Иустин (Попович) - Философские пропасти

• Название: Философские пропасти
• Автор: Иустин (Попович)
• Жанр: Религия

Философские пропасти

Преподобный Иустин (Попович)

Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005 год

Набрано без примечаний.

---

Как же довершить себя человеку? Ни есть ли он Скадар на Бояне* бесконечности? [* Легендарный город из сербского фольклора, в котором построенное за день, ночью снова разрушалось…] То, что он выстроит за день, кто-то ночью разоряет. Нежелание человека совершиться, достроиться, означает отставку прогресса, невозможность выхода из отчаяния, из скепсиса, из солипсического пекла. Это нежелание происходит от пораженного гуманизма.

Гуманизм тяжко замучил и отчаянно разочаровал человека. Европейский человек устал от идолопоклонства. Измучив человека от ужаса, гуманизм испустил дух от небывалого безумия – от европейской войны. И оставил европейского человека на кладбище, на европейском кладбище. И он, уставший от бед, нагруженный бременем экзистенции, придавленный европейским кладбищем, рыдает и ждет, что некто упокоит и освободит его от тяжкого бремени. И пока он в сокрушении рыдает и ждет, над европейским кладбищем носится кроткий и благой призыв Богочеловека: Приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз упокою вы: возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есть и смирен сердцем, и обрящите покой душам вашим. Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть (Мф. 11: 28-30). Так благой и единый истинный Человеколюбец призывает к Себе несчастного европейского человека. Услышит ли он Его? Услышит ли? Захочет ли услышать?..

Прогресс в мельнице смерти

 Существует некий космический заговор против нашей планеты, ибо нигде во вселенной не умирают, только на земле. Остров смерти, единственный остров смерти, на котором все умирает,  - это наша туманная планета. И над ней, и около нее, и под ней кружатся бесконечные миллиарды звезд, на которых нет смерти, на которых не умирают. Нашу же планету со всех сторон окружает бездна смерти. Где тот путь, что начинается на земле и не срывается в бездну смерти? Где то существо, которое может избежать смерти на земле? Все умирают, все умирает на этом жутком острове смерти. Нет тяжелее судьбы, чем судьба земная, нет трагедии, более приводящей в отчаяние, чем трагедия человека.

Для чего дается жизнь человеку, когда он отовсюду окружен смертью? Ловушки смерти раскинуты повсюду, во мрак облечена стезя человеческая. Как огромный, как огромный мерзкий паук, смерть сплетает густые сети вокруг нашей покрыто сажей звезды и в них ловит людей, как беспомощных мух. Со всех сторон людоедские страхи гонят человека, а он и не знает куда бежать, ибо смерть затворила его отовсюду.

Для чего дается человеку сознание, когда оно всюду и во всем натыкается на смерть? Для чего даны человеку ощущения? Для того ли, чтобы почувствовать, что могила ему отец, а черви – братья? Смерть назвах отца моего быти, матерь же и сестру ми – гной [ гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя] (Иов 17: 14) Сознание – горький и страшный дар человеку, но гораздо более горький и гораздо более страшный дар – ощущение.

А чувства? Для чего они даны человеку? Для того разве, чтобы быть ему щупальцами, с помощью которых можно на каждом шагу истории рода людского нащупать смерть? Пошлите мысль свою на этот остров смерти, чтобы она вам нашла смысл человеческого существования, и она к вам возвратится опечаленная и грустная, вся осыпанная ледяным пеплом смерти. Пошлите свое ощущение, и оно к вам вернется израненное и избитое в непроходимых ущельях смерти; прочувствуйте до конца любое существо в истории, и ваше чувство в качестве предела его, его окончания, несомненно, нащупает смерть.

Одна реальность наиболее реальна из всех реальностей в мире – смерть. Об этом нам неусыпно и немилосердно свидетельствуют и сознание человека, и ощущение человека, и чувства человеческие. В самом деле, последняя и окончательная реальность человеческой жизни на земле есть смерть. Скажите, разве смерть не есть последняя реальность и моя, и ваша? Все мы заражены смертью, все без исключения, бациллы смерти проникли во все ткани нашей души, нашего существа, каждый из нас носит в себе тысячи смертей.

Нашу планету постоянно опустошает хроническая эпидемия смерти, нет такой медицины, которая могла бы нас спасти от этой эпидемии, нет такого карантина, где бы люди могли полностью очиститься от микробов смерти. Что есть жизнь человеческая на земле, если не постоянная судорожная попытка защититься от смерти, борьба со смертью и в конце концов поражение от смерти?

