Михей Натан - Боги Абердина

• Название: Боги Абердина
• Автор: Михей Натан
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-041143-6, 978-5-9713-6635-5, 978-5-226-00051-5

Красная тинктура, которую именуют еще высшей материей и философским камнем…

Великий митридациум — всеисцеляющий эликсир бессмертия…

Две вожделенные мечты адептов «королевского искусства» — алхимии.

Легенды? Средневековье?

Но Эрик Данне, поступивший в престижный университет Абердина, постепенно осознает, «королевское искусство» живо по-прежнему.

Постепенно он и сам запутывается в лабиринте загадочных алхимических трансмутаций и мистических оккультных ритуалов.

Однако Эрик еще не знает самого безжалостного из законов «королевского искусства»: за высшие знания необходимо платить. И платить дорого!..

---

Любовь к открытым пространствам у меня в крови. Я родился и провел первые десять лет жизни в Уэст-Фолсе в штате Миннесота, в маленьком домике на ферме. Отец ушел, когда мне было пять лет, а мама умерла от рака еще через пять. Меня отправили жить с ее троюродной сестрой Наной. Квартира с двумя спальнями располагалась в Стултоне, в одной из так называемых «обновленных городских зон» — точнее, перестроенных районов Нью-Джерси. Это стало тюремным приговором. Похоже, Нане я не очень нравился, а ее муж Леон и два их сына прямо демонстрировали враждебность. Одноклассники в новой школе меня невзлюбили, потому что я был младше, пропустив один класс в средней школе (меня в свое время перевели в старший класс, минуя предыдущий).

В Стултоне жизнь казалась удушающей, словно мокрое серое одеяло набросили на город, и все мы оказались под ним в ловушке. Хуже всего было летом — непрерывный гул кондиционеров, горячие автомобильные выхлопы. Жару источали даже стены и тротуары. Летом больше всего не хватало дома, в котором прошло мое детство. Казалось, что если бы я мог просто вернуться в Уэст-Фолс, украдкой пробраться в наш дом и жить, как безбилетный пассажир, в каком-нибудь уголке или на чердаке, то все снова стало бы хорошо. Я возвратился бы к своей прошлой жизни, отец никогда бы не уходил, а мама никогда бы не умерла.

Но возвращение домой было столь же невозможно, как воскресение мамы. Уэст-Фолс умер вместе с ней, и у меня остался только Стултон.

В конце концов, я приспособился, моим убежищем стала средняя школа — единственное место, где можно спокойно читать и не слышать орущий телевизор, лающих собак или ругающихся соседей. Я обычно оставался в школьной библиотеке после занятий и читал книги, пока сторож не отправлял меня домой. Сочувствующие учителя давали бумагу и ручки, блокноты и калькуляторы. Каждый год до самого выпуска я побеждал в конкурсах и викторинах, продемонстрировав склонность к языкам, в особенности — к латыни. К последнему году учебы у меня появилось несколько друзей. Хотя я и скучал по Уэст-Фолсу, пришлось смириться со своим положением, с суровой действительностью. Это мучительно и больно, но я стойко переносил страдания.

После выпуска мои друзья рассеялись, словно семена на ветру. Я остался один. Пришлось устроиться на работу на склад в торговый центр, находившийся через улицу от нашей квартиры. Каждый месяц приходили брошюры из различных учебных заведений. Однако Нана всегда говорила, что я слишком беден и не могу позволить себе получить высшее образование.

Я чувствовал, как постепенно заражаюсь ее апатией и смирением с жизнью. Друзья разъехались. Не стало убежища — средней школы. Поэтому я опустил голову, продолжал работать и складывал деньги с зарплаты в дыре в полу нашей ванной. Однажды вечером в воскресенье, освобождая почтовый ящик от макулатуры, я вдруг увидел темный рекламный проспект, на котором блестящими белыми буквами было напечатано «Абердинский университет». Брошюра смотрела на меня сквозь прозрачный пластик мешка для мусора. Я разорвал мешок, взял рекламку и принялся читать прямо на лестнице в тусклом свете.

Абердинский университет. Расположен в Фэрвиче, штат Коннектикут. Основан в 1902 году. Далее был напечатан девиз: «Ех Ungue Leonem» — «По части можно судить о целом». Если буквально: «По лапе можно судить о льве». Глянцевые фотографии обещали все: пологие возвышенности, буйную растительность, высокие деревья, поле с изредка встречающейся тенью от дерева. В центре первой страницы бросался в глаза снимок Гаррингер-холла. Здание выглядело, словно готический собор. На ведущих внутрь ступенях стояли студенты. Блондинки были модно одеты, в косах красовались банты. Молодые люди держали кожаные сумки для книг и неестественно уверенно улыбались. «Ех Ungue Leonem». Каждый студент является представителем Абердинского университета, ныне и до конца дней своих. Особенности сельской местности Новой Англии въелись тебе в кожу, змеей пробрались в твои кости, и там они останутся навсегда — этакие усики плюща, навечно оплетающие руки и ноги…

Обольщение было быстрым и полным. Все остальное являлось формальностью — заявление, запросы о финансовой поддержке и стипендии, рекомендательные письма учителей и моего начальника из торгового центра. Получив уведомление о зачислении, я достал деньги из тайника в полу ванной, купил билет на автобус и кожаную сумку. Через три месяца после прочтения той брошюры на грязной лестнице дома в Стултоне, я, наконец, совершил побег. Моим освобождением стал Абердинский университет.

