексты, которые считает фундаментальными: экзегетические труды Оригена, трактаты великих каппадокийцев, свидетельства монашеской духовности… Многие труды, оригиналы которых утеряны, известны нам исключительно по переводам Руфина. И вовремя! Старый мир рушился. Вестготы вторглись в Италию. Руфин бежал на юг и умер в 410 г. в Мессине, в самый момент разграбления Рима.

СИНЕЗИЙ КИРЕНСКИЙ (370/375—413/414)

Человек неожиданно синтетического мышления — несомненно, преждевременного в эпоху, когда преобладали разделения. Он был одержим страстью к внутренней жизни, но также и к литературе и политической деятельности. Платоник, ставший истинным христианином благодаря углублению своего платонизма, но не порывая с ним; христианин, хранящий верность Ипатии, которую распаленная фанатичными священниками толпа растерзала при полном бездействии со стороны св. Кирилла; епископ, отстаивающий свое право на брак в эпоху, когда процветали трактаты о девственности…

Синезий родился в Кирене (Ливия), а учился в Александрии, где Ипатия преподавала ему основы неоплатонизма и естественных наук (на протяжении всей ее жизни он будет обмениваться с ней письмами). Знатного происхождения, страстный охотник и любитель литературы, Синезий принимает участие в политической жизни, став членом совета провинции. С 399 по 402 г. он живет в Константинополе, где с успехом решает проблему облегчения налогового бремени для своей провинции и, разумеется, для самого себя. (Известно, до какой степени давящим стало это бремя в период поздней империи). Проявив известную смелость, Синезий произносит перед юным императором Аркадием речь О царском достоинстве, где набрасывает портрет идеального правителя в духе платонизма и от имени своей касты протестует против выдвижения варваров на административные должности империи. По возвращении он женится на христианке из Александрии и ведет в Киренаике жизнь gentleman farmer. Но в 405 г., когда войска римлян оставили границу, Синезий организует местное ополчение и изгоняет кочевников. В 410 г. клир и верующие Птолемаиды избрали его епископом. Смущенный, Синезий честно представил патриарху свои философские возражения, но прошедшие перед посвящением в сан шесть месяцев позволили ему кардинально углубить свою философскую позицию, означающую «не разрыв, но решительный прогресс философии». Синезий выговорил себе право остаться женатым, что соответствовало традиции, но случалось все реже и реже под давлением монашества. Синезий заявил, что любит свою жену и хочет иметь от нее еще детей… Он был замечательным епископом: боролся против ариан, защищал своих верных от несправедливостей и злоупотреблений администрации и выказал себя вполне миролюбивым человеком.

ТЕРТУЛЛИАН (ок.115—ок. 225)

Первый из великих теологов и моралистов, писавших по–латыни. Тертуллиан родился в Карфагене, в языческой семье; изучал право и риторику в Риме, где создал себе репутацию хорошего адвоката. В 193 г. под впечатлением свидетельства христианских мучеников он обращается в христианство и поселяется в Карфагене. Известно, что он исполнял служение в христианской общине, но нельзя сказать с полной уверенностью, был ли он священником. В огромном городе, где сталкивались и смешивались всевозможные течения «новой религиозности», а само христианство оставалось текучим, Тертуллиан стремится точно очертить контуры христианской веры, защищая ее против язычников, иудеев, еретиков, гностиков… Но его собственный максимализм побудил его примкнуть около 207 г. к монтанизму — харизматическому движению, которое претендовало на открытие эры Духа и исповедовало крайний ригоризм в соединении со своего рода эсхатологическим исступлением. Увлекаемый все дальше логикой сектантства, Тертуллиан кончил тем, что основал собственную Церковь в рамках монтанизма.

Тертуллиан страстен и парадоксален. Ведя беспощадную борьбу с заблуждениями, он в то же время требовал от государства (которое считал к тому же существенным злом) свободы религии. Он решительно отбрасывает всякий философский подход к христианству («Что общего у Афин с Иерусалимом?»), свидетельствует о преднамеренной иррациональности веры («Сын Божий умер: это совершенно обязательно для веры, ибо абсурдно») — но в то же время взывает к интуиции души как образа Божия: anima naturatiter christiaпа (душа по природе христианка).

В сочинении Против Праксея Тертуллиан вырабатывает тринитарные и христологические формулы, удивительным образом предвосхищающие соборные определения IV и V веков… Он первый использовал по отношению к Богу такие предикаты, как trinitas, persona, substantia: «Единая субстанция в трех соединениях». Он указывает на совмещение двух природ во Христе, «в единой личности, Иисусе, Боге и человеке… так что собственный характер каждой природы сохраняется неизменным». Подобно всей древней латинской патристике, Тертуллиан рассматривает Божественное единство как исходящее от Отца в Сыне и от Отца и Сына в Духе: мы видим здесь глобальное processio [34] (коренным образом отличное от греческого ekporeusis [35]), в котором следует искать истоки Filioque [36] (Тертуллиан предпочитал говорить «через Сына»).

Тертуллиан защищал святость брака, равенство мужчины и женщины, но проявлял все нарастающую враждебность к повторному браку вдов. Он излагает и поясняет смысл поста, очень строго соблюдавшегося у монтанистов. Эта практика, в то время осуждавшаяся Церковью, была подхвачена монашеским движением, интериоризировавшим эсхатологию, и через него вошла в следующем веке в жизнь Церкви в целом.

ФЕОДОР МОПСУЭСТИЙСКИЙ (ок. 350 — ок. 428)

Один из самых выдающихся экзегетов патристической эпохи, крупнейший представитель Антиохийской школы.

Соученик и друг св. Иоанна Златоуста, вместе с ним учившийся у создателя Антиохийской экзегезы Диодора Тарсского, он поддался убеждению Иоанна начать монашескую жизнь, несмотря на собственные колебания. В 383 г. он становится священником в Антиохии, а девятью годами позже — епископом Мопсуэстии (в Киликии). Феодор оставил значительное богословское и экзегетическое наследие. Но поскольку он был учителем Нестория, то во время обновления кириллизма на Востоке, в начале VI века, был объявлен несторианином и осужден на Пятом Вселенском соборе (553). Как и большинство антиохийцев, Феодор делал упор на конкретном, индивидуальном человечестве Иисуса. Его обвиняли в недостаточно четком исповедании единства вочеловечившегоя Бога. Возникает вопрос: не стал ли он жертвой споров, сущность которых вполне определилась лишь после его смерти, и не осужден ли на основании сомнительно подобранных, а то и просто фальсифицированных отрывков? После осуждения значительная часть наследия Феодора бесследно исчезла. То, что сохранилось от его экзегетических трудов — в частности, толкования на Евангелие Иоанна (в сирийском переводе) и Послания Павла (в латинском переводе), — свидетельствует о замечательно тонком критическом чувстве, а также об определенной научной объективации. Последняя была совершенно чужда Оригену, никогда не выходившему за рамки богословского и спиритуалистского осмысления Библии. В 1932 г. были обнаружены его Катехизические гомилии в сирийском переводе, по своей духовной и исторической значимости не уступающие соответствующим работам Кирилла Иерусалимского и Иоанна Златоуста. Можно лишь упрекнуть Феодора за отсутствие точности в христологической терминологии, но это было в порядке вещей в области христианской мысли в эпоху, предшествующую ясному определению Халкидонского собора.