Ведь в медицине, в науке, в философии мы побеждаем не саму смерть, но лишь ее предтеч: болезни и недуги. Причем побеждаем их частично и временно. Что такое триумфы науки, философии, техники перед страшащим фактом смертности всего людского? Не что иное, как бормотание смущенных и испуганных детей.

Если в мире есть трагика, то ее центр – человек. Трагично быть человеком, несравненно трагичнее, чем быть комаром или слизняком, птицей или змеей, ягненком или тигром. Сколько бы человек ни делал усилий, чтобы преодолеть трагизм человеческой жизни, он не может не ощущать и не сознавать, что является постоянным пленником в этой неотворяемой темнице смерти, в темнице, которая не имеет ни окон, ни дверей. Рождаясь на свет, человек с первого момента – кандидат на смерть, и не только это: как только он родился, он уже осужден на смерть. Утроба, которая нас рождает, не что иное, как родная сестра могилы. Выходя из материнской утробы, человек уже вступает на путь, ведущий к гробу. Лютейшего и величайшего своего врага человек приносит в мир с собою, и это смерть. Ибо, рождаясь на свет, человек рождается смертным. Смерть – это первый подарок, который мать дарит своему новорожденному. Во всяком человеческом теле таится и скрывается страшнейшая и самая неизлечимая болезнь – смерть. И в самом здоровом теле то, что прочнее самого здоровья, это смерть. Кто есть тот человек, который бы лег спать живым и однажды, на следующей, на второй или тысячной заре не проснулся в смерть? И каким бы путем не пошел человек по этому острову смерти, он должен наконец высадиться в могилу. Всякий человек – кусок, который в конце концов проглотит ненасытная смерть, всеядица смерть. Что остается нам, жалкие пленники смерти? Одно: бунт горькой усмешки и судорога немощного сердца.

На долгом и страшном историческом пути в человеке скопилось и нагромоздилось столько смертей, что смерть стала единственной категорией, в которой проходит вся человеческая жизнь, в которой эта жизнь начинается, пребывает и, возможно, заканчивается. В ходе истории в человеке сформировалось единственное убеждение: если в этом мире и есть что-либо необходимое, то это смерть. Это убеждение стало догмой всякой исторической эпохи. Страшная и неумолимая реальность смерти заставила человечество сформулировать это убеждение в догму: смерть – это необходимость. Эту неприятную догму отец передавал в наследство сыну, человек – человеку, поколение – поколению.

Если человек без предрассудков заглянет в историю этого удивительного мира, то должен будет признать, что этот мир – огромная водяная мельница смерти, которая беспрестанно перемалывает необозримые потоки людей, от первого человека до последнего. И меня перемалывает, и тебя, друг, и всех нас перемалывает, пока не перемелет однажды днем или ночью.

Скажите, может ли человек быть спокойным и все это принять без бунта, будучи зажатым в этой водяной мельнице смерти между двумя жерновами, которые его мелют до тех пор, пока совсем не раскрошат? Может ли быть спокойной муха в сетях паучьих, червь в соловьином клюве, а соловей – в ястребином?

Ужас вселяет в человека ощущение, что эта жизнь – какое-то страшное привидение и мрачное заточение. Словно некто нас послал на заточение к этому отвратительному приведению, послал нас, которые и сами сделаны из той же материи, что и приведение. Человеку достаточно и одного взгляда, чтобы увидеть, что наша планета – ристалище, со всех сторон обнесенное смертью. А вселенная? Не есть ли это огромная, со всех сторон герметично закрытая гробница, в которой люди, как отчаявшиеся кроты, непрестанно копошатся и никак не выберутся из нее.

Вся история рода человеческого – это не что иное, как завуалированное подтверждение смерти. Все ее бури и грозы, затишья и подвиги, все ее творцы и борцы свидетельствуют только об одном: смерть – это необходимость, всякий человек смертен, неминуемо и неизбежно смертен. Это финал всякого человеческого существа, это завещание, которое непременно оставляет после себя всякий житель нашей планеты.  Это завещание каждому из нас оставили наши предки. В нем только три слова: смерть – это необходимость.

Скажите, может ли человек с таким завещанием быть спокоен и счастлив в этой мельнице смерти? Возможен ли прогресс, логичен ли, оправдан ли, потребен ли прогресс миру, в котором смерть – самая неизбежная необходимость? Этот вопрос означает: имеет ли смысл такой мир, такая жизнь, такой человек? Вопрос прогресса есть вопрос смысла жизни. Если на водяной мельнице смерти возможен смысл жизни, возможен и прогресс. Ответ же на этот вопрос возможен лишь только через ответ на вопрос о смерти.