На следующий день после приезда я шел мимо Моресовской библиотеки, чтобы встретиться с куратором. Внезапно дверь в библиотеку с шумом распахнулась, и по ступеням, слегка пошатываясь, спустился высокий студент. Его светло-русые волосы торчали во все стороны, голубая рубашка была только наполовину заправлена в брюки. Он остановился на тропинке, поправил стопку книг под мышкой, снял очки и поднял их, чтобы осмотреть. Парень оказался выше меня, немногим более шести футов ростом, широкоплечим, с маленьким симметричным лицом.

— Время знаешь? — спросил студент.

Я ничего не ответил, не будучи уверен, обращается ли он ко мне, ведь парень продолжал рассматривать очки.

— Время, — терпеливо повторил он. — Часы есть?

— Пятнадцать минут.

— Пятнадцать минут чего?

— Десятого.

Он снова надел очки.

— Ты когда-нибудь страдал бессонницей? — спросил студент.

Я кивнул.

— Это не очень отличается от сна, — заявил парень. — Не спишь всю ночь, а потом наступает день, и все кажется сном.

Я просто стоял на месте.

— Чем ты спасаешься? — спросил студент.

— Читаю, — ответил я.

Парень рассмеялся.

— В этом-то вся проблема, — последовало пояснение. — От чтения я не сплю.

Студент повернулся и пошел прочь, держа книги под мышкой. Я смотрел, как он исчезает из вида.

Мой куратор, доктор Генри Ланг, был лысым, полным мужчиной с тонкими губами. Он казался неуклюжим, как лошадь, которую усадили в кресло. Его кабинет в Торрен-холле выглядел маленьким и опрятным, говорил о педантичности хозяина в мелочах. Все лежало или стояло в определенных местах, находилось в футлярах, на держателях, в специальных стаканчиках — ручки, очки, карандаши с отдельными точилками, даже зонтик был пристроен в деревянную трубку рядом с вешалкой.

Доктор Ланг снял очки, убрал в коричневый кожаный очечник и посмотрел на меня, держа в руке документы.

— Вы неплохо проявили себя на выпускных экзаменах, — заметил он, достав толстую золотую ручку из футляра. — Правда, я не нашел никаких подтверждений курса латыни в копиях ведомостей.

— Такой курс у нас не предлагался, — пояснил я. — Я учил латынь сам. Мистер Суарес, учитель испанского, иногда помогал мне после уроков.

Доктор Ланг приподнял брови.

— Ну, тогда я уверен, что мистер Суарес будет рад услышать эту новость. Рекомендую вам начать с курса «Латынь-301» Доктор Тиндли — отличный преподаватель. Полагаю, вы собираетесь специализироваться в истории. Правильно?

— Да, сэр.

Доктор Ланг почти улыбнулся. Вернее, верхняя губа попыталась изогнуться в улыбке, но вес лба и плоского широкого носа толкал ее назад, на место.

— Как вы уже, вероятно, знаете, наша кафедра истории — одна из лучших в стране. Я сам — профессор и весьма уважаемый человек на факультете…

По завершении своего толкования-экзегезы он откинулся на спинку стула, и тот заскрипел под профессорским весом.

— Так что, видите ли, Данне, хотя вы добились высоких результатов в средней школе, позвольте предостеречь вас насчет гордости и высокомерия. Человек с вашим финансовым положением не должен пробрасываться предоставляющимися возможностями. Что касается работы в университете, — он бросил взгляд на бумаги у себя на письменном столе, — то вы будете трудиться под руководством мистера Грейвса, старшего библиотекаря.

Доктор Ланг склонился вперед над столом и стал говорить тише.

— Большинство студентов Абердина считают мистера Грейвса тяжелым человеком. Заверяю вас: он эксцентричен, но ничего более. Обычные последствия процесса старения.

Он снова откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.

— Несколько лет назад у нас учился молодой человек вроде вас, — продолжал он. — Из трудной семьи. Отец был наркоманом, мать села в тюрьму за что-то ужасное. Не помню, за что именно. — Он скривил губы, словно попробовал что-то неприятное. — Я сказал тому парню: если ему что-то потребуется, то пусть просто даст мне знать. Возможно, вам трудно в это поверить, но я на самом деле понимаю, как тяжело приспособиться к новому месту.

Доктор Ланг покачал головой.

— Тем не менее, парень бросил учебу. Я считаю, что это как-то связано с наркотиками. Вы выросли в городе, правильно?